Но Марк придерживался противоположного мнения.
— Мне кажется, это было бы ошибкой. Не стоит уходить от проблем, наоборот, надо смело решать их.
Девушка хмыкнула.
— По-моему, вы сами придумываете эти проблемы. У вас очень развитое воображение. Я лично не вижу ни одной из названных вами.
— А тот журналист в отеле, это тоже плод моего воображения или все же реальность?
Либби сердито посмотрела на мужчину и ничего не сказала.
Зато Марк продолжил:
— Вы напоминаете мне своей наивностью школьницу. Не хватает только веснушек на носу. Да и в косички надо было бы вплести бантики для полного сходства.
— Очень смешно! — Девушка инстинктивно проверила рукой свою прическу и убедилась, что с ней все в порядке. Либби вспомнила, что хотела сразу по приезде зайти в дамскую комнату и проверить, как она выглядит. Но отвлеклась и забыла это сделать.
— Вы очень напоминаете мне своего отца, — неожиданно сказал Марк. — Он тоже всегда доказывает собственную правоту и не любит, когда ему возражают. У вас такой же взрывной темперамент. И вы так же сердитесь во время спора. Но вы… при всем при том гораздо красивее, чем он.
Тон, которым он произнес последние слова, заставил сердце Либби забиться быстрее.
Стараясь сменить направление разговора, она сказала:
— Значит, вы отцу и друг, и босс одновременно? Разве так бывает?
— Бывает, но в случае Карла это непросто.
На счастье Либби, вновь появилась официантка и стала прибирать стол перед тем, как завершить ужин десертом. Воспользовавшись паузой, девушка встала и вышла из-за стола.
Перед зеркалом в дамской комнате Либби придирчиво осмотрела себя.
— Нет, Марк Клейтон, — сказала она вслух. — Вы совсем не в моем вкусе. Вы слишком самоуверенны и настырны. — Убирая в сумку тюбик помады, девушка вопреки логике не без гордости подумала: а вот ты, несомненно, ему нравишься!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Либби глубоко вздохнула и отправилась к столику, чтобы продолжить бескровное сражение с Марком Клейтоном, противником сильным и опасным. В дверях дамской комнаты она столкнулась с привлекательной блондинкой примерно ее возраста. Та, отступив на шаг, извинилась. Потом вдруг поинтересовалась:
— Простите, мадам, вы ведь англичанка, не так ли?
По акценту стало ясно, что сама она француженка.
— Да, — коротко ответила Либби. А незнакомка продолжила:
— Вы сидите за столиком с Марком Клейтоном, правда?
— Да, — подтвердила Либби, на сей раз с некоторым удивлением.
— Мне кажется, что он очень красивый мужчина.
— Мне тоже так кажется.
Неожиданно их беседа прервалась, потому что загадочная собеседница, замолчав, скрылась за дверями туалета.
Либби направилась к своему столику. Ее не удивило, что девушка узнала Марка. Пресса и телевидение регулярно проявляли к нему интерес. Либби хотела рассказать своему спутнику о забавном инциденте, но не успела. Как только она заняла свое место, Марк заявил, что хотел бы возвратиться к обсуждению главной темы, ради которой они встретились. Либби сделала вид, что не понимает, о чем это он.
— Я думаю, — настойчиво заговорил Марк, — вам стоит, не откладывая, сделать короткое заявление для прессы. Подчеркнуть, что вы очень любите своего отца, несмотря на то, что обстоятельства надолго разъединили вас. В детали вдаваться не стоит.
— Может быть, в таком случае, вы напишете мне текст, чтобы я, упаси бог, не наговорила лишнего, — сухо предложила девушка. — Только не забудьте добавить немного эмоций. Я все же существо женского пола.
Марк, казалось, серьезно задумался над ее предложением. Но потом рассмеялся и поинтересовался:
— Какого рода эмоции вы предпочитаете?
— Прямо и не знаю, — Либби неопределенно помахала в воздухе рукой. — Вам, прекрасно разбирающемуся в женской натуре, это должно быть виднее. Может быть, заявить журналистам, что отец потерял меня на далеком острове и я провела там лет двадцать. Теперь вот удалось возвратиться в цивилизованный мир.
Марк решительно прервал ее фантазии:
— Все это ерунда! Необходимо сообщить хоть немного правды. Вы раньше и не искали отца. А теперь, когда он достиг вершин популярности и разбогател, вы вдруг прозрели и вами овладели дочерние чувства.
Либби вспыхнула от возмущения.
— Это ваш вариант «правды», вы его и озвучивайте.
— Но моя версия правдивее вашей «островной», — бесцеремонно поставил на место девушку собеседник.
— Мне надоели ваши беспочвенные обвинения. Мне не в чем раскаиваться, я не совершила в отношении отца ни одного дурного поступка. — Либби выразительно посмотрела на Марка.
— Это вы так утверждаете, — холодно констатировал он.
Либби была готова сорваться со своего места и покинуть ресторан. Но вовремя остановила свой эмоциональный порыв, вспомнив, что Марк остается, как бы там ни было, единственной ниточкой, связывающей ее с отцом.
— Ладно, давайте говорить серьезно. Что же мне заявить прессе? — девушка старалась сохранить независимость тона.
— Согласен, давайте говорить серьезно. Не стоит, например, сообщать журналистам о ваших нынешних финансовых затруднениях.
— Вам не должно быть никакого дела до этих проблем. С моим счетом в банке все в порядке.
— Я навел справки. Это, увы, далеко не так.
— Кто вам дал право наводить обо мне какие-либо справки? — Либби была возмущена до глубины души.
— О правах потом. Я нанял частного детектива, и ваше досье у меня едва поместилось в сейфе.
— Надеюсь, вы шутите? — девушка едва могла говорить, настолько была потрясена услышанным.
— Нет, вовсе не шучу. — В отличие от Либби, Марк полностью владел собой и никакие эмоции его не захлестывали. — Во-первых, мне надо было убедиться в том, что вы та, за кого себя выдаете. Во-вторых, я привык знать как можно больше о человеке, с которым собираюсь иметь какие-нибудь дела.
— В таком случае вы уже знаете о моей бесшабашной юности? Правда? — Либби старалась перевести разговор в шутливый тон. Но это ей плохо удавалось, голос звучал холодно и даже зло.
— К сожалению, мой детектив в основном занимался только нынешним периодом вашей биографии. — Марк подпер голову руками и вперил в лицо девушки более чем внимательный взгляд. — Просветите меня. Обещаю, что ни с кем не поделюсь полученными сведениями.
— Нет, не уговаривайте. Я боюсь, что вы воспользуетесь моим рассказом, когда будете готовить мою речь для прессы.
— Жаль, если я не узнаю об этом, несомненно, интересном периоде вашей биографии. Мне сказали, что вы и ваш обожаемый друг Симон расстались не самым лучшим образом. Зачем было врать о безоблачности вашего общего счастья?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});