Читать интересную книгу По лезвию ножа - Маркус Сэйки

В конце квартала открылась стеклянная дверь дома – отражение пылающих деревьев поплыло к серой стене.

– Доброе утро, приятель! – не сводя глаз с кондоминиума, пробормотал Эван. На улицу вышел парень, за которым они следили накануне – довольно симпатичный, в оксфордской рубашке и слаксах. Он с улыбкой обернулся к вышедшей следом брюнетке.

– Как ее зовут? – спросила Дебби, но Эван не ответил. – Хорошенькая…

Привстав на цыпочки, брюнетка обняла и нежно поцеловала парня, сильные руки которого скользнули вниз по ее спине. Поцелуй затянулся.

– Сколько лет трахаются, а до сих пор друг другу не надоели, – задумчиво сказал Эван.

Дебби вспомнилась сцена в зоопарке: устроившись на скамейке, парень положил голову на колени девушки. Эван остался в машине, а ей велел подобраться к ним поближе. Дебби присела на скамейку напротив, но ничего интересного не услышала. Они почти не разговаривали, и посторонним в их мире места не было.

– Настоящая семья.

– Что?

– Они – любящая семья… – Дебби поняла, что ее слова звучат чересчур завистливо, и сделала холодно-непроницаемое лицо, совсем как перед парнями в баре: «Смотреть – смотри, а руками не трогай». Эван уставился на нее так, будто она сказала нечто гениальное. Впервые за все утро вниманием удостоил! Дебби покраснела. Глупо! – Ну что?

– Ничего, ровным счетом ничего, – покачал головой Макганн.

Открыв дверцу серебристого внедорожника, парень бросил сумку на пассажирское сиденье и сел в салон. Брюнетка изящно, как кинозвезда, качнула бедрами и отступила к дому. «Форд» тронулся, и девушка, улыбнувшись, скрылась за дверью. Макганн смотрел вслед «эксплореру», но машину не заводил.

– Мы будем за ним следить?

– Нет, – покачал головой Эван.

– Почему?

– Потому что. – Макганн едва заметно улыбнулся, с тем опасным выражением на лице, от которого у Дебби всегда кружилась голова. – Я только что придумал, как разбогатеть и отомстить одновременно.

Глава 9. Под дождем воспоминаний

Совсем рядом прогремел поезд надземки, летящий по кольцу. Дэнни вышел из библиотеки имени Гарольда Вашингтона на старую, потемневшую от дождя автостоянку. С восьмого этажа глядели позеленевшие от времени горгульи – воплощения его сомнений и неуверенности. Среди многочисленных мыслей, борющихся за внимание Дэнни, ярко выделялась одна.

Зря он сюда пришел!

Зачем он пораньше закончил работу, приехал в центр, заплатил бешеные деньги за парковку и три часа просидел над материалами о тюрьмах? Почему? Из стыда? Из чувства вины? Из собственной дурости?

Правы те, кто утверждает, что знания нужно получать из первоисточника. Ни одна книга не передаст чувства щемящего одиночества, с которым просыпаешься в трехметровой камере, или ужаса, намертво въедающегося в душу. С последней отсидки прошло почти десять лет, но Дэнни иногда путал звон будильника с сигналом к перекличке, а по ночам с трудом приходил в себя после заслонявшего реальность кошмара. Знания из первоисточника дорого стоят.

Информация из вторых рук порой ужасает не меньше. Устроившись за одним столом с бомжом, дремавшим над стопкой неоткрытых книг, Дэнни изучал публикации, от которых выть хотелось. Данные министерства юстиции кого угодно напугают. В США почти два миллиона заключенных, больше чем в любой другой стране мира, больше, чем в России! В некоторых штатах на тюрьмы уходит больше денег, чем на школы. «Международная амнистия» осудила американскую систему уголовных наказаний.

Страшная статистика: семьдесят процентов заключенных неграмотны, двести тысяч – психически больны. За решетку попадает каждый четвертый афроамериканец, причем на более долгий срок. Вдобавок во многих штатах бывшие заключенные лишаются гражданских прав. Например, в некоторых южных штатах тридцать процентов цветного населения не имеют права голоса.

Хорошо, что Эван не цветной. Повезло!

Дэнни запрокинул голову, подставляя лицо под ласковые капли дождя. Вообще-то он неплохо разбирался в своих мыслях, но никак не мог понять, из-за чего он сегодня пришел в библиотеку. Из чувства вины? В чем он виноват – в том, что много лет назад бросил приятеля? Он вспомнил лицо Эвана в ломбарде – выражение садистского удовольствия, словно какая-то темная сила вырвалась на волю. Нет, он не виноват в том, что сбежал из этого ада. Дэнни дорого отдал бы за возможность изменить прошлое: не совершать ограбления, не видеть растекающейся по полу крови, не слышать жутких стонов. Да, он виноват, что участвовал в налете на ломбард. Но ведь не из-за этого он сегодня сюда приехал!

