Читать интересную книгу Дела минувшие - Свечин Николай

– А облаву?

– Нынче же ночью. Сбор всем частям. Пусть выделят Рождественской по пятнадцать городовых при помощнике пристава.

В Нижнем Новгороде в обычное время штаты полиции вполне достаточны. Город разбит на четыре части: Первую и Вторую Кремлевские, Рождественскую и Макарьевскую. В них служат четыре пристава, четырнадцать их помощников, двадцать околоточных надзирателей и сто семьдесят городовых. Имеется также пристав конной стражи, под командой которого тридцать один всадник. Плюс речная полиция – два чиновника, девять надзирателей и девяносто один нижний чин. С 1 июля по 15 сентября дополнительно набирают временный ярмарочный штат – сто двадцать пеших полицейских и двадцать конных стражников. Это притом что на ярмарку присылают свои отряды московская и петербургская общие полиции, а военные – казачий полк.

Но, пока апрель, лишних людей нет, и большую облаву собрать было сложно. Каргер вызвал на совещание всех приставов. «Конному», барону Эйнзиделю, было приказано к полуночи запереть стражниками выходы из Живоносновских улиц. После чего выполнять приказания статского советника Благово.

Павел Афанасьевич поставил задачу остальным начальникам. Полицейские должны войти во все восемь ночлежных домов одновременно в четверть первого ночи. Лыков с командой из самых сильных городовых врывается в трактир Рыжова и проверяет у сидельцев документы особенно внимательно. Проверку сделают и в каморках ночлежных домов. Простые босяки сдадутся без боя, а те, кому нельзя попадать в руки полиции, полезут в окна и на крыши. Ну и пусть лезут. Чины сыскного отделения, переодетые в лохмотья, проследят за ними. А конные стражники отвернутся невзначай… Так агенты откроют новые притоны. Получив их рапорты, Благово пошлет туда тех же городовых – облава будет как пьеса из двух действий с антрактом. К утру все подозрительные и бесписьменные должны сидеть на Ново-Базарной площади, во Втором корпусе губернской тюрьмы.

Приставы сразу задали резонный вопрос: как так, второй акт пьесы? Где взять для него людей? Ведь облава, по опыту, даст сотню, а то и полторы задержанных. Кто будет их сгонять, обыскивать, караулить и тащить на Ново-Базарную? Если городовые пойдут по вновь открытым притонам… Павел Афанасьевич на это ответил: поведет их в цинтовку слабый наряд, который усилят конными стражниками. Чай, справятся при поддержке кавалерии. А усачи-городовые нанесут второй удар, и он – самый главный. Норы Миллионки полиции в целом хорошо известны. А вот окрестные притоны, тайные укрытия и хазы барыг – другое дело. Куда побежит белая кость фартового мира? В Кушелевку, в Фабричную слободу или на Бугры? А может, в землянки Новой стройки?

До ночи сыщики провели в хлопотах. Алексей встретился со своими осведами, Титус – со своими. Благово срочно очищал места в тюремном замке, выгоняя мелкую шушеру. Агент Форосков сел в грязной половине трактира Рыжова, изображая залетного громилу. Агент Торсуев продавал на Балчуге медные часы за золотые и присматривался, кто из барыг чем торгует.

В четверть первого ночи, когда конные стражники заперли выходы с Миллионки, в ночлежные дома ввалились городовые. Лыков с Титусом шли во главе команды из шести отборных молодцов, держа курс на трактир Рыжова. Четверо захватили грязную половину, пристроившись возле ламп, чтобы фартовые не погасили свет. Титус потребовал предъявить виды. А титулярный советник сунулся в чистую половину. Двое оставшихся при нем людей перекрыли другой выход, Алексей фертом замер у стойки.

Как ни странно, сидельцы заведения не обратили на маневры чужаков никакого внимания. Они были заняты важным делом: пили водку и горланили песни:

– Отчего же наша ДашаПерестала к нам гулять?Ах, Даша – не наша,Чужая, Федина –Сама про то ведала!

От окна несся другой распев:

– Паулина все финтила, финтила, финтила!..

