Читать интересную книгу Мишель в Адской долине - Жорж Байяр

Верно, — согласился Мишель.

Тогда папа принес свою сапу и стал рубить кусты…

А что такое сапа, Мило? — перебила его Мартина.

Парень сходил под навес и вернулся с громадным серпом, изогнутым так, чтобы им удобнее было срезать траву.

А дальше? — спросил Мишель.

Все кончилось быстро. Не успел папа расчистить этот проход, как жандармы приблизились и увидели в погребе сверток. Они велели папе достать его. В свертке лежала взрывчатка.

Наступила тишина. Мишель и Мартина представили себе эту сцену. Саразини, как большинство иностранцев, побаивался властей и послушно исполнял приказания официальных лиц.

— Папа был удивлен больше жандармов! Я собственными ушами слышал, как он клялся, что ноги его в этом погребе не было. Да и как, сказал он жандармам, ему было продраться через колючки?..

Этот вопрос, надо думать, смутил стражей закона. Но они заведомо были убеждены в вине Саразини. Они обошли вокруг погреба и на противоположной стороне наткнулись на примятый кустарник…

Это правда? — спросил Мишель, проникаясь все большим интересом.

К сожалению, да… — жалобно ответил Мило. — Они сказали папе, что именно там он пробрался к погребу и спрятал взрывчатку…

Мишель подошел к развалинам и легко соскочил внутрь. Земля казалась нетронутой; вообще там не было ничего примечательного, кроме нескольких камней, валявшихся под ногами. Зардели ежевики нависали над погребом, образуя над остатками стен и крыши еще один свод.

— Покажи, где там примятые кусты, — попросил Мишель.

Мартина присоединилась к другу. Они внимательно осмотрели место, которое им указал Мило. Увядшие, но не засохшие еще кусты держались, цепляясь за соседей.

Мишель поднял какую-то старую ветку и поворошил увядшие кусты. Он отметил про себя, что они подрублены под корень; причем, судя по их виду, это произошло совсем недавно, примерно в то же время, когда Саразини вырубил, по приказу жандармов, заросли на противоположной стороне.

Не переставая удивляться, Мишель осмотрел кусты более тщательно и пришел к выводу, что они были срублены, а затем немного приподняты — как будто для того, чтобы под ними могло пробраться большое животное. Или — человек…

Говорить на эту тему с Мило не было смысла. Юноша, видимо, настолько был убежден, что его отец невиновен, что Мишель не нашел в себе душевных сил, чтобы показать ему, каким образом Саразини мог добраться до погреба и положить туда взрывчатку… Честно говоря, Мишель не видел причин, почему папаша Саразини не мог этого сделать. Как знать, вдруг жандармам позвонил какой-нибудь рабочий с плотины, который поймал Саразини на месте преступления?..

Однако пока что Мишель предпочел держать свои выводы при себе. От погреба остались руины, крыша сохранилась лишь частично. Верхняя кромка стены выступала над уровнем земли более или менее ровной полосой.

Понятия не имея, что думает обо всем этом Мишель, Мартина с любопытством оглядывала развалины… Вдруг ее внимание привлек какой-то маленький блестящий стержень, валявшийся меж корней ежевики. Она взяла его в руки и едва не вскрикнула от изумления: это был огрызок карандаша.

Место для карандаша тут было явно не самое подходящее, к тому же он ничуть не пострадал от непогоды… но на всякий случай девочка решила пока промолчать о своей находке, допуская, что карандаш мог принадлежать отцу Мило; мысли ее шли примерно в том же русле, что и мысли Мишеля. Она сунула карандаш в карман юбки.

Папа хотел восстанавливать погреб, — говорил Мило, издали наблюдая, как идет осмотр развалин. — Ждал, пока соберутся деньги на цемент и песок.

Погреб рядом с трактиром — штука необходимая, — согласился Мишель.

Не обнаружив ничего, что заслуживало бы внимания, Мишель и Мартина выбрались из зарослей ежевики. Куни, который с большим вниманием следил за гостями, снова подбежал к Мартине, виляя хвостом.

Хотя Мило явно не был бы против, если бы они остались подольше, молодые люди стали прощаться. Правда, идти к плотине и делать снимки им уже расхотелось. Мишель был погружен в свои мысли, Мартина — в свои…

Мило вызвался проводить их до развилки.

— Придете еще? — спросил он с такой надеждой, что они пообещали навещать его как можно чаще.

Куни вдруг встревожился; опустив хвост и глухо ворча, он беспокойно нюхал горячий воздух.

— Что с тобой, Куни?! — воскликнула Мартина. — На кого ты рычишь?

Но пес и ухом не повел. Пришлось Мило прикрикнуть на него; лишь тогда Куни неохотно потрусил к дому.

