Читать интересную книгу "Голоса Расальха. Книга первая: На полпути к себе - Ферестан Д'Лекруа"

Два последних шага до ухода в Сеть. Мартин останавливается. В этот час пламенность сердца Чиар обжигает атмосферу его мира. Молот световых лучей обрушивается на тонкую кольчугу облаков планеты.

– Я не хочу быть холодом, – почему эти слова вырываются из его рта? Каин повторяет их же.

– …руки отточенным молотом на плечах.

Старик за его спиной. Тяжёлые руки легли на плечи Мартина. На плечи ребёнка-без-родителей ложится боль мира. Если одна слеза ребёнка ценнее всего остального – то ребёнку ли отвечать за мир, ценящий его слёзы?

– Тяжко согнутым скелетом боль за чужие победы… – теперь мальчишка повторяет слова Каина. Строчка в строчку. Понимая, что творит он.

– … на плечах.

Мир-квартира мигает. С глаз спадает пелена, обличая каждый микрон реальности в его истинную суть: сердца – синхрофазотроны, кровь – горячий пуазон, кожа – просто синтез-плёнка, мир – мир ждал формат четыре ноль. Отмирание всех клеток – превращение в металл. Небо – просто пси-электрик, дождь лишь часть его программ. И два от рождения не слепых диода вместо глаз создания, некогда бывшего лишь структурой клеток, смотрят, в два бывших сенсорами-каналами живых глаза. Два пути – пройденный и начатый.

А небо над Вавилоном цвета запёкшейся крови.

Но двоих уже нет в мире ветра. И над тем миром, лишённым последней капли света и цвета, смыкаются громады чёрных теней, состоящих из пучков щупалец, глаз, ртов. Через мгновение они сгорают вместе с Вавилоном в пламени рождения сверхновой. Чиар.

Теперь Чир’Арон-Йар. На языке вымершего народа, детей этой звезды, иллидийцев: На-та-ли’а – Идущая с карой.

«Кали-Ола»

Мир-квартира заполнялся ночной прохладой, опустошая последние закрома света в себе, дабы двое – старик Каин и котёнок-оборотень Мартин смогли разглядеть иной мир заквартирья.

Ночь кутала в тёмные объятья пятиэтажный краснокирпичный дом на краю города. На улице с говорящим названием: Свободы.

Мир рождения Каина призвал старика и его внука, довершая последние слова заклятия Иерихонцев собственной силой.

– Вавилона больше нет? – Мартин почти плакал. – И мамы?!

– Нет Чиар. Всей системы. Но моя дочь жива, – старик улыбнулся своим мыслям. Смерть уйдёт, лишь когда кончится вечность. Пусть и вечность проходит быстро. Но не в этот срок.

И потух свет. И тихие, осторожные шаги…

Мартин стоит у окна, вглядываясь в рассветную синеву чужого неба. Седой старец обнимает за плечи внука, щурясь на первые солнечные лучи родного неба.

– Небо, ответь – кто я есть?! – слезу ребёнка подхватывает ворвавшийся в мир-квартиру ветер. —…Сбилась программа души.

Ветер уносится вдаль. Туда, где чёрные ветви берёз слишком светлы для парши проводов. Наследие живого металла растворяется в воздухе чуждого ему мироздания.

– Спроси Космос, он точно не сможет солгать, впрочем… – утренние облака разверзлись, даря кусочку чужого мира под собой небывалый подарок, майские снежинки. – Небо повеяло холодом. Верно, поздно бежать, – докончил Каин заклятие, смахивая последнее диод-звено с плеча внука.

Последнее ли?

Эхо: «Легенда и Миф»

Часть первая. Вселенные рождаются из слёз

– «Я – Взывающий к ответу», – говорил он! Ха! Я сам – то маленькое чудо, что призовёт к ответу! – кричал Миф, размахивая руками. – И каждый ответит! Каждый! Иначе земля разверзнется, вздрогнет под ногами асфальт, и тысячи труб ангелов заставят тебя, его, нас всех поверить!

– Остановись, – она, Легенда, взяла его за левую руку, и тут же её пальчики изобразили знак «Дейм’у» – «Страх и Верность».

Но нет, он пошёл по кругу, легко вырвав свою руку из её пальчиков.

– Люди! Живые и неживые, персонажи, герои, странники, солдаты, Боги и Судьбы! Я заклинаю вас – идти вперёд, цепью, горным хребтом! Идти к вершине, пусть эта вершина и на самом дне вселенского Ничто! И вечности вам будет мало! Идите, иначе Я, Миф, призову вас к ответу! – и он действительно бы призвал. Но только её руки вдруг сомкнулись кольцом, а потом – Легенда разомкнула мир вокруг – и все люди, живые и неживые, Боги и Судьбы, солдаты и герои – пропали, исчезли бесследно за пеленой ещё не сотворённого мира. Они же вдвоём – Легенда и Миф – оказались в начале. В точке бифуркации, или, как её ещё обзовут грядущие люди, – в точке отсчёта. Время ноль…

– Вот теперь и поговорим… – и Легенда уселась в позу лотоса прямо посреди безлико-белёсого Ничто.

