Читать интересную книгу «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - Борис Кузнецов

«Здравствуйте, мама, папа, Оля, Таня и Миша.

У меня все нормально. Все по-старому. Морячим потихоньку, только от этих морей уже тошно. Не успел прийти из морей со старым экипажем, к которому привык и знаешь их всех в лицо и по имени, как меня перевели на другой экипаж (141 эк. или Куряне). С этим экипажем я и пойду на боевую службу, как я не хочу. 10 июля ушли в море сдавать задачу, а 20 июля пришли в Зап. Лицу. По телефону я говорил, что мы пришли на ремонт. Это была неправда. Просто не мог сказать это по телефону.

Мы выгружали боевые ракеты, чтобы потом ими стрелять по мишеням. Стрельба будет на приз главкома. До 26 июля возились с ракетами, загружать и выгружать несложно, только вот всякая ерунда получалась, когда проверяли ракеты (боевой режим для проверки борта ракет). То ракета неисправна, то комплекс сломался или опять какая-нибудь залипуха. Вот и копались до 4-х часов утра, спать, а в семь утра подъем. Завтрак. В 9 часов подъем андреевского флага и атас. Опять работа. Целый день с перерывом на обед и ужин и до 4 утра. Вот так целые дни напролет. Доходило до того, что с закрытыми глазами включали комплекс, нажимали кучу кнопок и тумблеров, садились в кресла, ноги на приборы (выше человека) и с закрытыми глазами сидели, ждали и молили бога, чтобы все прошло нормально. И, наконец, все проходит нормально. Остается нажать кнопку „залп“, чтобы проверить, отойдет ли борт-разъем, и когда все проходит замечательно, бегали на посту, как малые дети, кричали „ура“, а в это время весь экипаж спит.

29 июля пришли на Североморский рейд (гб. Окольная), поучаствовали в параде на якоре (на бочке). 31 июля пришвартовались к пирсу, выгрузили еще две ракеты и загрузили другие, которыми будем стрелять. И тут опять всю ночь пришлось помучиться. Были моменты усталости, сидел в контейнере под ракетой, подсоединял кабель и кричал…

И вот 9 августа мы опять уходим в море и должны прийти 14 августа. А меня как самого единственного инженера группы управления БЧ-2 на все три экипажа и самого подготовленного кидают из одного экипажа в другой, чтобы сходить с ними в море, сдать задачу. 15 августа опять в море, только с другим экипажем, а после опять в море со своим жил. на стрельбу… Если бы не эти моря, мама, ты давно бы приехала ко мне. Я не знаю, когда будет у меня время, чтобы ты могла приехать. Вот и все новости. Всем привет! До свидания!

Старший лейтенант Панарин.

07.08.00».

Кожей чувствуешь, что Андрею Панарину не просто «тошно от морей» и от службы. Он очень не хотел идти в море. Но что поделаешь, если на всем Северном флоте был только один подготовленный ракетный инженер. Впрочем, хорошо, что был.

В минно-торпедном отделении АПРК «Курск» не оказалось ни одного специалиста по перекисно-водородным торпедам. И это вина не экипажа, это вина его начальников. По сути, Панарина и служивших на «Курске» таких же честных офицеров и матросов послали на смерть.

Глава 5. Вспышка в пять рублей

12 августа 2000 года в 1 1 часов 09 минут в ходе учений в Баренцевом море командир гидроакустической группы ТАРКР «Петр Великий» старший лейтенант Андрей Лавринюк, вглядываясь в экран локатора, обнаружил характерный сигнал. Он отметил в журнале обнаружение подводной лодки, ведущей гидроакустический поиск. Спустя 21 минуту на экране вспыхнуло большое светлое пятно, и через мгновение в динамиках раздался хлопок. Вспышка и хлопок отличались от взрывов штатных боеприпасов, которые используются на учениях флота. Пеленг вспышки был 96 градусов.

Необычное явление наблюдал не один Лавринюк. Взрыв зафиксировали две американские подводные лодки, находившиеся в 300–400 км[14] от района учений, и норвежская сейсмическая обсерватория Norsar. Она зарегистрировала два сейсмических события с интервалом 135 секунд. Второе сейсмическое событие произошло в море и по силе было соизмеримо с подводным толчком магнитудой примерно 4.

Автографы смерти… Сейсмограммы взрыва на «Курске», записанные ка трех норвежских сейсмостанциях. Поскольку все три станции находились на разных расстояниях от «Курска», графики несколько разнятся; «всплеск» главного взрыва зафиксирован с небольшим запозданием. Первый, небольшой взрыв помечен стрелкой «Small event» (небольшое событие). Его зарегистрировала станции в поселке Оркей в провинции Финмарк.

