Читать интересную книгу Банкир - Дик Фрэнсис

Она метнула на меня неприязненный взор, но, поскольку нам предстояло более или менее в едином строю преодолеть узкий коридор, предназначенный для людей, идущих в противоположном направлении, она мало что могла сказать, пока мы не управились с лифтами, эскалаторами и пешеходными туннелями и вынырнули на свет божий у самого паддока.

Пен, по ее словам, первый раз была в Аскоте. Собственно, она вообще первый раз была на скачках.

— И что вы об этом думаете?

— Изумительно красиво. Изумительно смело. Совершенно бессмысленно.

— Неужели в уродстве и трусости заключается здравый смысл?

— Довольно часто в них заключается жизнь, — сказала она. — Разве вы не замечали?

— Многие люди не могут быть счастливы, пока не испытают отчаяние.

Она тихо засмеялась.

— Они говорят, что трагедия возвышает.

— Вот пусть они с ней и возвышаются, — сказал я. — А я лучше полежу на солнышке.

Мы остановились на верхних ступенях посмотреть, как водят по кругу лошадей, и она рассказала мне, что живет в двух шагах от Джудит по той же улице, в доме, выходящем на общую лужайку.

— Я жила там всю свою жизнь, задолго до того, как появилась Джудит.

Мы встретились случайно; как это бывает, в местном магазинчике, и просто пошли домой вместе. Это было несколько лет назад. С тех пор остаемся подругами.

— Повезло, — сказал я.

— Да.

— Вы живете одна? — спросил я.

Ее глаза обратились на меня с затаенным юмором.

— Да, одна. А вы?

Я кивнул.

— Мне так больше нравится, — сказала она.

— Мне тоже.

Ее кожа была чистой и еще девической, лишь полнеющая фигура создавала впечатление зрелых лет. Это да еще выражение глаз, этакая печаль в них: «Я многое повидала».

— Вы мировой судья? — спросил я. Она, похоже, испугалась.

— Нет, что вы. Что за странный вопрос!

Я поднял руки.

— Просто вы выглядите как судья.

Она покачала головой.

— Времени нет, даже если б и было желание.

— Но вы делаете людям много добра.

Она была озадачена.

— Почему вы так говорите?

— Не знаю. На вас написано. — Я улыбнулся, чтобы убрать оттенок серьезности, и сказал:

— Какая лошадь вам понравилась? Может, мы выберем и сделаем ставку?

— Ну, например, Блуждающий Огонь.

По ее словам, ей просто понравилось имя, так что мы быстро достоялись к окошечку тотализатора и рискнули частью выигрышей от Кретонны и Сэнд-Кастла.

Медленно лавируя в толпе у паддока и прокладывая путь обратно к ложе, мы наткнулись на Кальдера Джексона, который, будучи окружен почтительно внимающими слушателями, нас не заметил.

— Чеснок действует не хуже пенициллина, — говорил он. — Если вы посыплете тертым чесноком зараженную рану, это убьет все бактерии...

Мы немного замедлили ход, чтобы лучше слышать.

— ...А окопник поистине волшебная трава, — продолжал Кальдер. — С ее помощью вдвое быстрее, чем обычно, срастаются кости и затягиваются трудноизлечимые кожные язвы.

— Он говорил все это наверху, — сказал я.

Пен Уорнер кивнула, слабо усмехнувшись.

— Хорошо продуманная травяная терапия, — сказала она. — Не надо к нему придираться. Окопник содержит алантоин, хорошо известный ускоритель процесса размножения клеток.

— Серьезно? Я хочу сказать, вы в этом разбираетесь?

— Гм. — Мы пошли дальше, но она не сказала больше ничего, пока мы не добрались до прохода, ведущего в ложу. — Не знаю, почему вам вздумалось сказать, что я делаю людям добро... но в основном я отмеряю пилюли.

— Э?.. — сказал я.

Она улыбнулась.

— Я — женщина в белом. Аптекарь.

Видимо, я в какой-то мере был разочарован, и она это почувствовала.

— Что ж, — вздохнула она, — мы не можем все быть очаровательными.

Я сказала, что жизнь может уродовать и пугать; я часто убеждаюсь в этом, видя своих заказчиков. Я вижу ужас каждый день... и знаю его в лицо.

— Пен, — сказал я, — простите мое легкомыслие. Вы справедливо меня покарали.

Мы вернулись в ложу и обнаружили там одну Джудит. Генри замешкался, делая ставку.

— Я сказала Тиму, что я аптекарь, — сообщила Пен. — Он думает, что это низменное занятие.

Я не успел высказать и слова протеста, как Джудит прервала меня:

— Она не просто аптекарь. Она незаменима. Половина лондонских медиков обращаются к ней. С вами под ручку ходят золотые россыпи с нежнейшим сердцем.

