Эти слова возбудили интерес жителей, как ничто другое. Даже папаша Йорго (которому, как вы помните, перевалило за сто) и тот выпил пару стаканов вина, чтобы вникнуть в события. Сельчане сгрудились вокруг рыдающего Страхиса.
– Так скажи нам, Филимон Страхис, – просили он, – о какой нечистой силе ты ведешь речь?
Страхис поднял мокрое от слез лицо.
– Прошлой ночью, – сказал он, захлебываясь от рыданий, – я услышал у себя во дворе шум. Как вы знаете, я человек исключительной смелости…
Сельчане были настолько захвачены рассказом Страхиса, что не отреагировали на эти слова взрывом хохота, как это случилось бы в обычных условиях.
– Я взял двустволку и лампу, – продолжил Страхис, вытирая нос рукавом, – и вышел в ночную тьму.
Сельчане дружно принялись вздыхать и креститься.
– Вдруг, – продолжил Страхис, – кто-то выскочил из-за дерева.
– Кто же это был, Филимон? – спросил дрожащим голосом папаша Йорго.
Голос Страхиса перешел в дрожащий лепет.
– Это был вурдалак, – трагически прошептал он.
По толпе, окружавшей Страхиса, пронесся приглушенный вздох. Как же: Страхис видел самого вурдалака!
– Как он выглядел? – стали спрашивать все наперебой.
– Он выглядел, – запнулся Страхис, напрягая воображение, – как… Ну, как козел с телом человека, песьей головой и двумя огромными рогами. И с чудовищным хвостом с вилами на конце. И еще он жутко рычал, как собака.
– Вот-вот, – согласился папаша Йорго, кивая головой, – именно так он и выглядит. Я помню, мой дядюшка по маминой линии вот таким его и видел. И описывал его точно так.
– Он сказал: «Страхис, я пришел забрать твою душу», – продолжал бедняга.
По толпе снова пронесся вздох.
– К счастью, за меня как за набожного человека вступился наш святой покровитель, так что я знал, что вурдалак не причинит мне зла.
– Слушай, – спросил Петра, слывший отъявленным деревенским циником, – а не перебрал ли ты винца на ночь, Филимон?
Филимон отреагировал с достоинством.
– Нет, я не был пьян, – холодно сказал он. – И я еще не все сказал.
– Как, еще не все?! – Слушатели едва сохраняли самообладание. Ведь и то, что он уже рассказал, было одним из самых волнующих событий, когда-либо случившихся в Каланеро!
– Дальше! Что было дальше?! – торопили они, ожидая продолжения.
– Утром, – сказал Страхис, – когда я пошел в сарай, чтобы вывести ослов, я обнаружил, что мой старый верный замок, который служил верой и правдой еще моему отцу, вывинчен чьей-то колдовской рукой, а ослы исчезли.
– Исчезли? – замерли сельчане.
– Исчезли! – сказал Страхис. – Теперь я совсем нищий!
Он снова зарыдал и застучал кулаками по столу.
– Вурдалак разорил меня-а-а! – вопил он. – Наш добрый святой не позволил ему взять мою душу, так он увел у меня ишако-о-ов!
– А может, они просто ушли в оливковую рощу! – спросил Петра.
– Вы думаете, я не искал? – возопил Страхис. – Все обыскал, они исчезли без следа-а-а!
Сельчане молча переглянулись. Что за день такой – то змея укусила ребенка, теперь вот это! Наконец они смекнули, что неплохо бы посмотреть, на месте ли их собственные ишаки. Толпа рассеялась… и уже через каких-нибудь полчаса снова собралась на главной площади, оглашая ее криками гнева и отчаяния. Все наперебой пытались рассказывать, что у них пропали ишаки.
– Явно не обошлось без колдовства, – догадался папаша Йорго. – Надо обратиться за помощью к церкви. Пойдите-ка разбудите отца Никодима!
Отец Никодим никогда не вставал раньше полудня и вообще вел безмятежное существование. Семьдесят пять лет прослужил он верой и правдой греческой православной церкви тем, что причесывал бороду и тянул ром. А теперь его в такую рань тащили из постели и заставляли давать духовные наставления прихожанам! Но сельчанам удалось-таки поднять его с постели и влить в него стакан доброго вина.
– И какую же службу мы будем отправлять? – спросил папаша Йорго.
