Читать интересную книгу Горная весна - Александр Авдеенко

— Почему же это рискованно, товарищ полковник? — возразил Зубавин. — Никакого риска. Ведь он уверен, что Батура вне наших подозрений. И потом это так естественно для иностранца: заинтересоваться церковью, подать милостыню нищему. Нет, товарищ генерал, это связник. Я уверен, что вместе с милостыней он опустил в шляпу Батуры и директиву «Бизона». Она изложена тайнописью на десятирублевке.

— Да, пока похоже на то, — согласился Громада.

Шатров сомневался:

— Не знаю. Ваши предположения слишком… как это вам сказать… — он неожиданно улыбнулся, — дюже прямолинейные. Я привык рассуждать поосторожнее. Мне думается, что Крапс умеет действовать хитрее и вернее. Впрочем, чей черт не шутит… Может быть, вы и правы. Давайте проверим мои сомнения и вашу убежденность.

— Как? Что вы предлагаете? — Громада посмотрел на полковника Шатрова.

— Евгений Николаевич, могли бы вы под каким-либо очень благовидным предлогом, в самом срочном порядке, через милицию задержать и обыскать этого нищего?

— Можно! Поехали, товарищ Гойда!

Игнат Батура и был тем самым агентом Джона Файна, который носил имя великого человека — «Гомер». Он выполнял только задания резидента Дзюбы и только перед ним отчитывался, не зная ни одного из агентов Дзюбы, и они его не знали. О том, что у Дзюбы тоже были начальники, он догадывался, конечно. Но понятия не имел, кто они и где находятся. Да он и не очень интересовался этим. Аккуратно снабжал Дзюбу собранной информацией, получал деньги — вот и все. Известие о гибели Дзюбы дошло до него в тот же день, когда в «Закарпатской правде», в отделе происшествий, была напечатана заметка. «Гомер» не растерялся. Он понимал, что со смертью Дзюбы не кончилась его шпионская карьера. Был уверен, что рано или поздно к нему на угол Кировской и Ужгородской или на паперть протестантской церкви явится наследник Дзюбы и все начнется сначала.

И вот он появился. Его слова «мало, но больше не могу» были условным сигналом. Бросая в шляпу Батуры десятирублевку, он успел произнести тем выразительным, недоступным для непосвященных шепотом, которому обучают в шпионских школах каждого разведчика: «Вы назначаетесь вместо „Старика“. Инструкция на деньгах».

«Гомера» испугало такое возвышение. Он, Батура, резидент! Да мыслимое ли это дело? Не по его голове эта шапка. Он не знает толком, что именно должен делать резидент. Он умеет хорошо делать только одно — подслушивать, о чем говорят проходящие мимо него офицеры. Готов и дальше так служить, но резидентом… Батура пощупал хрустящую десятирублевку: интересно все-таки, что там написано!

«Гомер» с трудом выстоял на своем посту положенное время. После церковной службы, поколебавшись, куда идти — домой или к Якову, он отправился на Садовую и очутился в излюбленной своей закусочной у Якова. Выпил он сегодня не больше, чем всегда, не охмелел, молча сидел в своем углу и все-таки нарвался на скандал. Двое подвыпивших парней прицепились к нему, раздразнили. Спор закончился дракой. Появился милиционер. Всех троих увели в милицию. Отобрали документы и, допросив, сделали внушение, чтобы не скандалили больше в общественном месте, освободили. К вечеру «Гомер» был дома. На Кировскую по случаю чрезвычайных событий он решил сегодня не ходить. Наглухо закрыв окно, принялся обрабатывать полученную директиву. (В свое время Дзюба обучил его простейшей тайнописи, кодированию и расшифровке).

«С сегодняшнего дня, — гласил приказ, написанный на десятирублевке симпатическими чернилами, — вы должны выполнять функции погибшего „Старика“. В ближайшее время связной доставит радиопередатчик и крупную сумму денег. Ждите помощника — „Пастуха“. Обеспечьте нелегальный, прием в надежной квартире. Пароль: „Дедушка, как пройти на Садовую улицу?“ — „А вы что, не здешний?“ — „Нет, я из Рахова“. Сбор информации продолжайте. Энергично ищите опору среди местного населения, особенно среди закарпатцев, побывавших вместе с вами в Южной Америке, в Австралии. С расходами не считайтесь. Более подробные указания передаст „Пастух“».

Прочитав письмо, Батура тяжело вздохнул, почесал затылок выругался.

«Дураки! Идиоты! За кого вы меня принимаете? Не мое это дело!»

Заседание в кабинете майора Зубавина, прерванное и двенадцатом часу дня, возобновилось в четыре. Зубавин положил на стол перед генералом Громадой копию приказа, подписанного «Двадцать первым», то есть «Бизоном». Полковник Шатров прочитал его дважды.

