– Ты чего? – Дина по стене резко съехала вниз, заставляя Костика потерять равновесие. – Грибов ядовитых переел?
– Давай переспим с тобой?
– Сейчас в лоб получишь!
А лифт все гудел, словно поднимал их не на шестой этаж, а на седьмое небо.
– Наташка мне наверняка изменяет, а ты мне нравишься!
Первое утверждение никак не вязалось со вторым, и Дина прыснула.
– Своими ногами пойдешь или мне тебя в окошко выбросить?
– Все равно я ей отомщу! – буркнул Костик, вновь стараясь поцеловать Дину. Но тут лифт за его спиной распахнул створки.
– Ташка тебя убьет! – прошептала Дина, понимая, что аргументы у нее закончились. – Накормит перекисшими щами или, как вампира, выставит на солнышко, чтобы сгорел.
– Я долго тренировался. На меня уже ничего не действует. Ем отраву, дышу загазованным воздухом. Павлова не умеет готовить – я с ней долго не протяну.
– Извини, друг, но ты не являешься моим идеалом мужчины. Артур мне подходит больше.
Эти слова вытолкнули Костика на лестничную клетку. Вид у него был такой, словно он пытается из себя изобразить террориста-смертника, но никак не может вспомнить, куда засунул взрывчатку.
– Я отомщу, – прошептал он.
– Даже если ты плюнешь в воду, она, прежде чем попасть мне в чай, пройдет через очистительные сооружения.
Костик засопел. Захотелось его как-то приободрить.
– Не переживай. Снег на нас будет идти из одной тучи.
Молодого мужа это не успокоило. Он дождался, когда Дина шагнет к своей двери, и бросился к лифту. Кабина дрогнула. Сначала Дина хотела убедиться, что лифт благополучно доберется до первого этажа, – а то вдруг обрыв троса? Но потом решила предоставить Костика его судьбе.
А дома ее встречала роза. Она белела на фоне темных постеров на стенах. Издевалась.
За окном бежали низкие снеговые тучи. Снег из этих туч падал на голову убегающему Костику.
Надо было что-то делать. По времени прошло всего ничего, а жизнь незаметно угрожающе накренилась в сторону трагической развязки.
Из форточки тянуло приятной зимней прохладой. Ветки березы гнулись под тяжестью белого пуха.
Интересно, если прыгнуть вниз, на березу, дерево согнется и Дина благополучно приземлится на землю? Или спружинит и отбросит обратно на дом? Второе было не так интересно. Но проверить хотелось.
– Близнецы. Вы будете полны энергии, чрезвычайно дисциплинированны и можете рассчитывать на отличный результат, – прочитал ангел-Артур.
– Овен. Неделя намного благоприятнее предыдущей. Большая часть дел будет решаться легко, к тому же вы сумеете проявить свои творческие способности, – подхватила ангел-Дина.
– Ты дальше читай. Не пропускай главного.
– Суббота – один из лучших дней месяца.
– Выше.
– Тут все вранье!
– Лишь в пятницу возможны затруднения и проволочки.
– Фокусник! Сквозь лист читаешь? Что же про себя забыл? Единственный неблагоприятный день – среда. И удовольствие он получит от генеральной уборки дома. Что? Такой грязнуля? Не умеет пылесосить ковры?
– Извини, но сегодня пятница.
Дина рванула страницу в журнале, так что она рассыпалась прахом, забрав с собой и сам журнал.
– Ты утверждала: будет то, во что веришь. А сама веришь в то, что все плохо.
– Если бы так оно и было, то люди бы не умирали.
– Верили бы в хорошее и жили вечно?
– Люди не умеют верить в хорошее.
– Нет, просто они читают гороскопы.
– Ницше доказал, что все боги умерли.
– Перед смертью он сам провозгласил себя Богом.
– Что ты хочешь?
– Не мучай девушку.
– Страданиями душа совершенствуется. Кто это сказал?
– Григорий Горин в сценарии фильма «Формула любви».
– Умный?
– Ангел.
Артур медленно повернулся через правое плечо и растаял. Дина побрела прочь. В задумчивости она вытащила карту прошлой жизни своей подопечной. Кажется, здесь было что-то интересное. Но почему-то и в этой жизни, как приговор, маячила преждевременная смерть. И если откручивать жизни назад, трагическая гибель будет неизменным спутником этой несчастной души. Надо непременно остановить эту закономерность. И помочь может самое сокровенное – сны.
Дине стали сниться тяжелые мучительные сны. Словно ее предупреждали о чем-то. Она то шла в густом тумане, то вязла в болоте. Сны эти можно было предсказать. Сквозь дрему она чувствовала странное томление, и ей хотелось проснуться, чтобы прервать тревожные видения, но сон втягивал в себя и разрешал открыть глаза, только когда история была рассказана.
Они сидели за столом и играли в мафию. Пятеро. Она видела Ташку, Костика. Человек напротив – строгое узкое лицо, запавшие глаза. Он должен сейчас что-то сказать, и Дине не хочется слышать эти страшные слова. Но вот человек поднимает глаза и пальцем показывает на нее. Все согласно кивают. Дина еще улыбается. Это же игра! Сейчас она убедит всех, что никакая она не мафия, что она мирный обыватель. Ташка смеется. Конечно, игра! Что так расстраиваться? Костик смотрит под стол. Что он там потерял? А этот черноглазый все тычет и тычет в нее пальцем. А справа сидит кто-то, кто может помочь.
«Сегодня ночью убили человека», – говорит сидящий напротив.
И вот уже Дина куда-то идет. Дверь распахивается, а за ней черный провал раскопанной земли.
«Нет! Это игра!»
Она падает навстречу черноте.
– Положи рядом с собой мешочек с лавром, липой или ромашкой. Они успокаивают, – советовали в институте.
– Смерть – это хорошо. Это значит, что тебя впереди ожидает что-то новое, – успокаивала Ташка.
Подруга учится в медицинском колледже. Она уже не раз ходила в морги на практику. Со смехом рассказывала, как ее закрыли в холодильнике. Дина ложится в кровать. Ей эти сны скорее сулят конец жизни, чем начало.
– Ты просто впечатлительная, – говорит мама. – Не смотри перед сном телевизор.
Дина закапывается с головой в одеяло. Ей кажется, что она сама стала чьим-то кошмаром.
На грудь что-то давит, хочется повернуться. Неосуществимое желание рождает тоску. Сон приближается.
Маленький городок. Невысокие дома. Их видно из окна ее комнаты. Сверху город кажется красным из-за черепичных крыш. Они холмами то возвышаются, то опадают, топорщатся трубами. Ветер раздувает занавески. За ее спиной стоит высокий худощавый мужчина. Она его любит, они женаты. Тяжелое золотое кольцо оттягивает палец. Он говорит короткие отрывистые фразы. Немецкий, но она все понимает. Да, да, ему надо идти. Но так тяжело оторвать взгляд от его новой формы, от острого гладко выбритого подбородка. Она вдыхает аромат его одеколона. Новый флакон – вчера разорвана упаковка на голубой коробке. Эта мысль успокаивает – ничего не произойдет, у него с иголочки форма, новый одеколон. Дорогой. Флакон не может пропасть, он должен быть использован до конца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});