Наконец вокалисты обратили внимание на широкоплечего парня, который слушал их с усмешкой, уперши руки в бока.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Эй, рыластый черт! Чего лыбишься?

– Три пуда с фунтом вам, ребята! – услышали они в ответ. – Хотите чёску? Щас выпишу.

Несколько мазуриков, сильно пьяные, полезли на загадочного наглеца:

– Шалыган! Турболет проклятый! Мы тебе накладем по самое Рождество!

Лыков по молодости лет давно хотел подраться, да все не складывалось. А ему не терпелось узнать, совсем ли он излечился от ранения или не до конца. И взяв двух парней за плечи, он сильно смял их, зажав внутри третьего. Парни закричали от боли. Тогда сыщик толкнул их в грудки, и все трое с грохотом повалились на пол.

– Дело мастера боится! – самодовольно объявил Лыков зевакам. Те одобрили:

– Молодец, пра! Наддай им еще, особливо вон тому, рыжему!

– Да некогда мне дураков учить, я по делу. Цаплю не видели?

– А… – начал было один, но тут из грязной половины в чистую влетел фартовый:

– Вода! Псы нагрянули!

В зале поднялась суматоха, кто-то попытался выскочить через другую дверь, но уперся в городовых. Через пять минут все сидели по местам, песен не пели, а шарили по карманам в поисках документов. Общим счетом было обыскано двенадцать человек. Виды оказались только у троих, да и тех полиция задержала. Уж больно аляповато были сработаны эти виды… Да и ножи в сапогах нашлись, а у одного даже кистень.

Когда посетителей трактира стали выводить на улицу, один из них вдруг ринулся на прорыв. Он снес с ног титулярного советника, так что тот полетел с крыльца вниз головой. И вьюном проскочив сквозь строй городовых, припустил в Рыбный переулок. Еще двое босяков воспользовались суматохой и кинулись за ним. Полиция замешкалась, и не случайно – побег под видом фартового учинил Форосков. Теперь осталось лишь узнать, где прибьются ребята в поисках укрытия. В темноте угадывалось, что правят ход они в сторону казарм. А потом куда? Ниже по реке имелось несколько знатных шалманов. У Боровской переправы много лет стоял трактир Олешникова, притон для воров. Рядом помещалась гостиница Нарышкина, где часто укрывались лихие люди. Еще два трактира прославили Фабричную слободу: Распопова и Романычева. Местность за ними полиция знала хуже. Кушелевская слобода еще хлеще Фабричной, там надзора почитай что нет. Солдатские улицы вокруг Этапного двора, караулки[24] за Казанской заставой, потаенные норы Печерских выселков скрывали много тайн уголовных. Особенно досаждали полиции зловещие окраины в ярмарочное время. Летом они были набиты искателями наживы – от карманников до головорезов-мокрушников. Ежели задумка Благово даст наводку на одну-две «малины», уже, считай, польза. Статский советник выберет из арестованных самого податливого, завербует его и получит осведомление в преступных слободах.

Полиция разбиралась с задержанными до самого утра. Всего в замок доставили сто двадцать человек. Большую часть, разумеется, составляли бесписьменные – нарушители паспортного режима. Виды крестьянам волостное правление дает на полгода, после чего надо возвращаться в село и продлевать бумагу. А это дорого и хлопотно. Мужик начинает прятаться от проверок. Хороший домовладелец без документа не поселит, сжалится только плохой. Пообещает спрятать, но услугу надо отработать… Так безвредный селянин попадает в зависимость от темных людей. Дальше, если он слаб и не дурак выпить, ему дорога одна – сначала в арестный дом, а затем и в тюрьму.

Шесть или семь мазуриков привлекли внимание сыскной. Эти были не из комплекта, который фартовые именовали «дядя Сарай»[25]. Все они отсидели в цинтовке и промышляли преступлениями. Мелкими, вроде воровства, но именно «красные»[26] составляли основную массу уголовных. Их Благово с Лыковым и стали расспрашивать насчет Цапли и Кольки Бешеного.