Читать интересную книгу Шестиклассники - Юрий Сальников

— Что значит — не делай?

— Не делай! — заупрямился Галчонок. — Дружба у нас или не дружба?

— Да мне теперь и самой не надо! — заявила Аня. — В двоечниках не нуждаемся!

Она скрылась за дверью, мелькнув розовыми ленточками в косичках. Стас рассердился.

— Ну что лезешь, куда не спрашивают?

— Ах, ты из-за девчонки дружбу хочешь предать? — воскликнул Лёня. — Она девчонка — пискля-визгля, а ты ей плакатик, да?

— Значит, опять только по-твоему хочешь? — заспорил Стас. — Если не по тебе, так со всеми ссориться готов? И с Димкой, и с ней, и со мной опять? Ну и ладно!

Он тоже ушел. Дежурные азартно выгоняли из класса всех без исключения, и Лёня поругался бы ещё и с ними, да выручил звонок.

Два урока подряд друзья не разговаривали. Помирило их общее горе: на уроке истории получил, наконец, двойку и Лёня. Расплата, как видите, была недалека.

Маргарита Никандровна спрашивала о патрициях и плебеях в древнем Риме. Лёня понял, что патриции это вроде господ, а плебеи как рабы. Мысленно, назло Стасу, он присоединил к его фамилии слово «плебей», а к своей — «патриций». Прозвучало интересно: плебей Гроховский! Патриций Галкин!

В этот момент Маргарита Никандровна и вызвала «патриция». Ясно, что ничего толком он сказать не мог, и учительница вернула его на место.

Гроховский повернул голову.

— Тоже не скажешь дома?

— Факт!

— Галкин и Гроховский! — послышался строгий голос учительницы. — Не разговаривайте.

— Да мы ничего…

— Вот, вот! Лучше слушайте, как надо отвечать!

У стола бойко рассказывала про патрициев и плебеев Аня Смирнова. Что ты будешь делать! Эта Смирнова словно нарочно все время встаёт Лёне поперёк пути!

После уроков Лёня не сразу пошёл домой: ему нужно было купить хлеба. Но сначала он забежал в «кабинет» взглянуть ещё раз на альбом… Стас сел дорисовывать картинки, а Лёня понаблюдал немного, потом отправился в булочную. К тому времени булочную закрыли. Лёня решил съездить в магазин в центр города. Трамвай полз еле-еле, и магазин тоже закрыли. Лёня остался без хлеба и совсем теперь не спешил домой.

Однако в конце концов пришлось возвращаться.

Мать, как и полагалось, встретила сердитым взглядом. Она стояла у стола в цветистом фартуке, повязанная белой косынкой, и крошила ножом что-то красное на фанерной дощечке.

Лёня молча положил сумку на ящик у вешалки и боком продвинулся к своей тумбочке у кровати.

— Хлеб купил?

— Закрыто везде…

— А где пропадал?

Мать знала, что спрашивать: если бы он никуда не заходил, то в булочную наверняка бы успел!

— В школе задержали.

— В школе?

Лёня уловил в её тоне угрожающие нотки. Только бы не начала пилить и плакаться на судьбу, которая наградила её таким неблагодарным сыном, не желающим стукнуть палец о палец, чтобы помочь усталой матери. Лёня давно чувствует, что раздражает мать даже самим своим присутствием: всё-то у него, по её словам, получается не так — грязь на ногах таскает, вещи разбрасывает, хлеб за столом крошит, обувь и одежду не бережёт, материнских усилий не ценит.

По субботам мать бывает особенно не в духе, очевидно потому, что в субботний вечер ей надо и обед приготовить, и в комнатах убрать, и полы вымыть.

Хорошо ещё, что она мало интересуется его «успехами» в школе — видно, времени ей на такие разговоры не хватает, а то бы узнала про двойку и совсем бы «разошлась».

Лёня скромно уселся на кровати и стал рыться в ящике тумбочки, разыскивая валявшуюся среди разных гаек, проволоки и прочего добра единственную сосновую шишку — основу будущей коллекции. Собственно, искать шишку сейчас было незачем, но Лёня нарочно притих — только бы не вызывать у матери лишних слов.

Но сегодня этот маневр не удался. Мать не умолкала:

— Сколько раз говорить — замок у нас на двери не действует. Нет, чтобы взять да наладить!

— Ну, налаживал я, — буркнул Лёня.

— Откуда это видно, если так хлябает?

— А я шурупы подкручивал отверткой.

— Значит, мало подкрутить! Надо не наспех делать, не кое-как, лишь бы отвязаться, а капитально!

— Новый надо купить, тогда будет капитально.

— А ты к этому руки сумей приложить, к этому!

Из коридора крикнула соседка Елена Максимовна:

— Товарищ Галкина, горит у вас на сковороде!

Мать подхватила тряпку и метнулась из комнаты, приказав:

— Садись за стол!