Она обвила рукой талию Пен, и они обе принялись меня рассматривать.

Искорки в их глазах, возможно, означали симпатию. Или ехидное женское превосходство над мужчиной, который лет на шесть моложе их.

— Джудит! — с трудом удалось выдавить мне. — Я... Я... — больше ничего не выходило. — Черт. Давайте выпьем «Крюг».

Очень вовремя, прервав неловкую минуту, вернулись хохочущие друзья Дисдэйла, а вскоре к толпе присоединились Гордон, Генри и Лорна. Вся компания высыпала на балкон понаблюдать скачку, и поскольку день этот был предназначен для чудес, Блуждающий Огонь легко обошел всех на три корпуса.

Остаток дня промелькнул быстро. В какой-то момент обнаружилось, что мы с Генри стоим в одиночестве на балконе. В ложе разливали чай, который был полностью противопоказан моему растянутому желудку, а вечно голодному Генри пришлось убраться подальше от искушения.

— Как там ваш мультипликатор? — добродушно спросил он. — Мы ставим на него или нет?

— Вы уверены... Я должен решить... сам?

— Я же сказал. Да.

— Что ж... Я предложил ему принести в банк еще рисунки. И краски.

— Краски?

— Да. Я подумал, что если увижу его за работой, то буду знать... Я замялся. — В общем, я привел его в комнату для посетителей и попросил набросать эскиз мультфильма, чтобы я посмотрел, как это делается; и он тут же принялся рисовать на акриловой пленке. Двадцать пять эскизных набросков в ярких цветах, все за один час. Несколько персонажей, оригинальный сюжет и жутко смешно. Это было в понедельник. Потом мне... ну... в общем, эти рисунки мне приснились. Звучит нелепо, я знаю. Может быть, они просто застряли в памяти.

— Но вы решили?

После паузы я сказал:

— Да.

— И?..

Чувствуя запах горящих мостов, я сказал:

— Будем продолжать.

— Отлично. — Генри вроде бы не обеспокоился. — Держите меня в курсе.

— Да, конечно.

Он кивнул и непринужденно сменил тему:

— Мы с Лорной сегодня кое-что выиграли. А вы?

— Достаточно, чтобы дядюшку Фредди возмутила неустойчивость моей личности.

Генри громко расхохотался.

— Ваш дядя Фредди, — сказал он, — знает вас лучше, чем вам может показаться.

Головокружительный день подошел к концу, и мы всей компанией дружно спустились на первый уровень и стали пробираться к выходу: ворота выходили на трассу, за ней была автостоянка и крытый переход, ведущий к станции.

Впереди меня шел Кальдер. Кудрявый шлем доброжелательно склонился к Беттине, выразительный голос благодарил ее и Дисдэйла за «приятно проведенное время». Сам Дисдэйл, который полностью пришел в себя, но утратил связность речи от радости за свой удвоенный, утроенный и умноженный капитал, сердечно похлопывал Кальдера по плечу и приглашал его на уик-энд в «свои владения».

Генри и Гордон, без сомнения самые трезвые из всех, шарили по карманам в поисках ключей от машин и выбрасывали программки скачек в мусорные урны. Джудит и Пен судачили между собой, а Лорна любезно отделывалась от друзей Дисдэйла. Кажется, только я, ничем не занятый, глазел по сторонам, и только я хоть что-то замечают вокруг.

Мы вышли на тротуар, пока еще держась рядом, но ожидая случая перейти дорогу, разбиться на мелкие группы, рассыпаться и расстаться. Все говорили, смеялись, суетились; все, кроме меня.

Тут же, на тротуаре, стоял мальчишка, настороженный и неподвижный.

Сперва я увидел застывшие, целеустремленные, горящие глаза, мгновеньем позже джинсы и линялую рубашку, которые резко контрастировали с нашими аскотскими одеяниями, и наконец, не веря своим глазам, нож в его руке.

Я почти догадался, на кого он нацелился, но не было времени даже крикнуть. Мальчишка очертя голову помчался к нам, на ходу направляя удар. Я рванулся вперед, почти не раздумывая и, конечно, не оценив последствий. Самый небанкирский поступок.

Сталь была уже почти в животе Кальдера, когда я ее отбил. Я всем телом обрушился на руку мальчишки, точно снаряд, которым разбивают стены, и на краткое мгновение передо мной мелькнуло переплетение нитей на брюках Кальдера, глянец на его ботинках, мусор на мостовой. Мальчишку я подмял под себя и с ужасом сообразил, что где-то между нашими телами он еще сжимает зловещее лезвие.

Он извивался подо мной, сплошь мускулы и ярость, и пытался меня сбросить. Он упал на спину, лицо его оказалось как раз под моим: глаза сощурены, рот оскален. Врезались в память черные брови, бледная кожа и звук свистящего дыхания, что вырывалось сквозь яростно стиснутые зубы.