Читать интересную книгу Крылатые люди - Игорь Шелест

В итоге мы потеряли больше половины Украины и, кроме того, враг оказался у ворот Ленинграда.

Эти обстоятельства привели к тому, что мы потеряли Криворожский железорудный бассейн и ряд металлургических заводов на Украине, эвакуировали один алюминиевый завод на Днепре и другой алюминиевый завод в Тихвине, один моторный и два самолетных завода на Украине, два моторных и два самолетных завода в Ленинграде, причем эти заводы могут быть приведены в действие на новых местах не ранее как через семь-восемь месяцев.

Все это привело к ослаблению нашей обороноспособности и поставило Советский Союз перед смертельной угрозой".[5]

Каково же было разочарование наших прибывших в США летчиков, когда, появившись на аэродроме 7 сентября, они увидели закупленные аэропланы!.. Это были вовсе не те машины, о которых мечтали, о которых привыкли думать, с которыми связывали предстоящие боевые вылеты и о закупке которых были информированы в Москве.

Вместо обещанных четырехмоторных «крепостей» американцы, оказывается, продали нам пять двухмоторных бомбардировщиков "Норт-Америкен Б-25" среднего тоннажа и средней дальности; если эти бомбардировщики чего-то и стоили как боевые самолеты, то уж, конечно, океан на них не перелетишь!

Вот так штука! Обступили Громова: ]

— Не брать этих «каракатиц»! Москва ведь нас ждет на "летающих крепостях". Как будем смотреть товарищам в глаза?!

Громов и сам изумлен до крайности, с трудом сдерживал себя. Решил ехать немедленно в Вашингтон и хоть у самого президента США Рузвельта добиться «крепостей». Пока же, подумав, приказал:

— Поскольку куплены — принимать и изучать эти самые Б-25.

В первой половине сентября советские авиационники изучали неожиданную для себя технику. Штурману Молчанову Б-25 сперва не понравился, но, полетав на нем в составе нашего экипажа, он записал: "Аэронавигационная аппаратура на борту работает безукоризненно".

В качестве инструктора с ними летал американский летчик. Переговаривались в основном посредством мимики и пальцев. Но в воздухе специалистам договориться легче, чем на земле: авиационный язык интернационален.

Полет над американской землей продолжался один час пять минут. С воздуха видели строящуюся гидроэлектростанцию с большой плотиной — внешне почти законченное сооружение.

В воскресенье ездили к ней на экскурсию, а через день с утра снова летали на Б-25 по кругу над аэродромом, потом по маршруту в 500 километров. Георгий со всей тщательностью опробовал работу радиокомпаса и маяков. Полетом остался доволен. Конечно, машина не «крепость», но что делать?..

Громов, Юмашев и Байдуков пока в Вашингтоне, известий от них нет. Казалось бы, что от тебя зависит?.. Изучай добросовестно технику и жди, когда скажут! Нет, ждать тяжко. Каждый из прибывших понимает, что все эти многие часы неопределенности удлиняют пребывание здесь, когда каждый человек там, на Родине, сейчас нужен.

Из газет явствует, что положение на фронтах скверное, особенно у Ленинграда и на юге. Настроение — жуть! Видеть никого не хотелось и смотреть на этот самодовольный американский город было противно.

Вечером в гостинице объявили, что завтра отлет в другое место. Куда? Пока секрет.

И вот вся группа Громова на трех американских «дугласах» в полете, держит курс через континент с запада на восток. Ночь. В разрывах туч внизу показался большой город, весь в цветах электричества. Погода заметно улучшилась — циклон остался позади.

Мощный луч прожектора ложится плоско на посадочную полосу, в нем крадется на посадку самолет, прилетевший первым. Спустя несколько минут все три «Дугласа», подрулив, выстроились у ангаров.

Выходя, наши летчики пожимают руки американцам. Глубокая ночь. Итак, город Дайтон.

Утром 25 сентября Громов ознакомил советских летчиков с положением дел. "Летающих крепостей" не дают военные, несмотря на согласие главы правительства США — президента Франклина Д. Рузвельта.

Несколько дней продолжали изучать американскую технику. Занимались прицелом «сперри», давно знакомым нашим летчикам и штурманам. Создалось впечатление, что у американцев, при их отличной технике, хромает методика преподавания. Впрочем, в какой-то мере мог быть виноват и переводчик. В результате занятий могло показаться, что ученики знают о прицеле «сперри» больше, чем сам преподаватель.