Через минуту, обжигаясь, Лёня ел жареную картошку прямо со сковородки. Хлеба мать заняла у Елены Максимовны. Лёня обрадовался, что всё обошлось, и подумал: почему бы матери вообще не договориться с соседкой насчёт хлеба? Ведь ходит старушка покупать себе, покупала бы заодно и им.

Настроение у него поднялось, он уже размечтался, как немного погодя выскочит во двор и до полной темноты успеет вдосталь погонять с Федькой Антоновым футбол. Но получилось не так.

Мать вышла во двор и через некоторое время вернулась с охапкой простыней на руке. Оказывается, до прихода Лёни она успела постирать бельё. И вот, войдя сейчас в комнату, она спросила:

— Ты что же, опять начал двойки получать?

Лёня был потрясен: узнала! Откуда?

Теряясь в догадках, он просидел дома весь вечер. А в долгожданное воскресное утро, заметив, что сын куда-то засобирался, мать категорически заявила:

— За порог — ни ногой!

— Да что ты, — протянул Лёня. — Вчера сидел вечером и опять.

— Вот и сиди, раз такой непутёвый!

Делать было нечего. С тоскливым выражением Лёня уселся у окна.

В таком настроении его и застал Гроховский. Стас пришёл уже в третьем часу дня, не дождавшись Лёни.

Лёня сразу провёл друга к своей тумбочке. А мать нарочно не выходила из комнаты — осталась послушать, о чём друзья будут говорить. Но Лёня схитрил.

— Хорошо, что ты пришёл, — сказал он. — Тут я одну задачку не понял, объясни мне.

И, вытащив из сумки задачник по арифметике, ткнул в какую-то страницу.

Стас, покосившись на Лидию Тарасовну, начал вслух читать условие задачи. Он, конечно, понял, что у Лёни с матерью серьёзный конфликт, недаром она не рада, что к её сыну явился гость.

Наконец Лидия Тарасовна зачем-то всё-таки вышла, и Лёня торопливо зашептал:

— С лесом ничего не получается… Засадила дома, разошлась — ужас! У тебя ничего?

— Ничего.

— А у меня откуда-то узнала про двойку. Хоть убей не пойму, кто ей сказал.

— Может, Таисия Николаевна?

— Да нет. Когда пришёл, она сначала вроде ничего. Потом вышла вот так же из комнаты, а вернулась — и сразу про двойку!

— Куда же она выходила?

— Во двор за бельём.

Стас немного подумал.

— Значит, во дворе кто-то и сказал.

— Да кому надо? — усомнился Лёня.

— Во дворе! — настойчиво повторил Стас. — Ты уж со мной не спорь. В этих делах я мастер.

— Подумаешь, мастер, — усмехнулся Лёня.

— А что? — воскликнул Гроховский, и в голосе у него прозвучала обида. — Плохо я тебе сообразил с альбомом?

— Ладно, — миролюбиво произнес Лёня. — Пусть будет по-твоему: во дворе так во дворе. Только кому надо?

— А кто живёт у вас из ребят?

— Из нашего класса?

— Ну да.

— Никого!

— Как никого? — Стас даже растерялся. Видно, не ожидал, что ниточка, намеченная им к раскрытию тайны, оборвётся так быстро. — А знакомые есть?

— Знакомых много. Вот Федька, например, Антонов. Мы с ним летом рыбачить ходили. Только он в первой смене и про меня ничего не знает.

— А девчонки?

— Девчонки? — Лёня вспомнил. — Так ведь Анька здесь живет! Староста наша, Анька Смирнова! Вон в том корпусе, в третьем подъезде!

— Ага! А верёвка где висит?

— Какая верёвка?

— Ну, для белья!

— В углу за сараями.

— Все ясно: Анька и сказала. Мать пошла за бельём, а ей встретилась Анька.

— Ух ты! — невольно изумился Лёня. — И правда, она могла! Ловко ты разгадал!

Стас и сам был безумно рад: лицо его так и сияло.

— А ты говорил! — не удержался он от похвальбы. — Я каждую мелочь, знаешь, как учитываю. Все имеет значение!

— Ладно, ладно, учитывай. А я теперь этой Смирновой задам, будет знать!

— Вот это зря, — попытался урезонить Стасик.

— Ничего не зря! Я писклей-визглей всегда луплю.

— Ну, а разве хорошо?

— А ябедничать хорошо?

Неизвестно, чем бы закончился спор, если бы в комнату не вошла Лидия Тарасовна. Гроховский сразу засобирался домой. Лёня не стал его задерживать.

— Иди, иди, спасибо за задачку.

— А ты не смей никуда! — крикнула Лидия Тарасовна, увидев, что Лёня тоже ступил на порог.

— Да проводить только, — ответил Лёня и, выбравшись вслед за Гроховским в коридор, пожаловался: — Вот всегда так — не узнает как следует, а уже кричит.

— Строгая она у тебя, — заметил Стас и, чтобы хоть немного утешить приятеля, сказал: — Ну, ничего. В лес мы ещё сходим. Вот завтра сдашь альбом, а коллекцию после…