Читать интересную книгу Любвеобильный джек-пот - Галина Романова

Ладно, сейчас нельзя было отвлекаться. Сейчас нужно было прямо переходить к цели ее вмешательства в его личную жизнь. А она не знала, с чего начинать. Вот беда-то! Она! Тонкой психологической раскладки человек! Способный довести до слез своим проникновенным голосом самого отпетого малолетку, и тут вдруг такой конфуз: слова вязли во рту и с языка не сползали.

– Кофе вы вкусный готовите, Лия Андреевна, – похвалил Гольцов, может быть, просто потому, чтобы больше не молчать, и тут же нетерпеливо ее поторопил: – Был разговор...

И она, конечно же, сказала совсем не то, что хотела. Почему? Кто бы знал! Уселась же за стол напротив него с твердым намерением начать обрабатывать мужика с тем, чтобы завлечь на завтрашнее мероприятие, и тут вдруг как ляпнет:

– Почему вы не вышли? Когда я разносила Кариковых... Почему вы не вышли?

Он оказался готовым к ее вопросу, как ни странно. Ни единый мускул не дрогнул ни на лице, ни под толстыми рукавами его нелепой клетчатой рубахи.

– Вы прекрасно справились сами, Лия Андреевна, – проговорил Гольцов, сузив серые глаза и глянув на нее коротко и строго поверх чашки с кофе. – Если бы вам что-то угрожало, я бы вышел. Но...

– Но вы решили выдвинуть меня щитом, так получается?! – не хотела, да возмутилась, и куда подевалась былая уравновешенность, кто бы подсказал. – Стояли за дверью, сопели в замочную скважину и ждали, когда меня начнут убивать?! Так, что ли?!

– Нет, не так. – Гольцов даже сделал попытку улыбнуться, но снова только растянул тонкогубый рот в разные стороны: некрасиво и неубедительно. – Вы кричали, топали... Мне надо было выйти и начать кричать и топать вместе с вами? К тому же они вас послушались, не причинив никаких телесных увечий.

– Если бы причинили, было бы поздно! – самым обиженным, неожиданным даже для самой нее тоном оборвала она его.

– Я бы не допустил, – коротко обронил Гольцов и вдруг попросил еще кофе.

То ли ему не хотелось уходить так быстро от нее. То ли решил дождаться, пока она успокоится.

Лия вспыхнула и, подскочив со стула, метнулась к кофейнику. Кофе еще не совсем остыл, но стал уже такой температуры, которой она не терпела и которую никогда не предлагала своим гостям. А, да и ладно. Пускай пьет, что имеется.

– Спасибо, – лаконично поблагодарил Гольцов и вдруг уставился на нее и стал совсем уж неприлично ее рассматривать.

Лия мгновенно занервничала. К такому вниманию она была не готова. Она должна была его рассматривать, она! Рассматривать, оценивать и примерять применительно к завтрашней вечеринке. Чего тогда он уставился?..

– Вы очень красивая женщина, – вдруг сказал он, вроде и не к месту. – Почему вы до сих пор одиноки?

– Да вы бестактны! – воскликнула она, снова не в соответствии с собственными намерениями.

Надо бы начинать флиртовать, жеманиться, закатывать глаза и шептать срывающимся голосом что-нибудь такое:

– Ой, спасибо...

или:

– Правда?! Вау!!! Класс!!! А не могли бы вы завтра по такому случаю...

Но Лия Андреевна была по сути своей не кокеткой. Сдержанной была и не жеманной. Может, не мешало бы разбавить ее сухость и сдержанность этой самой жеманностью, кто знает. Может, и не назвал бы ее никто при этом легкомысленной и ветреной, а женственной назвал и даже нежной...

Ну, не умела она женственно и нежно, что делать! А Гольцов, как ни странно, ее едкое замечание пропустил мимо ушей. Улыбнулся чему-то, теперь уже нормально, без вытянутых к ушам губ, а глазами. Повеселели они у него как-то и даже сделались чуть светлее. И сразу сделался таким симпатичным, что у нее даже во рту пересохло. А может, и не из-за улыбки пересохло, а от волнения. К главной теме вечера она ведь так и не перешла, а продолжает ненужные пикировки, которые позитивно на этот счет вряд ли повлияют.

– Я не бестактен, я, может быть, прямолинеен и очень честен, – признался Гольцов все с той же улыбкой одними глазами.

– И еще вы забыли добавить, что очень скромны, – проворчала Лия и почему-то вздохнула.

Определенно этот небритый тип действует на нее неблаготворно. Зря она вознамерилась брать его с собой на день рождения Светки. Ой, чует сердце, зря. Ничего из этой затеи не получится. Да он, может, еще и откажет ей, этот Гольцов Дмитрий Игоревич. Совсем ведь не факт, что он пойдет с ней, хотя и считает ее очень красивой женщиной. Попробовать или нет?..