– Изгнание злых духов, – раздался голос из толпы.
– Из кого же изгонять злых духов? Ведь ослы-то исчезли, – спросил говорившего папаша Йорго.
– Но можно изгнать злых духов из всех тех мест, где стояли наши ишаки, – предложила мамаша Агати, – тогда, может быть, вурдалак смилостивится и вернет ослов назад.
Отец Никодим чувствовал некоторое противоречие в логике мамаши Агати, ибо непонятно было, чего она хочет – изгнать злого духа или умилостивить, но не знал, как ей это объяснить. Подумав немного, он признался прихожанам, что не очень себе представляет, как нужно изгонять злых духов.
– Так вы священник или недоучка?! – вскипел папаша Никос, вернувшийся после безуспешных поисков своих пропавших ослов, – кто, как не вы, должен уметь изгонять злых духов!
– Мне кажется, – сильно лукавя, сказал отец Никодим, – что это у меня где-то записано.
Он заковылял домой и вернулся с двумя впечатляющими листами бумаги. На одном были записаны проповеди, которые он читал по праздникам, на другом – список подношений, которые он хотел бы получить от мелисситов; но тем, очевидно, было все равно, что именно он бубнит.
Никогда за время своей духовной карьеры он так не уставал. Битых два часа он со свечой и кадилом изгонял злых духов из каждого стойла, от каждого дерева, куда привязывали ишаков. Когда же добрались до дома мэра, стало ясно, что тот еще не в курсе катастрофы, обрушившейся на деревню. Выслушав новость, мэр бросился к сарайчику и тоже обнаружил пропажу. Отец Никодим вовсю орудовал кадилом, когда мэр увидел на стене плакат:
![]()
– Коммунисты, – выдохнул мэр Ишакис, побледнев как полотно, – кто же еще?! – Он сорвал плакат и дрожащим голосом прочитал его односельчанам.
– Нужно немедленно собрать совет, – сказал он. Совет старейшин под председательством мэра собрался на главной площади деревни. Явились все жители Каланеро – каждый хотел послушать, что скажут авторитетнейшие жители деревни, и, возможно, тоже дать совет.
– Я уверен, не обошлось без колдовства, – сказал папаша Никос. – Слышал, что нечто похожее произошло много лет назад в Кефалонии.
– Не говори глупостей, – возразил мэр и сунул ему плакат под самый нос. – Явно дело рук коммунистов. Кто еще призывал бы ишаков соединиться? Тем более что, скорее всего, вурдалак не обучен грамоте.
– Именно, именно так, – сказал отец Никодим, который понял, что если не удастся разуверить сельчан в существовании злого колдовства, то жизнь его ожидает ой как нелегкая.
– Что ж, – согласился папаша Йорго, – если вурдалаки не смыслят в грамоте, значит, остаются коммунисты.
– Но зачем им это понадобилось? – жалобно возопил мэр. – Зачем им наши ослы?!
Некоторое время все сидели в тишине, раздумывая над этой проблемой.
– Заговор, – внезапно произнес папаша Никос– Явный заговор с целью подрыва сельского хозяйства нашей деревни.
– Почему вы так думаете?! – парировал папаша Йорго. – Без ослов нам не собрать урожай – и мы разорены. Типичный коммунистический заговор!
– По-моему, он прав, – согласился отец Никодим.
– Возможно, – с сомнением сказал мэр. – Очень даже возможно.
– А вдруг не только в нашей деревне? – сказал папаша Йорго. – Вдруг они это проделали во всех деревнях Мелиссы, чтобы подорвать экономику острова? Это же факт – коммунисты любят наносить удары из-за угла.
Мысль о том, что коммунисты могли увести ослов со всей Мелиссы, потрясла даже мэра.
– Так что же нам делать? – спросил папаша Никос.
– Что же нам делать? Что же нам делать! – загалдели все сельчане.
Мэр беспомощно огляделся вокруг. Никогда за время его службы он не сталкивался с такой проблемой.
– Вы кто, мэр или недоучка?! – напирал на него папаша Никос. – Ну придумайте же что-нибудь!
Мэр знал, что никогда не пользовался у односельчан особой популярностью и что на эту должность он был избран только благодаря тому, что все члены совета ходили у него в должниках. При виде охваченных паникой жителей он вспотел так, как не потел никогда за всю свою жизнь.