Возвращаясь в гостиницу, Молчанов грыз себя нещадно: "Еще день скоротали… Проклятье! Дни бегут за днями: ни себе, ни государству!.. Месяц пролетел ни за понюх табаку… Хоть беги из Америки! Осточертела эта торговля…"

Оказавшись в номере, развернул газету на русском языке. На фронтах дела плохи, особенно под Ленинградом. Подумал с горечью: "Как-то там наш красавец — город Пушкин? Неужели все сокровища искусства в нем разрушат, гады?!"

В Москве выпал первый снег, а здесь плюс 22°.

Теснимый горестными мыслями, штурман долго не мог заснуть и в эту ночь.

А утром опять всех собрал Громов.

Первое сообщение: приказано брать «двадцатьпятые». Как выяснилось, предстоят закупки в большом количестве. Лететь домой на них, конечно, не придется: у машин не хватит духу.

Второе: поставлена задача изучить материальную часть и океанским пароходом вместе с несколькими самолетами Б-25 возвращаться домой. Предположительно — дней через десять. Наконец-то!

Гурьбой тронулись к самолету. У зданий и ангаров множество людей. Провожают взглядами. Георгию все чудятся насмешливые улыбки. Хочется провалиться сквозь землю, не ощущать себя участником этого грустного шествия. Что на лице каждого из них в эту минуту?.. Конечно, ярость. Ярость ко всем и самому себе. Пробыв больше месяца, возвращаться пароходом. Таковы дела!

"Еще не пришлось бы кормить собой акул. Ведь поплывем Атлантикой, где немало немецких подводных лодок".

Прощальный круг над Петерсон-Филдом.

Мелкохолмистая местность с небольшими лесами, уйма отдельных ферм, "одноэтажная Америка"… Путь все дальше по континенту на восток.

Постепенно холмы исчезают, начинается равнина. Погода превосходная. Сквозь дымку впереди выявляются причудливые скалы. Они все ближе, ближе. Да, это небоскребы! Впереди Нью-Йорк.

Против их отеля, через улицу, возвышалось четырнадцатиэтажное здание белошвейной фабрики. Из окон своего номера летчики могли видеть все циклы деятельности этого огромного предприятия, где работали только женщины. За стеклами этажей было видно, как они бегут сперва к своим рабочим местам, как шьют, гладят, расправляют, ловко укладывают в коробки готовую продукцию. Но наши летчики не догадывались, что и на них смотрят глаза с той стороны… Особенно по утрам, когда они делают на балконе физзарядку.

Как-то, выйдя на балкон и взглянув через улицу, Георгий Молчанов увидел прибившуюся к их балкону бумажную хлопушку на нитке. Он сперва не поверил глазам своим: так это было странно. Все же, проследив по нитке вверх, заметил, что из окна белошвейной фабрики ему улыбаются две молоденькие женщины.

Вместе с Петром они сумели поймать «почту». Каково же было их удивление, когда онр прочли по-русски короткую записку: "Интересуемся, как с Вами познакомиться?" Это показалось, во всяком случае, занятно. И Петр тут же изобразил на картонной коробке крупно цифру «5» и стрелку вниз. Друзья знали, что фабрика кончает работу в пять часов.

С настроением, знакомым каждому, кто хоть однажды отправлялся на свидание, друзья к назначенному времени спустились к вестибюлю здания напротив.

Они всматривались в лица молодых женщин, и те, взглянув, проходили мимо. Но вот наконец они заметили двух девушек: те стояли и улыбались.

— Это они, должно быть, — шепнул Георгий Петру. Тот кивнул и сделал первый шаг. Все четверо пошли навстречу друг другу, улыбаясь…

— Здравствуйте, товарищи! — услышали они приветствие на русском языке.

— Как вы узнали, что мы русские?.. — Не выдержал первым Георгий.

— А наша старшая мастерица Брет — она очень наблюдательна — сказала, что там, напротив, на балконе, несомненно русские: они целыми днями не выходят из номера, и лица у них серьезные, грустные. Ведь проклятый Гитлер рвется к Москве, и сердца этих людей, видно, обливаются кровью…

— Вы хорошо знаете русский? — осторожно поинтересовался Петя.

— Наши родители — поляки, прекрасно говорят по-русски… И мы с детства научились русскому языку. Сейчас, когда мы здесь так сочувствуем русским, в нашей семье особенно любят говорить по-русски.

Через минуту выяснилось, что Ева и Ванда живут на 221-й стрит и добираться туда нужно сперва на метро, потом на троллейбусе, что живут они большой семьей, что их родители, брат Ежи и муж Евы Конрад будут несказанно рады, если товарищи навестят их и расскажут, как воюет Советская Россия с Гитлером.

Друзья отправились на окраину огромного Нью-Йорка.