И вот сейчас она стоит на палубе, одеваясь в сверкающий наряд. Две других ёлочки стоят в салонах.
Рядом с ёлкой на корме наши ребята начали строить бассейн. Готовимся к экватору. Создана комиссия: председатель — Лже-Нептун — магнитолог Медведев, Нептун — Капица, консультант — Гусев…
Сегодня видел зелёный луч. Тот самый зелёный луч, наблюдаемый иногда в море в момент заката солнца и описанный Паустовским, Грином, Леонидом Соболевым. Говорят, что увидеть его — к счастью. Ветра и волн не было Солнце садилось в небольшой дымке. Как всегда, оно медленно приближалось к горизонту и, лишь коснувшись его быстро, точно лопнув снизу, пошло в воду, растекаясь золотым дождём и заливая все вокруг золотом. Было больно глазам, но я смотрел. Вот верхняя кромка солнца коснулась воды — и вдруг там, где она была мгновение назад, ярко вспыхнул зелёный огонь, именно огонь, маленький, треугольный, заострённый наверху язычок, а над ним, как дым от настоящего огня, ещё стояло бурое пятно, оставшееся е глазах от только что зашедшего солнца. Секунда, две три — и огонёк погас, остался лишь бурый дымок. На палубе оживлённый говор, радость. Ещё бы, за два часа до Нового года по московскому времени увидеть зелёный луч, примету своего счастья…
Встреча Нового года готовится грандиозная. Сейчас на палубе пусто, ведь девушки заняты стряпнёй. «Делит» их по столикам сам капитан. Столик на четырех: трое ребят и одна девушка. Только что музыка оборвалась спикером. Говорит сам капитан:
— Внимание всех членов экипажа, экспедиции и иностранных гостей. Прошу в 23.30 занять места за столиками. В связи с большим набором вин и закусок и программой самодеятельности прошу не опаздывать. Повторяю…
Мы сидим на палубе, на ботдеке, в одних ковбойках с засученными рукавами. Рядом на корме горит огнями ёлка. Через два часа Новый год придёт к нам.
Но с палубы не хочется уходить. Ночь чёрная-чёрная, море как ночь, только белый бурун за кормой. На бархатном небе миллион звёзд; они крупные, как яблоки, но расположенные столь для нас необычно, что мы не смогли найти даже Большую Медведицу. Жизнь прекрасна! Правда, мы слишком спешим, но такова жизнь. Мы всегда спешим, уходя от красивых, прекрасных мест, надеясь вернуться, и не возвращаемся…
Вечер прошёл прекрасно. На столиках были чудесные вина и закуски. Нас поздравляли Снегурочка и Дед Мороз. Читали радиограммы, пели. Правда, наша девушка так и не пришла. Каждый из нас по очереди, а потом все вместе ходили за ней в каюту, но она была не в настроении.
Кончился вечер танцами на палубе. За кормой чёрное море, а у нас свет, сверкает ёлка, веселье, на весь корабль гремит музыка. Очевидно, нашу музыку слышно далеко. Встречные суда заинтригованы. А их здесь уже много, ведь близко Дакар и берег. Сейчас, ночью, в пределах видимости все время огни трех-четырех судов. Ходовые огни издалека еле светят, но вот ярко вспыхнул огонь прожектора. Начал прерывисто моргать сигнальный огонь:
— Привет, я судно ФРГ, иду в Киль из Дакара. Есть ли у вас на борту женщины?
Мы отвечаем, что идём из Риги, женщин много. Нам сигналят:
— Понял. Завидую, счастливого плавания.
Пять часов утра. Сейчас все наконец разошлись. Встреча Нового года отпразднована. Получили радиограммы. Если бы вы знали, что они для нас значат! Как дорога нам каждая весточка даже от полузнакомых людей, не говоря о близких. Радиограммы раздавали перед Новым годом уже за столиками. Как радовались те, кто получил, как мрачнели те, кому их ещё не принесли. Я сидел с двумя поляками. Одному из них вручили радиограмму. Нетерпеливо развёрнута бумажка, лицо проясняется. Радостно смотрит на нас:
— От жены и ребятишек, у меня их двое…
Никто не тянул его за язык, но никто и не удивляется, ведь здесь это самое дорогое. Говорить о жёнах, детях, показывать их фотографии принято.
День двенадцатый. Прямо перед окном каюты полуостров Зелёный мыс, высокий коричневый холм, увенчанный белоснежной россыпью дотов с высокой белой башней. Рядом другой холм, пониже, за ним по направлению к югу километра на два тянется полоса разрозненных белых кубиков домиков. Дальше раскинулся Дакар: белоснежные кубы — небоскрёбы разных размеров, окружённые зеленью, скрывающей дома поменьше. Слова-то какие: Африка, Дакар!
У пирса стали рядом с «англичанином». Метрах в ста — польское судно. Поляки столпились у борта, смотрят вниз. Там, на берегу, несколько оборванных африканцев молча смотрят на нас, принимают конец. В стороне кучка европейцев, среди которых две женщины. Странно смотреть на них: все в тёмных костюмах, некоторые ещё и в жилетах, женщины в шерстяных кофточках. Тут совсем не жарко.
Вот подъехала дорогая машина «опель-рекорд». Вылезают двое одинаково и ярко одетых детей, отец и мама. У нас захватило дух — какая мама!
Да, даже после небольшого перехода в море такая жизнь, семья для нас, уехавших на полтора года, кажется недосягаемой.
Когда заходило солнце, десятки африканцев, что стояли на пирсе, повернувшись лицом к востоку и спиной к заходящему солнцу, начали молиться. Сначала поклон стоя, потом на коленях, и, наконец, они падают ниц. Местная элита (шофёры) молятся недолго и используют специальные коврики. Зато грузчики неистово валятся прямо на землю.
Справа молчаливый английский танкер с красным флагом, на котором в правом верхнем углу виден привычный британский косой крест. Таков флаг британского торгового флота.
Наша корма и его — совсем рядом, метрах в десяти. У нас гремит музыка, у ёлки — танцы. Англичане-вахтенные с завистью следят за нами. Направо, метрах в трехстах, видим линию жёлтых противотуманных огней, а дальше сквозь зелень сверкают огни города, на больших зданиях горят синяя и красная рекламы.
На небе ни облачка, море и небо одинаково черны, только изредка низко над водой бесшумно проплывают огни входящего в порт судна. Холодно и сыро. Сидим в пиджаках, но начинает пробирать дрожь. Очевидно, здесь легко можно подхватить лихорадку.
Часов в десять вечера к нам вдруг пришли гости — матросы с западногерманского грузового судна. Молодые, весёлые, здоровые ребята.
Нижняя палуба на корме почти на одном уровне с пирсом, поэтому они пошли туда, наши тоже, мы быстро организовали небольшой вечерок. Гости принесли с собой две гитары, пели хором матросские и просто народные песни. Мы тоже не остались в долгу, быстро появился баян, пошли наши русские и советские песни. Потом обменивались значками, гости угощали нас роттердамским пивом. Угощение выглядело так: бутылки просто бросались к нам на палубу, мы в ответ кидали папиросы, конфеты, шоколад.
В Тропической Атлантике