с дедом Иваном. Дед курил табак, и Дема с удовольствием вдыхал едкий, злой дым.
Вообще сам он курил редко. Дома у них с бабкой табака не водилось, но Витька друг, иногда угощал стибренными у отчима сигаретами без фильтра.
Так случилось по жизни, что они с Витькой Червяковым по прозвищу Червь, остались самыми старшими пацанами во дворе. Кое-кто из ребят сделал первую ходку, кто в детскую, а кто уже и во взрослую зону. Другим посчастливилось пойти в армию. И теперь они, пятнадцатилетний Червь, и он, тринадцатилетний Дема, Илья Демин, держали двор.
Атаманом, безусловно, был Витька. Дема не спорил, он уже всем рассказал, что скоро уедет, и поводов биться за атаманство у него не было.
Дема наконец-то дождался своей очереди, отпив из банки, холодного молока он, поставив банку в авоську, и пошел, обратно, во двор.
Витька сидел на лавке и от скуки зевал. Одет он был как всегда, в черную, с чужого плеча рубашку, и такие же потрепанные брюки.
Черный цвет еще больше подчеркивал, землистый цвет Витькиного лица. В детстве Витьку обзывали по фамилии Червяком, но теперь, он став атаманом двора звался, коротко и устрашающе – Червь.
– Дема, иди, что покажу.
Дема подошел и сел рядом:
– Привет, Червь, что у тебя?
– Вот смотри, – парень вытащил карты. С глянцевых, черно-белых фото на Дему смотрели тетки, совсем без одежды. Карты были с неаккуратными кривыми краями.
– Во, на джокера глянь! – Витька вытащил карту, и у Демы пересохло во рту, и уши заложило, как в самолете ЯК-40, на нем он летал к деду, когда ему было лет семь.
Витька увидел вышедшую во двор, одноклассницу Светку, и позвал:
– Свет иди, что покажу.
Светка, подошла. Витька раскинул карты веером и, ехидничая, спросил:
– Ты такая, или такая?
Светка, близоруко щурясь, долго смотрела, потом до нее дошло, что за картинки ей показали. Она покраснела и заревев в голос, кинулась к подъезду.
– Меняемся? – шершавым, непослушным языком прошептал Илья.
– На ножичек. – Червь, довольно рассмеялся.
Если индийские джинсы были присланы мамой, то ножичек, еще одна Демкина гордость, был целиком его собственностью.
Он нашел его весной в посадках, с бабкой они собирали вешенки. Ножичек, почти не заржавел. Его украшала перламутровая ручка и цепочка, кнопка сначала не действовала, но Дема почистил нож наждачной бумагой, смазал маслом от швейной бабкиной машинки, и нож стал открываться. Первое время он даже спал с ним.
Дема отказался от неравного на его взгляд обмена, и, на отчего трясущихся ногах, отправился домой.
– Дема, ты после шести выходи, я вчера с Вараном на казаки-разбойники забился! – Прокричал ему вслед атаман.
Все ребята уже собрались, команды ждали только его, чтобы кинуть монетку, кто разбойники, кто казаки. Медный пятак взлетел высоко, и звонко упал на тротуар.
– Решка, мы ловим, – обрадовался Дема.
Атаманом были у них Червь, а у «разбойников», конечно Варан.
Вообще то, это была девчонка – Варя. Была она, как гриб боровик, крепкого телосложения, но только у новеньких могло возникнуть желание обозвать ее «жиртрест», все старожилы двора знали силу ее кулака. Была она левшой, и от этого удар ее был неожиданным, и всегда в самую переносицу.
При том она неплохо бегала, правда на короткие дистанции, Заполучить ее в команду, была мечта всех дворовых команд «Кожаного мяча».
И одевалась она как мальчишка, и стрижка была, короче короткого. Коленки ее, сбитые в кровь на поле, усыпанном галькой, приводили ее маму в ужас.
Варан, кличку эту, Варя придумала сама. Все прошлое лето она таскала по двору огромный том, какой-то там энциклопедии, и всем показывала уродца с длинным языком: «Ты не смотри, что он тяжелый, как танк, он очень быстрый и ловкий, стремительный, как я».
Вот такая была атаманша другой команды.
Дема смотрел в эти серые глаза под бровями домиком и предвкушал реванш.
В прошлый раз, Варан так его пытала, что теперь отыграться было делом его мальчишеской чести.
Варька-Варан, взяла его в плен обманом, она прекрасно подделывала голоса. И в тот раз она очень похоже, сначала свистнула, как Червь, два раза условным свистом, а потом закричала Витькиными же голосом:
– Дема, наша взяла, Варан сдулся!
Он поверил, и выбрался из коллектора, малыши вцепились в него как муравьи, и утащили в свой штаб, в подвал. Там злобная атаманша пытала Демку расплавленным воском.
Ничего, Дема не поленится, сбегает домой, и тоже проверит девчонку на умение терпеть боль.
«Казаки» пошли в штаб, поднялись на чердак. Дема с Червем покурили, уютно расположившись на диванчике, окурки пустили малышам по кругу.
Искать малышей-разбойников было до смешного просто, кто в подъезде, кто в магазине. А вот Варана, нигде не было.
Дема, с Витькой смотались даже на стройку за школой, хоть и был уговор не переходить границу четырех домов. Но чертова атаманша, не очень-то правил придерживалась. Варьки нигде не было. На дворе уже темнело, малыши ушли домой. Дему истошно звала бабка, но он упрямо бегал по подъездам.
– Жрать охота сил нет, пошли на перекур, потом у ее квартиры ждать будем, – дал команду Червь.
– Уж я ее дождусь, пендалей надаю, – злобясь от усталости и голода, просипел Дема.
Они поднялись к себе в штаб, и включили свет. Об этом выключателе знали только трое: Гутя, ушедший в армию, Червь и Дема.
Она видимо растерялась от света, и побежала не в ту сторону, и угодила прямо в расставленные руки Червя.
– Веревку давай! – Закричал Витька. Дема срезал бельевую веревку и помог другу связать девчонку. Вообще никто никогда так не делал, попался, так уж терпи, до конца, или сдайся. Но Дема был зол, и снова помог Червю, когда тот привязывал Варана к балке перекрытия.
Потом Витькины руки рванули клетчатую рубашку и пуговицы, некоторые, что называется с «мясом», посыпались на пол.
Но этого Червю показалось мало, он распахнул на Варане рубашку, и отошел в сторонку.
Дема смотрел во все глаза. Он увидел грудь, не такую как у себя. Свое тело, он последнее время часто рассматривал в зеркале. Нет, это было два совершенных по форме конуса, с маленькими, гордо торчащими сосками. И кожа была матово белой, и, наверное, очень нежной. Он с трудом отвел взгляд, и посмотрел сначала на закушенную Варькину губу, потом в ее серые, спокойные глаза. В них была решимость выдержать любые пытки, но не сдаться.
Дема понял, что Варя даже не знает, тех грязных слов, что они с Червем говорят о всех