Вертолет начал снижаться.
Из-за леса показался разрушенный городок – кучи битого кирпича, воронки, полные зеленой жидкости. Посреди городка – башня, похожая на гигантский стебель борщевика.
– Андрей?
– Да?
– Я не могу посадить его. Я… забыла!
В голосе Марины звенело отчаянье.
Несмотря на ее усилия, скорость машины не падала, и даже мне стало ясно: если попытаться сесть, нас размажет по земле. Ровная поверхность – это смерть, но…
– Поворачивай к лесу!
Марина потянула обмотанную синей лентой рукоятку. Вертолет взял влево. Лопасти, казалось, застыли на месте, но я знал, что они бешено вращаются.
Машина понеслась над макушками елей, поднимая белые вихри.
– Ты можешь хоть немного сбросить скорость? – заорал я.
Снежная пыль проникала в кабину, колола лицо, попадала в рот.
– Попробую!
– Ну?
– Я уже сбросила!
Совсем ничего не почувствовал.
– Сделай наклон и вылезай!
Марина кивнула, надавила на рукоятку. Скоро вертолет запашет носом…
Она покинула место пилота и, скрючившись рядом со мной, встала напротив шевелящейся снежной стены – бледная и решительная.
Многолетние кроны затрещали. Сила, сопротивляться которой было невозможно, выдернула меня из машины и швырнула на деревья. Я полетел вниз, пытаясь зацепиться за ветки, обдирая сучьями руки. Вслед устремился хвост с вращающимся винтом. Но я падал быстрее.
Земля ударила меня.
– Андрей, – сквозь муть я увидел Марину. Сел, встряхнул головой. В ушах гудело – я потрогал мочку, на пальцах осталась кровь.
– Как ты? – спросил, не узнав свой голос.
– Нормально. А ты?
Я отвернулся и сплюнул кровью на сугроб. Зачерпнул две горсточки сухого снега – одну растопил во рту и выплюнул, другой растер лицо. Как будто полегчало… Пришло понимание того, как дико, отчаянно нам повезло. Мы внизу, на земле, и мы живы.
Марина что-то долго говорила, но я лишь уловил:
– Ты можешь опереться на мое плечо, не думай – я сильная…
Я сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на Марину, которая ходила взад-вперед, что-то возбужденно говорила, доказывала. Она уже протоптала передо мной тропинку.
Шум в ушах и голове стал болью в висках.
– Спасибо, – пробормотал я, сам не зная, зачем.
Марина встрепенулась:
– Тебе лучше, Андрей?
– Да… лучше. Все-таки я двужильный, – сказал я и поднялся. Кровь бросилась в голову, в глазах потемнело. Марина подскочила, не дав мне упасть, подставила плечо.
Выпятив серое брюхо, на мощных кронах повис вертолет. Снизу он казался маленьким, как теленок.
– Неужели мы оттуда на. бнулись? – пробормотал я.
– А ты и правда двужильный, – проговорила Марина, глядя вверх. – Но вот ухватиться за ветки ты не смог.
Превозмогая боль в висках, я засмеялся.
7. Обнинск
Мы побрели в направлении разрушенного города, увиденного с вертолета, в надежде найти там пристанище на ночь.
Один рюкзак и автоматы похерили, и теперь (учитывая мое состояние), в сущности, – беззащитны. Отвратительное ощущение.
Я опирался на плечо Марины, стараясь как можно меньше давить на него, но понимая при этом, что без поддержки просто-напросто рухну на снег. Мне нужна одна ночь покоя и тепла: тогда тело восстановится, сила вновь заструится по жилам. И, конечно, не помешало б чего-нибудь пожрать… Какие, однако, жирные крысы шныряли по коридорам Калужской городской администрации!
Город был дальше, чем нам показалось с вертолета. Первые груды битого кирпича, бывшие когда-то домами, появились только тогда, как на небе выткался серпик луны.
Зеленоватые лужи, глянцевые, с кусками звездного неба, источали удушливый гнилостный запах. Я встречал такие: все живое обходит их стороной. В лесу они редки, здесь же – на каждом шагу.
Этот городок мертвее Калуги… Кирпич, лужи, снег. Из-под снега торчит былье, лепится к невысоким деревьям кустарник. Жутко, пусто, мрачно… Неужели здесь когда-то жили люди?
А это – башня… Одна часть – большая, лежит на земле, другая – меньшая, протыкает небо обломком. Какой исполин переломил ее?
Как тревожно здесь! Тревожно и… знакомо.
Идти дальше незачем – скорее всего, все здания в городке разрушены, и надеяться на надежное кирпичное укрытие не приходится.
Между тем темнота сгустилась, – вот-вот вынырнет из черноты рука и схватит за горло…
Марина дышала тяжело. То ли ночной воздух, то ли чувство опасности прибавили мне сил – я уже не чувствовал себя разбитым. Распрямился, отпуская плечо девушки.
