— Так вы думаете, что Гриффо убил сестру из мести за то, что изменила ему с вашим сыном?
Он угрюмо кивнул головой.
— Нет, господин Клингбайл, — я должен был развеять его иллюзии. — Фрагенштайн был тогда на приёме, организованном купеческой гильдией из Мистатда. У него несколько десятков свидетелей. А учитывая тот факт, что он там выступал, трудно подозревать, что его плохо запомнили…
— Он нанял убийцу.
— Вверяя кому-то тайну, вы вверяете ему собственную жизнь, — ответил я словами пословицы. — Не думаю, чтобы он был настолько опрометчивым.
— Идите уж себе, — раздражённый Клингбайл махнул рукой. — Я ошибался, думая, что вы добросовестно займетесь делом.
— Поостерегитесь, не скажите чего-нибудь, о чём бы потом пожалели. — Я посмотрел на него, и он смешался.
— Извините, — вздохнул он через минуту и опёрся подбородком о кулаки. — Сам не знаю, что делать.
— Так я вам скажу, — вымолвил я. — Приставьте к сыну доверенного человека. Пусть бдит около ложа днём и ночью. И пусть это будет кто-то, кто не побоится применить оружие.
— Думаете, что…
— Ничего я не думаю. Знаю только, что Бог помогает тем, кто сам способен себе помочь.
***
Следующие три дня у меня почти не было работы. Я навещал Захария, чтобы оценить результаты лечения, и познакомился с лекарем из Равенсбурга, костлявым, бодрым старичком, который похвалил предложенный мною метод.
— П'ек'асно, п'ек'асно, — он дружески похлопал меня по плечу. — Такой молодой, а голова ва'ит…
Вообще-то, я не переношу прикосновений чужих людей, но на этот раз я улыбнулся, поскольку в этом фамильярном жесте, на самом деле, совсем не было панибратства, а только признание старшего, опытного человека, который видел во мне не инквизитора, а чуть ли не коллегу по профессии.
— Думаете, он выживет?
— А-а, это уже совсем д'угое дело, — ответил он, — ибо по опыту мы хо'ошо знаем, что даже п'именение надлежащей п'оцеду'ы совсем не обязательно поможет пациенту. А здесь дела зашли слишком далеко…
Я посмотрел на жирных личинок, копошащихся в ране, и отвёл взгляд.
— Красивым то он уже никогда не будет, — пробормотал я.
— Моя задача сох'анить ему жизнь, а не беспокоиться о его к'асоте. — Он махнул рукой. — Но что п'авда, то п'авда.
Также за Захарием посменно приглядывали двое людей Клингбайла (производили впечатление крепких, тёртых мужиков), а также девка-прислужница, видать обученная присмотру за больными; я видел, как она ловко кормит находящегося без сознания жирным бульоном и как умело меняет жутко воняющие бинты.
Наконец, на четвёртый день сын купца пришёл в себя настолько, что я понял — с ним можно будет обменяться парой слов. Я приказал всем покинуть комнату.
— Помогаю твоему отцу, Захарий, — сказал я. — Меня зовут Мордимер Маддердин и я инквизитор из Равенсбурга.
— Значит, уже знаете? — прошептал он.
— Знаю, — подтвердил я, не имея понятия, о чём он. — Но ты должен мне всё сам рассказать.
Я видел, что он хотел покачать головой, но сил не хватило. Он лишь смежил веки.
— Убьют… отца, если расскажу.
Я услышал всего два предложения из его уст, но сразу понял, что дело может быть действительно серьезным. Ибо, во-первых, Захарий счёл, что присутствие инквизитора не является чем-то необычным, во-вторых, он отчётливо дал понять, что до сих пор не говорил правды, поскольку за раскрытие этой самой правды ему пригрозили смертью отца. Главным образом, меня интересовала первая проблема. Почему молодой Клингбайл счёл участие инквизитора в следствии обоснованным?
— Никто ему не причинит вреда, — пообещал я, выделяя каждое слово. — А Паулина, — добавил я, — не была тем, за кого себя выдавала, правда? — Спрашивая наугад, я, должно быть, угадал, поскольку его глаза сузились. Он тяжело засопел, потом застонал, видимо, разболелась рана.
— Я должен был её убить. — Он смотрел безжизненным взглядом куда-то в закопченный потолок.
— Нельзя тебя за это винить, учитывая… — я ожидал, что он ответит.
— Именно. А Гриффо ведь знал… — Его голос стал таким слабым, что я должен был склониться над ложем и почти приложить ухо к его губам.
— Он знал ее тайну?
— Угрожал мне… что убьёт отца…
— Убьёт его, если ты расскажешь обо всём, что узнал? Разве не так?
Он лишь прикрыл глаза, немо соглашаясь с моими словами. Я был уже близок. Очень близок, и я не мог выпустить из рук этого кончика нити, благодаря которой у меня была надежда пройти через лабиринт.
— Ты лишь уничтожил зло, Захарий, — заключил я. — Ибо ты видел зло, правда?
Он вновь опустил веки.
Этот разговор длился еще долго, прежде чем я узнал обо всём, что случилось в тот вечер. И признаюсь откровенно: я не ожидал, что с виду невинное расследование заведёт меня настолько далеко. Я пробовал себе представить, что чувствовал молодой Клингбайл, обнимая, целуя и прижимая эту девку. Что чувствовал, переживая с ней блаженство, слыша её стоны, чувствуя ее ладони на своём теле и ноги, которые обвивали его бёдра? И что почувствовал, когда из пальцев её рук выросли когти, а лицо превратилось в ужасную морду? О чем думал, видя, как зрачки любимой становятся ядовито жёлтыми и вытягиваются по вертикали? Когда почувствовал на ключице укус острых как бритва клыков? Не поддался ужасу, не позволил, чтобы его растерзала. Схватился за кинжал. Бил, колол, резал. Так долго, пока не замерла в его объятиях. А мертвой была уже снова лишь красивой нагой девушкой с ангельским личиком. Наверное, он бы решил, что обезумел или был околдован. Если бы не тот факт, что Гриффо поговорил с ним один на один и пригрозил, что если Захарий кому-нибудь откроет тайну Паулины, то юноша никогда не увидит своего отца среди живых. Итак, молодой Клингбайл признался во всём и молчал. Я мог только искренне восхищаться силой его духа, которая дала ему силы вынести все страдания.
Я оставил его изнурённым разговором, понимая, что должен найти ответы на несколько вопросов. Наиважнейший из них звучал: почему Фрагенштайн не приказал прикончить убийцу своей сестры? Почему так упорно старался сохранить ему жизнь?
***
Я не намеревался рассказывать старому Клингбайлу о том, что услышал. Когда придёт время, узнает всё. Итак, я сообщил только то, что Фрагенштайн будет официально обвинён Святой Службой.
— Мне нужны люди, — сказал я. — Могу послать за моими собратьями в Равенсбург, но предпочитаю уладить дело по-быстрому.
— Но ведь вы инквизитор, — сказал он.
— О да, — я кивнул головой. — Но если соизволите меня просветить, как ворваться в дом Гриффо и одолеть его стражу, то я воспользуюсь вашим мудрым советом. Мне нужны несколько мужчин с молотами и ломами. Я видел дверь в резиденцию Фрагенштайнов и не хотел бы провести под нею ночь, умоляя, чтобы мне открыли. А Гриффо готов на всё. Не задумываясь, воспользуется возможностью бегства, думаю даже, не задумается меня убить, если только предоставлю ему такой шанс. А я ради ваших двух тысяч крон могу жить, но не намерен ради них умирать. Клингбайл покачал головой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});