Картер прислонился к мокрой кирпичной стене. По Стейт-стрит проплывали такси, рассекая отражения фар на мокром асфальте. Дождь выгнал бездомных из парка, и они сбились в кучки под полотном надземки. Через дорогу студенты Коламбиа-колледжа с радостными воплями носились по лужам. Смех звучал так молодо и заразительно, что сердце Дэнни болезненно сжалось. Жизнь продолжается.

Вот что главное!

Жизнь продолжается. Но в один прекрасный день тебя под конвоем и в наручниках посадят в автобус с решетками на окнах и повезут мимо людей, спешащих домой, на обед, на работу. Для нормальных людей ты перестал существовать. Тюрьма – это изгнание. Дэнни знал об этом и из первых, и из вторых рук. Тюрьма – это рутина и томительное ожидание. Каждую секунду понемногу сползаешь в пропасть, где только насилие вносит разнообразие в череду неотличимых друг от друга дней.

Да, они выросли вместе, но, как только Эван Макганн нажал на спуск пистолета, их пути разошлись. Воспоминания о страшной ночи повергли Дэнни в привычное смятение. Он до сих пор не мог с уверенностью сказать, выстрелил бы хозяин ломбарда или нет. Скорее нет, хоть и был опытным стрелком. Во всяком случае, Макганн не имел права мучить его, избивать девушку до полусмерти. Дэнни занимал только один вопрос: «А вдруг Эван действительно спас мне жизнь?»

Все может быть. Наверное, именно потому он пришел сегодня в библиотеку. Однако, вглядываясь в темное дождливое небо, Дэнни понял, что дело не только в этом.

Им двигал страх.

Все эти годы, думая об Эване, он вспоминал сцену в ломбарде: перекошенное лицо, сумасшедшие глаза. Безумец, утративший остатки разума и человечности, в любую секунду готовый нажать на спусковой крючок – Эван Макганн, который в минуты просветления был приятелем, сообщником, другом детства, не раз выручавшим из беды.

Вот в чем дело. Дэнни совершенно забыл, что время меняет людей. Эван изменился. Семь долгих лет в кошмаре тюрьмы строгого режима сделали его в два раза мускулистее и в три раза молчаливее. Он приспособился к миру, где скрываются самые опасные хищники.

Подняв воротник, Дэнни поспешил по залитой дождем улице.

Чем это чревато?

Глава 10. Не отводя взгляда

Черные потрепанные ботинки Дэнни узнал сразу. Эван надел их в роковую ночь семь лет и целую вечность назад. Стальные набойки и жесткая подошва производили куда больше шума, чем его любимые кроссовки. Однако сейчас Картера волновало совсем другое: черные ботинки возлежали на кухонном столе в его квартире.

Старомодные ходики на стене тикали слишком громко. Вспомнились вестерны: гробовая тишина перед началом перестрелки. Он бросил сумку на табурет, ключи – на кухонный шкафчик и как можно спокойнее сказал Эвану: «Будь как дома». От избытка адреналина дрожали пальцы, но отступать было поздно. Страх чуют не только собаки, у преступников обоняние не менее острое.

– Чей «Хайникен» в холодильнике? – Воплощение умиротворения и комфорта, Эван раскачивался на задних ножках стула. На столе стояли три пустых зеленых бутылки и полупустая четвертая.

– Карен.

– Моча мочой.

Картер незаметно огляделся. Если кухня таит еще какие-то сюрпризы, лучше быть в курсе. Стол, залитый ярким полуденным солнцем, стоял в небольшой нише у окна, рядом – кухонный шкафчик, напротив – кладовка. Прятаться особо негде. Вообще-то в кладовке вполне мог бы уместиться человек, но из-за двойной двери-гармошки незаметно не выбраться.

Как давно здесь сидит Эван? Откуда он знает, что первым домой возвращается Дэнни, а не Карен?

– Тебя это не остановило.

– Холодного пива давно не пробовал, – пожал плечами Макганн. – Наверстываю упущенное. Зато у тебя, – в темных глазах полыхнула злость, – времени было предостаточно.

У Дэнни засосало под ложечкой, внутри все сжалось. Чувство до боли знакомое, но совершенно ненужное.

Картер отвернулся, достал бутылку «Хайникена» из холодильника. Подумав, взял вторую, открыл обе, протянул одну Эвану.

Эван опустошил початую бутылку одним глотком. Да, выглядит он впечатляюще: под черной футболкой бугрятся мускулы, по шее поднимаются иссиня-черные завитки татуировки. Рисунок довольно неаккуратный, но булавкой и пастой от шариковой ручки лучше не сделаешь.