— Да, — раздумчиво, смущенно сказал он, — ход неожиданный. Не думал и не гадал, что «Бизон» способен на такое. Что ж, давайте танцевать, как говорится, от этой печки, исходя из того факта, что Батура — резидент.

Кто же тот человек, который вручил «Гомеру» зашифрованный приказ разведцентра «Юг», как и откуда он прибыл в Явор и какую истинную цель преследует?

Глава четвертая

Венский экспресс прибыл в Явор, как всегда, ранним утром. На плоских крышах вагонов темнели большие сырые пятна, зеркальные стекла окон слезились, а на подножках чернела натасканная пассажирами грязь. Повидимому, там, откуда прибыл поезд, на берегах Дуная, в Вене и Будапеште, в венгерской степи Альфельд, шли проливные дожди.

Пока поезд высыхал под взошедшим солнцем, пограничные наряды контрольно-пропускного пункта проверяли документы у прибывших пассажиров. Их сегодня было много: советские офицеры и солдаты-отпускники, служившие в группе оккупационных войск в Австрии, юноши и девушки, возвращающиеся в Москву из Рима, где происходили всемирные соревнования гимнастов, большая делегация венгров, следующая в Китай через Советский Союз, парламентские деятели, торговые представители разных стран, дипломаты, предпочитающие поезд самолету, и, наконец, просто путешественники, транзитные туристы. К числу последних принадлежал и Фрэнк Билд — высокий, сухопарый пятидесятилетний здоровяк с тяжелыми роговыми очками на длинном костистом носу. Фрэнк Билд спокойно дымил сигаретой и скучающе поглядывал в окно, пока проверяли его документы. В течение всей этой процедуры он не сказал пограничникам ни «да», ни «нет», не посмотрел ни на одного из них. Они для него просто не существовали.

Исполнив все пограничные и таможенные формальности, Фрэнк Билд поднялся на третий этаж вокзала, где помещалась гостиница для заграничных путешественников, расположился в удобном номере, принял душ, побрился, переоделся. Свежий, с румянцем на впалых щеках, ни на кого не глядя и ничего не замечая, он прошел в ресторан. Ему подали яичницу с ветчиной, коньяк, сыр, кофе. Он ел и пил не спеша, не отрывая взгляда от тарелки. Расплачиваясь с официантом, он спросил по-английски, можно ли купить в Яворе англо-русский словарь. Официант знал по-английски только два слова: «не понимаю». Фрэнк Билд перешел на немецкий. Официант этот язык знал хорошо. Да, в Яворе есть замечательный магазин, где можно купить и англо-русский словарь и много других хороших книг. И находится он совсем недалеко, в двух минутах ходьбы от вокзала, на главной улице. Вот он, виден даже отсюда: две витрины, высокая дубовая дверь и над ней красная вывеска с большими буквами: «Книготорг».

Фрэнк Билд бросил рассеянный взгляд в окно, в ту сторону, где был книжный магазин, автоматически всунул сигарету в рот и медленно поднялся. Прежде чем уйти из ресторана, он задал еще один вопрос: где можно обменять иностранные деньги на советские? Официант дал иностранцу и эту справку.

Так же ни на кого не глядя, ничего не замечая, холодный и надменный, путешественник покинул ресторан, спустился вниз, пересек вестибюль и вышел на привокзальную площадь с ее молодым сквером, цветниками, зеленеющими газонами.

Обменный денежный пункт помещался тут же, на площади, в небольшом домике. Оставив там доллары и получив рубли, Фрэнк Билд направился к магазину с высокими дубовыми дверями и двумя витринами, заставленными книгами.

В большом помещении Книготорга на многочисленных полках стояло несколько тысяч книг.

— О! — воскликнул путешественник по-немецки. — Куда я попал? Ваш магазин чуть ли не Британская библиотека!

Человек в черном костюме, в белой свежей рубашке, повязанной скромным темным галстуком, приветливо поздоровавшись, сказал на хорошем немецком языке:

— Нам, конечно, далеко до Британской библиотеки. Но даже такое количество книг имеет для яворских трудящихся большее значение, чем миллионы томов Британской библиотеки для трудящихся Лондона.

— Вы не только продавец, но и агитатор! — улыбнулся Фрэнк Билд. Это была его первая улыбка с тех пор, как он попал на советскую землю. — Есть у вас англо-русский словарь последнего издания?

— Пожалуйста, прошу вас. — Человек в черном костюме достал с полки толстую книгу в темнокрасном переплете и положил ее перед покупателем.

— Да, это то, что мне требуется, — с удовлетворением сказал Фрэнк Билд.