Яковлева. Прошло три года. Командир, умелый и бесстрашный воин, получил звание генерала, стал Героем Советского Союза. Но никогда не забывал он о старике. Как задумается, помрачнеет, так уж все знают — старика вспомнил. К этому времени силы гитлеровской армии были сломлены. Наши войска одерживали победу за победой. И довелось нашей дивизии освобождать это самое село. Командир тотчас же отправился искать старика. Выходит наш дед, оборванный, одряхлевший… Смотрит на командира, не узнает.
«Сынки мои, сынки мои…»— бормочет, и слезы по щекам.
«Помнишь, ты спрашивал меня вот тут, на этом самом месте, долго ли мы отступать будем? — говорит генерал. — Я тебе тогда сказал, что вернемся, и ты не поверил. А мы вот, здесь, пришли!»
Обнял его старик.
«Героем ты стал, — говорит. — Наград-то у тебя, наград!.. Дай же и я тебя награжу!.» — и приколол к груди генерала четыре Георгиевских креста.
«Прими от полного георгиевского кавалера честную солдатскую награду».
Смотрю я, а у нашего генерала на глазах слезы.
«Великое тебе спасибо, отец!»
Валентин (вставая). Антонина Николаевна!
Мальчики дергают его сзади.
Пусти, я серьезно… Антонина Николаевна, разве вы были на фронте?
Яковлева. Да. Была. Вы свободны, ребята. (Садится к столу и записывает в журнал.)
Мальчики, взволнованные рассказом, прощаются с Яковлевой и выходят из класса.
Валентин (задерживаясь). Одну минутку, Антонина Николаевна…
Яковлева. Да?
Валентин. Я понимаю, вы должны презирать меня… Я очень перед вами… видите, тогда я шел извиняться… А сейчас я потому, что мне очень стыдно.
Яковлева. Листовский…
Валентин. Только, пожалуйста, не перебивайте! А то кто-нибудь войдет, и я не успею сказать… (Держит дверь, которую снаружи дергают.) Я хочу сказать вам. Конечно, я виноват… меня забавляло… что вы так смущались, вспыхивали… Я не сразу сообразил, что это подло… Вы очень хорошая учительница, все ребята так говорят, и вот посмо́трите, вас будут любить так же, как и Бориса Ивановича. Я вас огорчил. Нет, не то. Я вас оскорбил. Простите от всего сердца.
Яковлева. Хорошо, Листовский.
Валентин. Простите и никому не рассказывайте. Я не хочу, чтобы они подумали… ну, словом, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал.
Яковлева. Разве это стыдно?
Валентин. Нет, но я хочу, чтобы вы поняли, что я сам, сам прошу прощения, потому что не могу иначе, а не потому, что меня заставили.
Яковлева. Хорошо. Я никому не скажу. От всего сердца желаю вам быть всегда таким искренним, простым и честным, как сейчас. (Протягивает Валентину руку.)
Валентин (пожимая ей руку). Спасибо.
Яковлева выходит и встречается с входящей Тамарой. Вслед за Тамарой входит Женя. Валентин уходит.
Тамара. Костров звонил. Придет на собрание.
Женя. Придет?
Тамара. Придет. И это очень хорошо. Пусть Валентин почувствует, насколько это серьезно. Жаль, что директора не будет, в горком вызвали. Физик придет.
Женя. Иван Сергеевич?
Тамара. Да. Борис Иванович тоже обещал прийти.
Женя. Вот это уж вряд ли: он опять себя плохо чувствует. Значит, Костров обязательно будет?
Тамара. Обязательно. А что это вас так занимает?
Женя. Валентину будет тяжело. Вы не представляете, какой он самолюбивый.
Тамара. Самовлюбленный, хотите вы сказать. Дружба, Женя, не в том, чтобы покрывать пороки друга, а в том, чтобы их исправлять.
Женя. Простите, Тамара, но менторский тон на меня мало действует.
Тамара. Эх, Женя, при чем тут менторский. Вы, как секретарь комитета и друг, постарались бы больше влиять на Валентина, а то ведь распустился он до невозможности. И что вы с ним носитесь?
Женя. Что бы вы ни говорили, а Валентин — гордость класса. Он первый претендент на золотую медаль.
