Когда хоб говорил, что ему нельзя ввязываться в драку, это, должно быть, означало настоящую драку, а не перебранку со стюардом. Какая уж тут драка – все равно что у муравья с наступающим на него башмаком.
«Чьим человеком ты будешь?» Так спрашивал его мельник. К черту будущее – чей человек он сейчас? В Страт-Филлане он считался человеком лэрда, это несомненно. Но если Брюс Кэмпбелл из Крифа, управитель лэрда, дает ему недостойные поручения, то что ему делать? Интересно, знает ли об этом сам лэрд? Если знает, то скорее всего поддержит своего слугу против батрака. Может, он и сам участвует в ставках. Если кузнец не передумает и не выйдет на ринг, если кроме Дугала у него не будет других соперников, значит, шансы ублюдка будут по меньшей мере пять к одному. Он вырос с тех пор, как в прошлом году одолел Дугала в третьем же раунде.
Забавно, но у хайлендеров ставки куда меньше, чем у солдат-сассенахов – те получали жалованье каждую неделю, а тратить его им было не на что да и негде. Что хуже – обмануть толпу или стюарда, пытающегося мошенничать?
Может ли он поддаться? Могут ли его кулаки, раз разошедшись, остановиться, если он им прикажет? Вряд ли. Если уж Дугал не может заставить себя поддаться, так чего уж ему ждать от себя? Раз начав колотить друг друга, они оба уже не остановятся до тех пор, пока один из них не перестанет держаться на ногах. Так положено настоящим мужчинам. Что ж, пожалуй, он наобещает стюарду все что угодно. Сохранит свою работу еще на неделю, а там будь что будет.
Голова разболелась. Он постарался на минуту забыть о своих невзгодах, прислонился спиной к камню и стал смотреть на гусей, спускающихся к Лохан-На-Би, на паривших в небе орлов. Локи-Касл стоял у подножия Бинн-Вег с южной, обращенной на Страт-Филлан стороны. Тиндрум лежал по ту сторону реки, а Крианларич – дальше, там где долина вливалась в Глен-Дохарт. Крестьянские домишки были густо разбросаны по всей долине. На склонах виднелись летние пастушьи хижины. Поля, усеянные камнями, пригодны только для выпаса скота. – Дорога шла и на юг, но вместо того, чтобы поворачивать на восток, в Глен-Дохарт, она вела на запад, через ущелье в Глен-Фаллох, а оттуда в Ардлуй, на Лох-Ломонд… в Думбартон на Клайде, то есть в Лоуленд, Глазго, Эдинбург, Англию, Европу…
Пару раз он выбирался аж до Лох-Ломонда. До него – всего миль пятнадцать-шестнадцать, полдня ходьбы в оба конца.
За замком узкая Лохан-На-Би текла на запад, в Глен-Локи. Вдоль нее вела местная дорога, но главная уходила на север, между Бинн-Вег и Бинн-Одгар, потом к мосту в Орки и дальше – в Форт-Уильям. Переваривая услышанное в комнате стражи, он вспомнил кое-что из давних школьных времен. Нил Учитель говорил им, что Локи-Касл – цитадель на единственной настоящей дороге, связывающей страну с северо-западом. Это объясняло присутствие здесь капитана Тейлора и его людей. В Горной Шотландии не так много дорог, и уж совсем мало таких, по которым можно проехать на колесах. Пушки перевозятся именно на колесах.
Он уже все съел – пора возвращаться к работе.
6
Вернувшись в темницу, Тоби обнаружил, что, помимо собак, у него появился и помощник на двух ногах. Он не сразу заметил его в темноте, пока мальчишеский голос не воскликнул «Ого!» тоном, полным глубочайшего отвращения.
Хэмиш Кэмпбелл – младший сын Нила Учителя, был новичком в замке. Смуглый, хрупкий, он рос по нескольку дюймов в день. Его руки висели плетьми, а ребра торчали. Он брезгливо обозревал темницу и грязь под ногами.
– Эй, неуч! За что это они тебя?
Тоби оперся на лопату:
– Не понял?
– Меня старый Брюс поймал за чтением книги, когда мне полагалось считать мешки с мукой. – Он блеснул зубами в улыбке.
Тоби хмыкнул, запоздало сообразив, что сам-то он здесь не за то, что что-то сделал, а за то, что кое-чего не сделал: не пообещал мошенничать. И как это он раньше не догадался?
Ну что ж, компания могла быть и хуже. Хэмиш еще вполне сносен. Он отличался умом, начитанностью, жизнерадостностью и убийственным юмором. Он ухватился за один из наполненных Тоби мешков и, приподняв его, быстро опустил обратно.
– Ух ты! Вот это тяжесть! Давай я буду грести, а ты носить, а? Чем быстрее мы с этим управимся, тем быстрее нас простят. Или ты считаешь, нас запрут здесь навек?
– Нет, нас повесят на рассвете. – Тоби отдал ему лопату, вскинул мешок на плечо и вышел.
Погрузка мешков занимала больше времени, чем их вынос, так что Тоби приходилось ждать, а значит, оставалось несколько минут на обычный мальчишеский треп.
– А два таких мешка на вытянутой руке поднимешь?
– Пожалуй, да. – Мог, и запросто.
– А все… ну, может, кроме одного?
Это, конечно, немного сложнее…
– Ух ты! Ты теперь каждый день бреешься, Тоби?
– Ага.
– А чего бороду не отращиваешь? – Он намекал на то, что все хайлендеры – ну или почти все – носили бороды. Брились только женоподобные сассенахи впрочем, тоже не все.
– Слишком кудрявая. Я буду похож на барана.
– Самый большой баран в глене! – хихикнул Хэмиш. – А как у тебя с девчонками? – спросил он тише.
Тоби не осмеливался даже улыбаться девушкам из глена, чтобы не навлечь на них неприятности, но к чему разочаровывать паренька подобными признаниями?
– Не твое дело.
Хэмиш не унимался:
– Ты надеешься побить Дугала Угольщика?.. Как ты думаешь, вернется кузнец на ринг?.. А два мешка унесешь?.. Сколько раундов протянет Дугал?..
Собственно, в этой болтовне не было ничего удивительного, хотя его восхищение довольно скоро начало раздражать Тоби – как скрежет лопаты по каменному полу. Тоби уже сталкивался с этим. Его рост и бойцовское умение делали его образцом мужественности для всех подростков глена. Так что с Хэмишем все в порядке – еще месяца три, он подрастет, и все пройдет само просто у него сейчас тот возраст, когда мальчишки вдруг замечают, что превращаются во что-то другое, и гадают, что же это такое будет.
Тем не менее Тоби немного устал от этой болтовни, а потому каждый раз испытывал сильный соблазн задержаться в комнате стражи и переброситься парой слов с солдатами. Он не стал этого делать – это было бы несправедливо по отношению к парню, честно вкалывающему внизу, – но когда солдаты насмехались над сопровождавшей его вонью, он отвечал подобными же беззубыми шуточками. Часто ему казалось, что с сассенахами разговаривать проще, чем с людьми из глена, которые вроде бы знали его всю жизнь. Может, это потому, что он сам наполовину сассенах?
В четыре руки работа пошла быстрее. Через час с небольшим пол темницы был отчищен до камня, последний мешок отбросов вынесен и сожжен на большом костре за воротами, последняя крыса отловлена. В темнице не осталось ничего, кроме ржавых цепей и крюков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});