Он не мог выдержать так долго её взгляд – мягкий, успокаивающий, а точнее – упокоивающий. Слишком долго он её знал, слишком долго, чтобы научиться не понимать, чего она хочет. В этом их отношения ничуть не отличались от простых отношений опять же простых мужчины и женщины.

– Легенда, прекратим молчанку?

– … —молчание.

Миф посмотрел на пустующее пространство вокруг и, не заметив ничего интересного, создал свою копию.

Копия пошевелилась, отряхнула белёсую пыль со своего клетчатого фартука и, переминаясь с ноги на ногу, стала ковыряться указательным пальцем в ухе. В ничто тут же посыпались еловые опилки, остатки вчерашнего ужина (слава богу, не переваренные) и пара крабов, что сочли правильным раствориться в пространстве, притворившись белыми камнями.

…и тут она засмеялась!

Смех Легенды вдруг стал первым смехом по эту сторону рождения вселенной, и оттого Смех по ту сторону рождения вселенной забеспокоился, как-то неуверенно, но явно с гордостью, что его брат Смех стал первым по ту сторону рождения вселенной, встрепенулся, ну и привёл ненароком вселенную к рождению…

…точка бифуркации решила-таки оправдать своё название. И вот Смеха стало БИ – два. Вселенная разлетелась сотнями шариков недоукомплектованных галактик, уже в полёте доукомплектовываясь её Смехом.

А БИ – иначе говоря «два» Мифа с остекленелыми глазами смотрели, как та единственная точка, за которую цеплялся взгляд, вдруг решила стать не единственной (и куда больше, чем БИ). Мифу стало плохо. И Миф расчетверился. Если уточнить – то КАЖДЫЙ Миф… ну да ладно, всё же не прогрессией математической мы тут занимаемся.

…и тут она прекратила смеяться. Легенда смотрела, как множатся галактики и как вслед за ними множится Миф. И ей становилось страшно.

Стоп.

Стекла первая слезинка из её зрачков, становящихся вселенной. И сам зрачок устремился за слезой, вытекая из акоритового глаза. Так следом за обычным мирозданием – миром – зданием, рождался первый из грустных миров. Целая вселенная в одной капле воды.

Пока сползала слеза, только-только получивший рождение мир утекал назад – рождение становилось зачатием, зачатие единой, единственной клеткой. И Миф становился собой – единственным, кроме неё. Легенда пустила процесс вспять, желая остаться наедине с ним…

И вот они остаются только вдвоём – силы, способные призвать кого угодно к ответу, ибо сами в ответе за всех и каждого. Две псевдоисторические личности категории Л и М.

Легенда и Миф ещё не рождённой вселенной.

Часть вторая. …о короле Артуре

Безудержно хлестала вода из пробитого днища рыбацкой лодки. Безудержно хлестала кровь из тёмной раны короля Артура. И меч покоился сразу в двух водах – алой и зеленоватой речной.

Пока Мерлин переругивался с Гвиневерой, а бедняга Ланселот налегал на вёсла, только Артуру и мечу в его руке доводилось мыслить: «А что там – за бортом?».

– Он должен выбросить его в воду! – кричал седобородый старик в коричневой хламиде и утыканной вороньими перьями шляпе.

– Без Экскалибура он умрёт! – перекрикивала старика девушка в запачканном кровью, грязью и туманом агатовом платье. Она пыталась встать – высокомерье преобладало в её логике (а если не таить секрета – то и банальный цинизм), но лодка резко качнулась, зачерпнув изрядное количество воды через борт, ещё больше, приобщаясь тем к глади озера.

Миф сидел здесь же. Он прибыл раньше Легенды и теперь обдумывал, что же оставить себе, а что отдать на поживу этой даме с красивым и бессмысленным, по его мнению, именем на «Л». Джентльмен в нём явно боролся с любителем красивых фраз и завершённых историй – почти коллекционером. Вот именно – почти.

«Да-с, некрасивая ситуация», – думал Миф, в мыслях заднего плана уже перебирая красочные слова описания того, как умер Артур… так и не доплыв до Авалона.

– Стоп! Почему «Авалона»? – Миф старательно огляделся вокруг, ведь ещё минуту назад он знал пункт прибытия утлого рыбацкого судёнышка, и он явно назывался по-другому.

Но вокруг было пусто. Нет, конечно, летала огромная рать разной мошкары, даже в тумане умудряясь безошибочно находить кровонесущую цель, да и иные создания терпеливо ждали обеда – ну или иного вида принятия пищи. Лишь бы поскорей лодочка пошла ко дну.