Играя недалекого бойца, я повернулся лицом к одному из противников, давая возможность его напарнику зайти мне за спину. Пару раз махнул шпагой перед собой, выигрывая время. По-простому, безо всяких фехтовальных изысков. Так машут палкой деревенские ребятишки, сшибая крапиву. И при этом слушал шаги второго гоблина, который подкрадывался со спины. Уловив тот момент, когда невидимый противник сбился с шага, я пнул песок носком правого сапога, метясь в лицо гоблину напротив. Тот стоял всего в трех-четырех небольших шагах. На таком расстоянии весь «зяряд» угодил ему в лицо, лишив на время зрения. Продолжая движение, я развернулся на левой ноге и одновременно махнул шпагой назад.
Тот гоблин, что был за спиной, как раз пытался ударить меня своим фальчионом. Я подгадал со своей атакой в тот момент, когда противник вскинул вверх руку с клинком, намереваясь с размаху рубануть по моей шее.
Своей шпагой я угодил гоблину по поднятой руке, почти перерубив ее в локте. Мой первый противник, ослепленный, но не отказавшийся от мысли порезать подлого врага, вытянул руку с оружием и бросился вперед, намереваясь проткнуть меня им, как копьем. Мне осталось только завершить поворот, пропуская гоблина впритирку с собой. Когда тот оказался рядом, я ухватил его за длинные сальные патлы и слегка дернул. Голова коротышки задралась, открывая горло, по которому я резанул шпагой, словно играя на скрипке. Только роль смычка сыграл мой клинок, которым я провел сверху вниз, а скрипкой были чужие мышцы, горло и артерия.
Смертельно ранив пирата, я отпустил его волосы. Тот еще не успел остановить свой слепой порыв и осознать гибель. Да и его товарищ на несколько мгновений впал в ступор от боли и вида хлещущей из руки крови. Все это привело к ожидаемому исходу — один угодил второму вытянутым клинком в живот. Мне осталось только добить агонизирующих противников, проткнув шпагой им сердца. Так же я поступил и с первым раненым, который еще был жив и пытался обеими руками зажать рану на шее. Без успеха, правда. К тому моменту под ним уже растеклась здоровенная лужа крови, сделав белый речной песок розовым.
Вся схватка заняла с десяток секунд, не больше. Даже дым от выстрелов не до конца рассеялся, как с врагами было покончено. Чтобы обезопасить себя от возможных недобитков, я проконтролировал парочку, которая не приняла участия в драке по простой причине — оба были мертвы. Картечь Дарика разнесла голову одному из стрелков и исклевала грудь второму. Плохую службу сыграло малое расстояние. Будь дистанция чуть больше, то свалить удалось бы одного-двух неприятелей. Но и нам повезло. Окажись у гоблов картечь вместо пуль, сейчас бы на песочке лежали тела двух людей. Кстати, тромблоны и применялись именно для картечных выстрелов, но никак не пулевых. Гоблины настолько глупы или картечь закончилась? Впрочем, как бы там ни было, но подобная развязка оказалась мне на руку.
Убедившись, что с врагами покончено, я бросился на помощь своему спутнику. Меня изрядно встревожил тот факт, что в стычке «на ножах» тот не принял ни малейшего участия. И беспокоился я не зря.
Близкая дистанция сыграла с ним роковую роль. Гоблины, которые никогда не были хорошими стрелками, с десяти метров умудрились попасть в цель. Один стрелял по мне, а двое — по Дарику с пистолетами, наиболее опасному в тот момент. И если меня спасла кираса, то кольчуга товарища спасовала перед свинцовыми кругляшами.
Одна пуля угодила парню в нагрудную пластину и срикошетила в плечо. При этом собрала металлические кольца брони в пучок. Левый бицепс Дарика представлял собой кошмарное зрелище — рваные края плоти и обрывки кольчужных звеньев в ране. И кровь, хлещущая потоком.
Но эта рана была не так опасна, несмотря на внешний кошмарный вид. Вторая гоблинская пуля угодила в низ живота. Крови было мало, но это говорило о внутреннем кровоизлиянии. Парень обречен, если ему срочно не оказать медицинскую помощь. И без опытного хирурга тут не обойтись.
— Черт… Дарик, очнись.
Я похлопал его по щекам, но никакой реакции не добился. Парень был еще жив, но уже готовился уйти в иной мир. Кое-как я стянул с него кольчугу и перетянул рану на руке жгутом. Свою рубашку порвал на бинты и закрыл ими раны. Больше ничем помочь своему товарищу я не мог. Впору было впасть в отчаяние, что не могу вернуть долг своему спасителю. Ведь если бы не Дарик, то я остался бы на корабле, атакованном пиратами, и уже к этому времени был бы мертв. Но мысль, что, пока товарищ еще дышит, есть шанс его спасти, заставила действовать.
Мечом Дарика (свою шпагу было жаль портить, да и чужой клинок был гораздо удобнее для этого) я срубил два тоненьких и длинных деревца. Очистив от сучков и обрезав до нужного размера, я соорудил волокушу. На нее же пошли гоблинские ремни. На волокушу уложил товарища и поплелся по высохшему руслу. Я помнил о словах Ари про дирижабль. Если я правильно понял, то он должен быть где-то здесь. Если только гоблины не захватили его раньше. Но для них у меня были пистолеты за ремнем и трофейный мушкет, болтающийся на перекинутом через шею ремне.
Корабль я отыскал через несколько сотен шагов. За очередным поворотом раскинулась широкая площадка или полянка. Наверное, раньше тут было крошечное озеро или большой пруд. Как и речка, он давно высох и уже успел зарасти высокой травой. Местами даже виднелась низкая поросль деревьев, но до полноценного леса она недотягивала.
Почти в центре поляны стоял дирижабль. Черный с багровыми полосами, двумя пушечными портами с каждого борта. Небольшая пристройка ближе к корме была увешана гирляндами черепов, среди которых часто попадались человеческие. Такие же «украшения» имелись и на носу корабля, но там, кроме гуманоидных (ведь могли быть и гномьи, и орочьи) костяшек, других не было.
Матерчатая «колбаса» над палубой была полуспущена, вызывая ассоциацию с дохлой камбалой. Но самое главное — ни одного живого и разумного существа поблизости не было. Никого не было и в трюме корабля. Внутри судна вообще не было ничего. Только огромный деревянный ящик почти в самой корме, оплетенный мелкой серебряной сеткой. И три гамака из толстой веревки.
Еще два гамака нашлись в пристройке. Там же стоял большой сундук и были свалены в углу несколько мешков с какой-то рухлядью. Места внутри оказалось очень мало, я там с трудом мог развернуться и то чуть не запутался в гамаках.
На носу я нашел два штурвала, закрепленных на доске из темного стекла. Один штурвал большой и расположен традиционно — плоскостью к рулевому. Сбоку крепился еще один совсем маленький штурвальчик, направленный к рулевому ребром. На нем же имелся короткий рычаг, передвигающийся вверх-вниз. На доске размером пятьдесят на пятьдесят сантиметров были выдавлены смутно знакомые узоры. В памяти всплыло, что этими рунами управляют воздушным элементалем. А тот сидит в трюме в том здоровенном ящике. Часть рун имелась и на штурвалах с рычагом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});