предстоятеля у алтаря. Когда он спросил, согласна ли она стать женой лорда, Эни сказала «да» с такой железной уверенностью, словно все это было ее личной затеей. Йоран тоже ответил без малейших колебаний.
Предстоятель надел на их запястья браслеты. Обычно использовали золотой для мужа и серебряный для жены, но в этот раз у обоих супругов украшения были золотыми. Предстоятель соединил их руки, сцепив специальные завитки на украшениях и образовав символические оковы, и лорда Йорана и Эндару из Соны объявили супругами.
На этом церемония завершилась, и оставалось лишь пережить пир и все остальное.
– Как ты? – спросил Йоран.
Эни не сразу поняла, что он обращается к ней, и ответила с некоторым запозданием:
– Хорошо, милорд.
– Крепись, – произнес Йоран с некоторой иронией, имея в виду предстоящий королевский прием.
Он привел Эни в уже знакомый ей зал. Гости собрались примерно те же, но теперь почетные места возле короля и королевы занимали они с Йораном, рядом сидел Юст, чуть подальше – Лирди. Она нарядилась в незнакомое Эни синее платье и не находила себе места от восторженного волнения: впервые в жизни ей довелось посетить подобный прием, да еще в качестве гостьи. Лирди то и дело обращалась то к одному человеку, то к другому, пытаясь завязать разговор, а в промежутках мечтательно косилась на короля Дориана. В конце концов Эни стало стыдно за подругу. По ее мнению, им обеим здесь было не место. Слава Предвечным, с Эни никто не заговаривал, но ей казалось, что все на нее смотрят, и от этого она не знала, куда себя деть.
Спасение пришло в виде вишневого вина – оно было вкусным, легким и замечательно рассеивало тяжелые эмоции и мысли. Эни приложила кубок к губам и, сделав пару глотков, не заметила, как он опустел. Проворный Юст, опередив виночерпия, тут же наполнил его снова. После второй порции Эни значительно полегчало. Она постеснялась взяться за третью, но Йоран заметил это и велел Юсту налить еще. После третьего кубка Эни свободно заулыбалась и, кажется, даже стала кому-то что-то говорить.
Окончание застолья ей не запомнилось. Она снова осознала себя более или менее четко, только когда Марта под руку привела ее в большую незнакомую комнату. Там служанки уложили Эни на постель и раздели догола. Будь у нее силы, она бы непременно запротестовала, но тело от выпитого вина стало ленивым и непослушным. Поэтому Эни дождалась, пока все уйдут, и как ни в чем не бывало забралась под одеяло. Ужасно хотелось спать, а постель была необыкновенно мягкой и теплой.
Из тяжелой дремы ее вывел голос Йорана:
– Ты что, уснула?
Эни думала промолчать, но вместо этого выдавила из себя такое сонное «нет», что оно стало замечательным подтверждением обратного. Йоран рассмеялся. Его смех показался ей странным, она частично проснулась и открыла глаза.
Почему-то царила кромешная тьма – не было ни одного, даже самого слабого отблеска света. В этой пучине непроглядного мрака Йоран долго гладил ее и говорил ласковые слова, пока она совсем не разомлела. Почувствовав его в себе, Эни на мгновение испытала желание вырваться, превратиться в птицу и сделать круг над замком. Ей представилось, что все так и случилось; закружилась голова, вино совсем смутило разум, и Эни слилась с темнотой.
Утром ее растормошила Марта. Эни с минуту недоуменно смотрела на ее встревоженное лицо и пыталась разобрать ее слова: в голове шумело, звуки долетали до разума обрывочно и с запозданием.
– Не время плакать, – наконец расслышала она. – Собирайся скорее, лорд Йоран уже тебя ждет!
Плакать? Эни провела рукой по лицу и с удивлением обнаружила, что оно мокрое.
– Вот вода, вот твои вещи, одевайся скорее. Я сейчас приду.
Марта упорхнула. Эни склонилась над чашей и первым делом умыла лицо. Едва вода коснулась щек, как ей вспомнилось сновидение, из-за которого она, видимо, и заплакала во сне.
Эни видела замок снаружи, словно и впрямь стала птицей. На стене стоял черноволосый человек, с которым она столкнулась несколько дней назад. Они встретились взглядами, и в следующий момент все изменилось. Эни сидела посреди сплошного белого полотна. Она снова играла на пустоте, было необыкновенно грустно, и мелодия, передавая ее чувства, звучала пронзительно и печально. На коленях у нее лежал все тот же человек, его красивое лицо было запачкано кровью. Эни отчаянно хотела, чтобы он открыл глаза: то, что они закрыты, казалось ей вопиюще неправильным. Она все быстрее водила по воздуху невидимым смычком, словно музыка могла разбудить мертвеца. Но он не проснулся. Вместо этого человек попросту исчез. Отчаяние и страх достигли своего пика, и Эни расплакалась.
«Так странно плакать непонятно из-за чего», – подумала она и попыталась отбросить воспоминание о сне подальше. По пробуждении то, что ей привиделось, вызывало уже не отчаяние, а глубочайшее недоумение и некоторую неловкость: неприятно, когда без причины снится случайный встречный, да еще в первую брачную ночь.
Она оценила свое состояние: ничего не болело, внизу кровоточило, но несильно. В голове был словно ком ваты из-за выпитого, но, главное, мысль о лорде Йоране не вызвала ни ужаса, ни отвращения. У нее было достаточно сил, чтобы отправиться с ним в неизвестность.
Эни как могла быстро привела себя в порядок. Вернувшись, Марта застала ее в простеньком походном платье, подаренном ей, и меховой накидке. Она удовлетворенно кивнула и лично проводила Эни во двор, где уже ждала карета, запряженная двумя лошадьми. Эни невольно огляделась, боясь и ожидая увидеть черноволосого человека со стены – ведь, судя по его разговору с Юстом, он был из подчиненных Йорана, – но его здесь не было. Только кучер на своем месте и Юст рядом. Сидя на козлах, он закинул ногу на ногу и своим вызывающим видом напоминал скорее господина, чем подчиненного.
Йоран стоял у открытой кареты. Он подал Эни руку, помог ей забраться внутрь и сел рядом. Экипаж сразу двинулся с места – похоже, они спешили.
Эни отодвинула занавесь и долго смотрела в окно, не веря, что действительно уезжает. Но это было так; они миновали двор, им открыли одни ворота, другие – и вот уже мимо проносятся полузабытые улицы Эрбелы. В последний раз Эни видела их очень давно, когда ее вместе с другими привезли в замок.
Ей стало свободно и одновременно тревожно. Она исподволь посмотрела на Йорана: он был напряжен. Кучер нещадно гнал лошадей.
Словно они от чего-то бежали.
Глава 4