Тамара. Напрасно вы думаете, что ее получают только такие «гении», как ваш Валентин. Больше шансов, на мой взгляд, у тех, которые учились не рывками, как он, а добросовестно и честно, как Леня Жарков или хотя бы как вы…
Женя. Пойду ребят соберу. (Уходит.)
Входит Леня.
Леня. Еще никого нет?
Тамара. Если вы меня не считаете человеком, то никого.
Леня. Что вы, Тамарочка…
Входит Женя. Он несет стулья.
Женя. Да, где же ребята?
Леня. Соберутся. Уж сегодняшнее собрание мало кто пропустит.
Женя. Это почему же?
Леня. А ты уж забеспокоился?
Женя. Я просто спрашиваю.
Леня. «Просто»! Боишься, как бы Валентина твоего не обидели. Вот заботливый друг!
Женя (горячо). А у тебя есть такой друг, за которого бы ты жизнь отдать не пожалел?
Леня (подумав). Такого друга у меня нет.
Женя. Тогда мне просто жаль тебя.
Входят Гера, Ваня, Юра и другие мальчики.
Ваня. Сегодня Листовский мобилизует все свое красноречие.
Гера. Это ему не поможет. У него хоть и ловко подвешен язык, но один. Ото всех не отобьется!
Женя. Уж вы, ребята, что-то слишком на него.
Юра. Надо же наконец реагировать на его проступки не только словами.
Гера. Слепая дружба, Женя!
Женя. Вовсе не слепая! Просто вы не хотите его понять. Он и сам сознает.
Ваня. А вот мы увидим, как он сознает.
Входит Костров, за ним Валентин и другие ученики.
Костров. Здравствуйте, товарищи!
Все. Здравствуйте!
Костров. Собрание здесь будет?
Тамара. Здесь, здесь, садитесь, пожалуйста.
Входит Иван Сергеевич.
Иван Сергеевич. Здравствуйте, ребята!
Все. Здравствуйте, Иван Сергеевич!
Костров. Я немного задержался, простите. Ребята еще не все собрались?
Женя. Я думаю, можно начинать.
Костров. Пора, пора. И так с опозданием.
Женя. Комсомольское собрание считаю открытым. Прошу выбрать председателя и секретаря!
Голоса. Кузнецова! Лалетина! Кузнецова!
Женя. Коробов, проголосуй, пожалуйста.
Гера (вставая). Кто за названные кандидатуры, прошу поднять руки.
Все поднимают руки.
Юра (идя к столу). Опять секретарем… ну, каждый раз…
Женя. На повестке дня обсуждение поведения комсомольца Листовского.
Витя. А кто докладывать будет?
Женя. Жарков. Слово предоставляется Жаркову.
Леня (выходя к столу президиума). Товарищи, сейчас у нас с вами самые напряженные, самые важные дни. Мы готовимся к тому, чтобы с честью выдержать экзамены на аттестат зрелости. Наши учителя, не считаясь со временем, — а такие, как Борис Иванович, со своим здоровьем, — делают все, чтобы помочь нам плодотворно и успешно работать. И в эти дни, когда дорог каждый урок, каждая минута, комсомолец Листовский позволяет себе довести Антонину Николаевну до такого состояния, что она вынуждена уйти из класса. Он срывает урок. Комитет осудил недостойное поведение Листовского и объявил ему выговор. Сегодня мы должны прямо, по-комсомольски высказаться по этому поводу. Надо поговорить и о том, что за последние три месяца Листовский почти ничего не делает. Я не хочу быть несправедливым. Валентин взялся было за дело горячо и сделал немало, ведь мы и доверили ему культмассовую работу потому, что он умен, развит, а он наше доверие не оправдал. Ему захотелось быть руководителем, чтобы удовлетворить свое тщеславие, а настоящей любви к делу у него не хватило.
Вася. Ему просто надоело трудиться.
Леня. Верно. Вот мы и спросим его сегодня, почему он ведет себя не по-комсомольски. Пусть сам расскажет и о своем поступке, и о том, как он работает в последнее время.
Женя. У тебя все?
Леня. Все.
Женя. Предоставим слово Листовскому.
Валентин. Так вы что, отчет с меня требуете! А почему не предупредили? Я же не готовился.