Читать интересную книгу На пороге - Юрий Никитин

– Что, наверное, хорошо, – сказал Геращенко и посмотрел на нас с Лазаренко строго. – У милиции собственное мышление, полицейское!

Детективщица перевела взгляд на меня, несколько мгновений всматривалась, лицо такое, словно старается и не может вспомнить, когда именно прозвучало ее имя и вообще в какой тюрьме меня видела.

Я скромно помалкивал, наконец она поморщилась и сказала резко:

– Посмотрим, что в ваших мозгах. Остап Шухевович, вы позволите вашего сотрудника отвлечь от великой науки на несколько минут? Здесь найдется свободная комнатка?

Геращенко в испуге замахал обеими руками.

– Да забирайте, забирайте!.. Все равно работать не даете… Вон там пустая…

Ситуация, несмотря на абсурдность, меня странно веселила. Впервые я, человек не слишком общительный и даже закомплексованный, чувствую себя вольно и свободно. Хочется держаться нагло, все-таки не часто удается оказываться с людьми, над которыми чувствуешь абсолютное интеллектуальное преимущество.

Она почти втолкнула меня в указанную Геращенко комнату, где у нас свалено старое оборудование, выбрасывать жалко, а вдруг пригодится, указала властным жестом на свободный стул у запыленного лабораторного стола допотопной конструкции.

Глава 7

Я сел, продолжая рассматривать ее с интересом. Рослая, с широкими прямыми плечами, что придает ей еще более уверенный и бойцовский вид, изумительная фигура, слишком даже, с такой разве что под куполом цирка прыгать и ловить друг друга в последнюю секунду, да еще фитнес-конкурсы выигрывать.

Лицо тоже такое, что смотришь и стараешься вспомнить, в каком же боевике ее видел, очень уж киногеничное, характерное, но, на мой взгляд, вся слишком: крупная, рослая и накачанная, хотя и с четко очерченной грудью, что плюс, но чересчур рельефной и мускулистой, что минус. Явно много проводит времени в спортзале, где балдеет, побеждая мужчин.

Она села напротив и вперила в меня острый взгляд. Я поинтересовался мирно:

– Чем мне удалось привлечь внимание полиции? Шириной своей впуклой грудной клети?

Она поморщилась.

– Из вашего центра исчезла кругленькая сумма. Сейчас ваших сотрудников опрашивают.

Я фыркнул.

– Да никто из них не в состоянии украсть даже бутерброд со стола соседа!

– А вы можете?

– Что?

– Украсть, – ответила она. – Бутерброд. Вижу, можете. А что еще можете?

– Митохондрию из аксона, – ответил я, – а еще дентрит из денты с помощью лазерного дентоскопера.

Она обронила холодно:

– Меня интересует, кто и как украл двенадцать миллионов долларов со счета вашего института.

Я охнул.

– Двенадцать… миллионов?

– Хорошая сумма, – сказала она неумолимо и продолжила тем же обвиняющим голосом: – Возможно, для Мацанюка это копейки, однако кража есть кража. И, думаю, теперь он дважды подумает над переводом на ваш счет следующего платежа, если с него исчезают деньги так легко!.. Я еще не ответила или вы просто не поняли? Вы со мной потому, что больше других похожи на человека, который… может быть замешан. Это я сказала очень мягко, заметили?

– Ну спасибо, – сказал я саркастически. – Пальцы ломать будете?.. Или бить по ребрам?

– Вообще-то могу, – сообщила она холодно. – Но вы интеллигент, вас физической болью не сломить. Это простые мужики раскалываются сразу. С яйцеголовыми нужно иначе.

– А сможете? – спросил я с любопытством. – Все-таки больше привычны к дубинке… Кстати, фамилия вам очень даже идет. Прямо волчица!.. Вервольфша.

Она сказала с отвращением.

– Зато у вас фамилия гадостная.

Я изумился.

– Моя?.. Почему?

– Лавронов, – повторила она с отвращением. – Хотя бы Лавров…

Я фыркнул.

– Лавров – от лаврового листа?.. Который на похоронных венках?

– И на венках победителей, – отрезала она. – А лавронами у нас звали самцов жаб. Нет, лягух!.. Их звали шкреками, потому что они кричат «шкре-ке-ке, шкре-ке-ке», а их самцов – лавронами!

– Правда? – переспросил я. – Буду гордиться. В общем, если придется обходиться без дубинки, то даже не представляю, как вы с нами сможете общаться…

– Почему не представляете?

Я сказал с победной ноткой:

– У меня докторская по… в общем, по биологии, а то все равно не поймете. Это, конечно, не разряд по желто-блакитному поясу с вышиванкой.

– Я защитила кандидатскую по спортивной медицине, – прервала она.