– Я все же должен перед вами извиниться. Чувствую себя последним пакостником, – вдруг неожиданно признался ее гость, снова спрятавшись за кружкой с остывшим кофе. – Я не должен был... Не должен был бросать вас, но...

– Но?! – поторопила его Лия, всеми внутренностями чувствуя, что вот сейчас Гольцов ей точно скажет что-то важное и значительное.

Она никогда не ошибалась в таких случаях. И всегда чувствовала, когда ее подопечные готовы были «расколоться» и начать говорить для протокола.

А с детьми ведь так тяжело! Это только одним идиотам кажется, что взрослый преступник много хитрее и изворотливее. Глупо так думать! С детьми невероятно сложно. Просто чудовищно, непередаваемо. И непередаваемо потом душа болит, когда ошиблась в ком-то.

Со взрослыми гадами проще... Там все ясно, там вся мерзость давно заматерела...

А вот когда дите неразумное, одиннадцати лет от роду, смотрит на тебя бирюзовыми, будто небо, чистыми глазищами и врет напропалую и еще тебя при этом последней дурой считает. Да еще потом, сплевывая через щербинку между передними зубами, хвастается своим дружкам, как он сделал тетку из ментовки... И это при всем при том, что и по стационарам с ним таскалась, и кормила с ложки, и пироги ему с яблоками пекла.

Тяжело, паскудно, гадко. Потому и, не выдержав, ушла. Хотя ее оставляли, просили и даже умоляли, зная ее хватку, порядочность и профессионализм. Она же могла мгновенно распознать, один лишь раз ошиблась. А когда обманулась, купившись на прозрачную слезу, скатившуюся по грязной нежной щечке, ее так обожгло, что просто жить расхотелось...

– Вы ведь знакомы с моей историей? – скорее не спросил, а констатировал Дмитрий Игоревич и поднял на нее умные и теперь уже неулыбчивые серые глаза. – И потому должны понимать.

– А с чего это вы решили, что я знакома с какой-то там вашей историей?! – возмутилась притворно Лия, она, если честно, ждала совсем другого вступления. Покаяния она ждала, а не такого вот... – С чего вы решили, Дмитрий Игоревич, что я знакома с подробностями вашей жизни?

– Да потому, что к вам был с визитом ваш бывший муж Михаил Трунин, – терпеливо, с ухмылкой, которая ничего не могла означать, кроме проницательности, проговорил Гольцов. – Вы были немного не в себе и наверняка ему на меня нажаловались. Мерзавец, мол, и трус. А он, чтобы оградить вас, или еще из каких побуждений, уж не знаю, рассказал вам все. Разве не так?

– Почти, – буркнула Лия, разозлившись на себя.

Разозлилась потому, что брякнула это «почти». Ну, не рассказывать же ему было, что сама медленно и планомерно подводила Мишаню к рассказу. Каяться в этом было нельзя. И не злиться было нельзя и на себя, а заодно – за компанию – и на Гольцова. Ишь ты, логик какой! Чего же тогда так лихо попался?..

– Я не сразу таким умником заделался, – вдруг признался он, будто бы только что прочел ее мысли. – Жизнь заставила, знаете ли... Так вот эта самая жизнь сделала меня очень... осторожным, Лия Андреевна. Я ведь хотел выйти к вам, но... Вы так кричали. Привлекли к себе внимание общественности.

– Последствий испугались, – кивнула она. – Понятно, Дмитрий Игоревич. Вам не захотелось светиться и все такое. И тогда, вытекая отсюда, у меня встает вопрос параллельный... Как долго вы станете прятаться в свою раковину?! Год?

– Уже прошел. – Гольцов низко опустил голову.

– Два? Три? Всю жизнь?! Так же нельзя!

– Я не знаю, как можно. Одна надежда была... – проговорил Гольцов невнятно, все так же сидя с опущенной головой. – Одна надежда была на вас.

– На меня?! – Тут уж она удивилась неподдельно, удивилась и с чего непонятно поправила волосы жестом, совершенно ей несвойственным. – И в чем заключалась эта надежда?! Что я могу?!

– Вы можете помочь мне.

– Но как? Каким образом?! Я совершенно не понимаю и потом...

И тут ее кольнуло. Вот он шанс безболезненного перехода к ее истинной цели. Сейчас-то как раз и наступил благословенный момент для приглашения. И Лия решилась. Чуть кашлянула, прочищая горло. Снова поправила волосы, дались они ей. И проговорила:

– Знаете, Дмитрий... Можно я без отчества?

– Валяйте.

Он поднял голову и снова улыбнулся ей одними глазами, сделавшись таким симпатичным, что Лия против воли смешалась и тут же решила: понравится, он непременно понравится ее давним приятельницам, а Галка вообще все локти обкусает.

– Вы не хотели бы сопроводить меня завтрашним вечером в одно место? – начала издалека Лия.

– Вас? Куда?! – Гольцов мгновенно напрягся.

Вот дура чертова, попеняла она себе. Стратег тот еще. Разве можно пугливых так пугать? Мало ли что он может подумать!