Через несколько месяцев гидроакустик Лавринюк будет вспоминать эти события на допросе в Главной военной прокуратуре (стилистика и орфография показаний участников событий здесь и далее полностью сохранена):

«В 11:30 на индикаторе кругового обзора я наблюдал сигнал, который выглядел на экране как вспышка размером в пятирублевую монету. Одновременно с этим в динамике послышался хлопок, похожий на звук лопнувшего шарика. Об этом я доложил в боевой информационный центр, на ходовой мостик и на центральный командный пункт. Сразу, в момент вспышки и хлопка из динамика, я почувствовал, что по кораблю прошел гидродинамический удар, который выразился в дрожи корпуса „Петра Великого“. На мой взгляд, такого эффекта в виде дрожи корпуса, включения какой-либо аппаратуры на „Петре Великом“ произойти не могло. Это был внешний динамический удар. Сразу же после этого я взял пеленг и определил направление, откуда пришел хлопок. Он был по курсу 96 градусов от того места координат, где находился наш крейсер».

ТАРКР «Петр Великий».

ТАРКР «Петр Великий» в это время шел в координатах 69 градусов 40,9 минуты северной широты и 36 градусов 24,6 минуты восточной долготы. Это примерно в 40 километрах к северу-западу от места катастрофы «Курска». Несложно представить себе, какой силы был этот взрыв, если подводный удар от него прошел десятки километров и потряс морского исполина водоизмещением 24 тысячи тонн![15]

«На мой взгляд, — продолжил старший лейтенант Андрей Лавринюк, — тогда на мой доклад не обратили внимания. Однако я думаю, что квалифицированный командир гидроакустической группы, обладающий большим опытом, может классифицировать этот шумовой сигнал как взрыв с вероятностью 90 %. Я же, как 12 августа, так и в настоящее время, с уверенностью в 80 % говорю — сигнал явился следствием взрыва».

По иронии судьбы, в момент взрыва на «Курске» на ходовом мостике «Петра Великого» стоял руководитель учений, командующий Северным флотом Вячеслав Попов. Неожиданная вибрация тяжелого крейсера не могла не удивить адмирала.

— Чего это тут у вас трясет? — поинтересовался он у начальника штаба оперативной эскадры контр-адмирала Владимир Рогатина.

— Включили антенну радиолокационной станции, — сходу выпалил тот.

И все присутствующие на мостике, не усомнившись ни на йоту, поверили контр-адмиралу. Хотя даже далекому от флотских проблем человеку ясно, что от включения антенны «Петр Великий» так сотрястись не мог.

«Я поднимался по трапу на ходовой мостик, чтобы изучить обстановку перед заступлением на вахту, — вспоминал на допросе другой офицер „Петра Великого“, капитан-лейтенант Вячеслав Самарцев. — Неожиданно для себя почувствовал встряску корабля, и непроизвольно подогнулись колени. Ощущение было такое, когда корабль при волнении моря примерно в 5 баллов переходит с волны на волну. Однако в тот момент море было спокойным. Я допускаю, что это можно назвать гидравлическим ударом. Поднявшись на мостик, я увидел, что вахтенный офицер запрашивал в ПЭЖ, что за встряска была. Не связана ли она с работой электромеханической боевой части. При этом на лицах офицеров было недоумение».

Если в квартире запахло дымом, любой разумный человек начнет искать источник запаха. Во время боевых учений, за которыми следят корабли и самолеты НАТО, игнорирование взрыва равносильно преступлению. Действующие флотские инструкции обязывали командира «Петра Великого» капитана I ранга Владимира Касатонова без промедления классифицировать все гидроакустические сигналы, обнаруженные службой корабля, определять их источник и координаты. В правилах использования полигонов прямо говорится, что если лодка не всплыла в течение часа после назначенного времени, она считается аварийной.

Даже если не брать в расчет данные гидроакустика, любой нормальный командир должен был задаться вопросом, почему ни на одном корабле ордера не видели выпущенных с «Курска» торпед. Как утверждают специалисты, практические торпедные стрельбы осуществляются при соблюдении ряда условий. Так, в момент залпа субмарина обязана показать свое местонахождение, сигнализируя ракетой, которую подводники называют КСП. Совокупность всех факторов должна была быть проанализирована.

Все говорили, что на «Курске» как минимум возникла нештатная ситуация. Решение должно было быть принято незамедлительно. На военно-морских флотах большинства стран мира существует сигнал subsunk, сокращение от submarine has sunk — «подводная лодка затонула». Если какая-нибудь лодка в течение часа не передает планового донесения, командующий подводными силами района запрашивает разрешение на проведение операции submiss — «подводная лодка пропала без вести». После этого военные немедленно приступают к поиску субмарины, для чего задействуются все находящиеся поблизости суда и самолеты.