Я посмотрел на нее, стараясь не показывать, что смотрю ее данные в инете, в изумлении покрутил головой.

– Вот уж не думал… Мне казалось, ваш профиль – специализация по девиациям вуайеристов?

Она посмотрела в удивлении.

– Откуда такое видно?

– Угадал? – спросил я. – Мне показалось, это ваш профиль. Да и накладывает отпечаток на человека.

Она проговорила замедленно:

– Вы очень… проницательный человек. Очень.

– Я ученый, – сказал я скромно. – Положено. У нас тоже преступники есть, но ме-е-е-лкие. Вирусами зовутся.

– А деньги утащили не вирусы?

– Вирусы?.. Ах да, вот вы о чем… У нас настоящие вирусы. Живые. А то, о чем говорите вы, специалист по вуайеризму, всего лишь компьютерные программы. Обычно мелкие, чтобы можно было…

Она прервала:

– Я знаю, что такое вирусы. И как вы внедрили такой вирус, что он утащил двенадцать миллионов? Или другой вопрос: куда так утащил, что не осталось следов? Не успели же проиграть в карты?

– Следы всегда остаются, – возразил я. – Нужно только быть хорошим следопытом. Или вуайеристом.

Она поморщилась.

– А вы хороший?

– Как вуайерист? – спросил я. – Вряд ли. Но по вирусам вполне. Разумеется, по живым.

Она спросила резко:

– Уверены, что у них нет ничего общего?

Я подумал, кивнул.

– Знаете ли… хоть у вас и бицепсы, но вы с виду не совсем окончательная дура. Правда, диссертацию вам купили, не зря же отец олигарх, но сейчас брякнули интересную мысль… Надо просмотреть хорошенько Сеть на предмет заметенных следов. В Интернете следы прячут примерно так же, как и в реале.

Она посмотрела остро, когда я упомянул об ее отце, но не спросила, откуда такие данные, поинтересовалась:

– Вы в своем коллективе работаете давно? Можете дать коллегам и вообще окружению характеристики?

– Могу.

– Дайте.

– Хороший коллектив, – ответил я.

Она поморщилась.

– А подробнее? Каждому в отдельности. Кстати, почему это мой отец олигарх?

Я улыбнулся.

– Разве не он ухитрился захапать пару жирнющщих кусков, когда страну растаскивали стервятники?.. Вся судоходная промышленность в его руках! А золотые прииски?.. А четыре строительные компании?.. А дворец в Лондоне, что купил полгода назад, у королевы из-за него истерика…

Она откинулась на спинку стула, но не прекратила сверлить меня злым взглядом.

– Похоже, вы что-то знаете о моей семье, но тут промахнулись. Это не отец, а мой дядя миллиардер. Он и живет то в Лондоне, то в Баден-Бадене, я его видела только в детстве. А как заметно, что я из того дерева?

– У вас фамильное лицо, – ответил я. Она нахмурилась, я уточнил: – С поправкой на некоторую женственность. Относительную. Пластическая хирургия может подправить мясо и кожу, что вы и сделали, но мы, ученые, приучены зреть в корень, как учил великий наставник простого народа интеллигентов первого уровня Козьма. Хотя не понял, если дядя родной, то… у них что, одинаковые имена?

Она ответила неохотно:

– У дедушки странное чувство юмора. Старшего назвал Данилом, а младшего Даниилом. Потому их часто путали в документах, что дедушку забавляло… Я похожа и на отца, и на дядю. Мы все похожи, даже дедушка и прадедушка!

– Значит, – сказал я скромно, – я угадал.

– Угадали, – согласилась она все еще удивленно, – жаль, что это неприменимо в нашем деле. Хотя, конечно, в поиске преступника такая наблюдательность пригодилась бы… Найти по догадке, а потом собрать доказательства… Думаю, вы заинтересованы, чтобы у вас там сорвали с дверей лабораторий печати и снова началась работа?

Я покачал головой.

– Все так серьезно? Все опечатано? В самом деле не позволяют людям работать и как бы приносить стране и отечеству отдаленную пользу? Пусть и непонятную простому народу?

– Это место преступления, – напомнила она.

– Вы серьезно? – переспросил я. – Я думал, это когда труп в луже крови… тогда только все оцеплено! И с этими, как их, видел в кино… желтыми лентами.

– У вас устарелые представления, – сообщила она с надменностью в голосе и взгляде. – Сейчас труп в крови большая редкость.

Я пробормотал:

– Мне казалось, при нынешней прозрачности банковских операций подобные хищения невозможны.

– Хищения возможны, – возразила она, – но они нерациональны, так как сразу же раскрываются. Сейчас почти все банки мира в такой плотной связке, что ни один банковский перевод не утаить, если он пройдет хотя бы два-три банка.