– Зачем ты? – сказала она, – я совсем не устала.
Я замер, вглядываясь в темноту. Нет, в этом городе надо держать ухо востро, гораздо дольше, чем где бы то ни было. Тишина лжива: здесь нет ни стрелков, ни игроков, ни тварей, но наверняка притаилось что-то, более страшное… Чтобы пережить эту ночь, нам необходимо убежище.
Я огляделся: тьма. Плотная, непроходимая тьма. Серпик луны скрылся в тучах, на ветру стучит обледенелое былье.
Что-то надвигалось на нас – ближе, ближе – я чувствовал кожей. А лицо Марины спокойно – это понятно: она не имеет такого, как у меня, опыта игры, единственная ставка в которой – Теплая Птица…
Металлическая узкая лесенка… Почему я подумал о металлической узкой лесенке? Откуда эта мысль в моей голове?
– Марина, – я дернул девушку за рукав, – за мной.
Мы побежали к башне.
– Андрей, что ты задумал?
Я не ответил, озираясь по сторонам. «Только б она существовала», – крутилось в голове.
Лесенка была припаяна к телу башни.
– Лезь.
Марина вцепилась в тонкие перекладины и полезла вверх, осторожно перебирая руками. Оглянувшись на тьму, я полез следом.
Нам повезло – на вершине башни образовалась небольшая площадка, частично огороженная острым забором из переломанной, искореженной арматуры.
Марина лежала лицом к небу и тяжело дышала. Я повалился рядом – казалось, сердце выпрыгнет из груди.
– Знаешь, Андрей, – выдохнула Марина, взглянув на меня. – Там, внизу, отчего—то стало так жутко… Я едва не умерла.
Нет, у этой девушки чувство опасности развито не меньше, чем у меня.
Ветер, застревая в металлических обломках, сердито насвистывал.
Редкие звезды показались на небе. Не они ли льют вниз пробирающий до костей холод? Деться от него некуда, он окружил нас, опутал… Сейчас бы костерок! И черт с тем, что станем маяком – лишь бы потеплело. Вот только где взять дрова?
Единственное тепло в окружившем нас мире – это наши тела.
Марина придвинулась ко мне, я обнял ее, уткнувшись лицом в рыжие волосы, накрылся курткой. Мало-помалу озноб отступил… А сколько, наверно, погибнет в эту ночь игроков, не успевших развести костер. Сколько примерзнет к стволам деревьев!
Я закрыл глаза, слушая биение сердца Марины.
– Андрей.
– А?
– Послушай.
Я откинул с головы куртку.
Какое-то время не было слышно ничего, кроме тишины, затем отчетливо донесся глухой перестук – кто-то лез по лестнице, стуча подошвами. Я оглянулся: глаза Марины расширились, лицо вытянулось.
– Тихо.
Я поднялся и, пригнувшись, подкрался к краю площадки. Стук подошв по перекладинам совпадал со стуком моего сердца. Кто это может быть? Игрок? Едва ли – все игроки, не нашедшие укрытия до этого времени, уже мертвы. Стрелок? Исключено – стрелки орудуют при свете дня. Тогда кто же?
– Андрей!
Встрепенувшись, я невольно вскрикнул: некто темный, приподнявшись над лестницей, уставился на меня двумя красноватыми угольками.
– Возьми, гад! – заорал я, вскакивая, и, что было сил, ударил кованым носком ботинка в промежуток между красными угольками.
Не издав ни звука, пришелец отпустил лестницу и, как мне показалось, необычайно медленно отделился от металлической стены башни. Я бросился к краю площадки и проводил взглядом темное кувыркающееся тело. Хрусткий звук удара о промерзлую землю донесся до нас.
– Кто это был? – прошептала Марина.
– Хер его знает. Уж точно не игрок.
– Что ему было надо?
Марина вдруг заплакала.
– Ты чего? – растерялся я.
– Когда все это кончится? – прокричала она. – Проклятая жизнь!
Чудачка! Как будто есть другая жизнь. Я, например, другой жизни не знал.
– Успокойся, – я присел на колени и обнял ее, погладил спутавшиеся волосы.– Я с тобой, я защищу тебя.
– Правда? – по-детски спросила она. – Повтори.
– Я защищу тебя.
Девушка прижалась ко мне, вздрагивая. И откуда ты такая взялась в Джунглях, где цена жизни – мгновение? Мгновение, которого не хватило, чтобы добежать до убежища? В Джунглях никогда и ни в чем нельзя быть уверенным. Ты думаешь: надежно спрятался, никто и ничто не угрожает, но вдруг настигает напасть, какой не ждешь, а это самое хреновое.
Марина устала: смерть старухи, стрелки, полет над Джунглями, моя травма. А тут еще ночной нежданный посетитель…