А Мартина с Мишелем той же дорогой отправились на ферму. Большую часть пути они шли друг за другом, изредка перебрасываясь словами. Головы у обоих были заняты тем, что они увидели и узнали возле трактира.

Вдруг Мартина, которая шла позади, едва не наткнулась на Мишеля: он стоял, замерев, и прислушивался к чему-то.

Ты ничего не слышала? — тихо сказал он, когда она подошла.

Нет… А в чем дело?

Сам не знаю… Показалось, кто-то за нами крадется по лесу…

Они напрягли слух; но никаких посторонних звуков не было слышно. Они двинулись дальше. И почти в тот же миг Мишель снова остановился и молниеносно нырнул в заросли.

Мартина растерялась, сердце ее билось неровно, как всегда, когда ей грозила неведомая опасность… Мишель вернулся ни с чем.

Черт знает что! — пробормотал он. — Слышу шаги то справа, то слева… Можно подумать, лес кишит лазутчиками.

Тебе не почудилось?

Какое там!.. Эх, попался бы мне в руки этот мерзавец, которому доставляет удовольствие нас дурачить…

Вскоре они вышли к дороге… И тут кусты вдруг затрещали, и из чащи вылезла компания Пибрая в полном составе. У Мишеля несколько отлегло от сердца: таинственными лазутчиками оказались деревенские ребята. Он замедлил шаг, чтобы поздороваться с ними.

Компания выглядела сконфуженной — пожалуй, за исключением Пибрая, на лице которого играла наглая усмешка.

Пожимая руку Рику, Мишель почувствовал, что парень не в своей тарелке.

— Что это с вами? — спросил Мишель, отметив про себя, что Тео, а за ним и Сезарен с Марком сгрудились поодаль, возле Пибрая, и так же криво, недоброжелательно ухмыляются. — Что это за шуточки? Сегодня вроде не первое апреля…

Мартина совсем растерялась, не зная, как вести себя дальше. Наконец Пибрай, видимо, принял какое-то решение. Нахмурив брови, он шагнул к Мишелю; в глазах его вспыхнули злобные огоньки.

Шуточки, говоришь?.. — произнес он дрожащим от ярости голосом. — По-моему, это ты отмочил с нами шутку!

Что? Я?.. Какую шутку? — повторил Мишель, пораженный враждебностью, сквозившей в глазах Пибрая.

Эй, вы слыхали? — крикнул тот, словно ища у приятелей поддержки. — Мсье желает знать, какую шуточку он отмочил!.. Не валяй дурака, мы все видели! Вы с Мартиной таскаетесь в Адскую долину к этой швали!.. К Мило и его семейке! Вам, видно, нравится якшаться со всяким сбродом, местных вам мало!.. Вы, чужаки, одна шайка-лейка, и плевать вам на тех, кто, по своей доброте, вас тут привечает…

У Мишеля перехватило дыхание. Он спросил себя, уж не снится ли ему это?.. Неужто на свете встречаются такие кретины?..

А Пибрай разошелся не на шутку:

— Могу спорить, ты этих мошенников ангелами считаешь! Ходишь к ним в гости, фотографируешься с ними… Нет уж, будь добр, выбирай, старина! Или мы, или этот жулик Мило! А мы не желаем больше иметь с тобой дело!.. Ясно тебе?..

Приняв молчание Мишеля за признак трусости, Пибрай распалялся все больше. Теперь он держался совсем нагло. А последние слова изрек тоном, не допускающим возражений.

Справившись с изумлением, Мишель смерил его презрительным взглядом. И, пожав плечами, спокойно ответил:

— Кажется, мне все ясно, старина. И, знаешь, ты, кажется, прав. Сейчас я понимаю, что все могут ошибаться… Жандармы — тоже… Но даже если Саразини виноват, то при чем тут Мило? И с какой стати ты…

Эй, вы слыхали? Мило, значит, ни при чем!.. Слушай меня хорошенько, Мишель, и заруби себе на носу: жандармы всем оказали бы большую услугу, если бы замели вместе с папашей и сынка!..

Мило?

А ты как думал? Я этого голубчика знаю как облупленного!.. Думаешь, с него не станет рвануть плотину, чтобы отвести подозрения от отца? Только этот фокус у него не пройдет, за это могу ручаться! Я с него глаз не спущу! Ну как, дошло?

Еще как дошло! И знаешь, у меня уже есть готовый ответ. Я сделал свой выбор, как ты требовал! Пойдем, Мартина, нечего нам делать с этими идиотами! Мы же тут — «чужаки»! Словно можно быть чужой родному дяде… Во всяком случае, Пибрай, лучше быть, по твоему выражению, «чужаком», чем законченным болваном вроде тебя!

Сказав это, Мишель повернулся к Пибраю и его команде спиной и зашагал прочь.

— Еще неизвестно, кто из нас болван!.. Мы тебе еще покажем!.. — надрывно вопил Пибрай; его поддержали приятели.