Это сообщение пришло в тот момент, когда он уже и не ждал, что Света все же ответит. На мгновение даже подумалось, что он потерял в одночасье всех. Вроде все было… вот только что. Все, в чем он научился существовать максимально правильно. По крайней мере, он самообманывался, что это единственно верное решение для всех. И теперь ничего не осталось.
Ваня некоторое время тупо смотрел на экран телефона, не сразу осознав, что именно пыталась до него донести Светлана. А потом это непонимание сменилось самым настоящим ужасом. Она была у Мии? Но зачем?
Он набрал номер ее телефона. Когда ответила - выдохнул испуганно:
- Зачем ты к ней ездила?
И даже замер в ожидании ответа.
- Хотела… все наладить, - хрипло произнесла Света. - Хотела рассказать, что ты ни в чем не виноват.
Иван откинулся на высокую спинку стула и с силой сжал переносицу пальцами. На губах появилась кривоватая усмешка. Он был виноват. Иначе бы его так не корежило каждый раз, когда понимал, что лжет любимой женщине в самый уязвимый для нее период.
- Ничего пока наладить нельзя. Я должен сделать это сам, - откликнулся Ваня. - Завтра поеду к жене. Или думаешь, пока обождать стоит?
Черт… он даже сейчас нуждался в совете, как все сделать лучше. И спрашивал этого совета, наверно, совсем не у той женщины, у которой следовало бы.
- Нет, поезжай, - тут же откликнулась Светлана. - И поверь, я пыталась тебе помочь. Надеялась, что получится, - теперь уже усмехнулась она.
Он это почувствовал - не нужно было даже видеть то выражение на лице Светы, которое он знал досконально.
Раньше любил ее всю безумно - до одури и мурашек. Успел узнать каждую черточку, каждую морщинку. Сейчас этого не было, но он осознавал - Света дорогой для него человек. Потому, полгода назад, когда она позвонила и попросила о помощи, он готов был сорваться к ней. Проехал половину городу, чтобы оказаться рядом. А потом как-то сами собой разумеющимися стали встречи.
И вот к чему все это привело.
- Спасибо, - просто кивнул в ответ. - Созвонимся.
Он положил трубку. Скорее для того, чтобы избавиться от желания продолжать этот разговор. Или чтобы не поехать к ней для того, чтобы просто не быть одному? Пока Ваня ответа на этот вопрос не знал и знать не хотел.
Расплатившись за почти нетронутый напиток, Иван поднляся из-за стойки. Некоторое время постоял, раздумывая, ехать ли ему в чужую пустую квартиру, но, приняв решение попытаться хоть немного поспать, все же вызвал такси и отправился в холостяцкую приятельскую берлогу.
А рано утром, когда Никитка просыпался на первое кормление, примчался к жене и сыну. Ему безумно многое нужно было сказать Мии, но Иван понимал - слова найти будет очень и очень трудно.
* * *
- Что хотела эта женщина?
Только услышав мамин вопрос, я поняла, что так и стою на одном месте, прижав ко рту ладонь, словно этим жестом можно было задушить в себе просящиеся наружу глухие рыдания. Просто рыдания, потому что глаза оставались болезненно сухими. Зато внутри творилось страшное. Там поселилась отчаянная, скребущая боль, которую хотелось исторгнуть из себя - криком, слезами, воем, как угодно - словно нечто чужеродное, и забыть о ней навсегда. Но это было абсолютно невозможно.
Мама осторожно дотронулась до моей руки, привлекая к себе внимание. Я с трудом сосредоточила на ней взгляд и растерянно спросила:
- Где Никитка?
- Спит… Мия, так что хотела эта женщина?
Я тупо посмотрела на дверь, в которую вышла Светлана. Чего она хотела? Очевидно - моего мужа. А еще, наверно, поиграть в благородство. Весьма запоздалое, стоит заметить.
- Она пришла сказать, что Ваня меня любит, - невесело усмехнулась я. - И что у них ничего не было.
- Так может… и правда не было? - робко заметила мама.
Я всплеснула руками. Да как они все не понимали?!
- Это неважно! - практически взвыла я. - Важно, что он мне врал! Врал, чтобы с ней встречаться!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мама аккуратно отступила, словно перед ней вспыхнул вулкан и она собиралась в любой момент спасаться бегством. Я вовсе не хотела ее пугать, но на какую еще реакцию она рассчитывала?
- Мама, извини, я лучше тоже пойду, попробую поспать, - сообщила ей устало, развернувшись в сторону спальни.
- Конечно-конечно! - замахала мама руками. - А я посуду помою…
- Спасибо, - только и хватило у меня сил, чтобы выдохнуть в ответ.
- Мия… - окликнула меня мама уже на пороге.
- Ммм? - промычала я.
- Иногда за счастье надо бороться…
Я невесело рассмеялась.
- Бороться? Этот бой уже давно проигран! Я считала, что у нас с ним счастливая семья, а он, оказывается, все еще не может ее забыть!
- Так помоги ему.
- Я родила ему сына, - ответила я с горечью. - Что еще я должна сделать? И почему вообще только я что-то должна?! Я не собираюсь быть терпилой, мама! Спокойной ночи.
От желания хлопнуть за собой дверью меня сдержало только то, что в комнате мирно спал мой сын. Мое счастье и моя жизнь…
Ночь прошла тревожно. Хотелось забыть обо всем хотя бы там, на другой стороне сознания, но все пережитое преследовало даже во сне. Несколько раз я просыпалась от того, что инстинктивно искала рядом с собой мужа в желании так привычно обнять его крепкое, сильное тело, но встречала рукой лишь холодную простыню. И это порождало внутри такое отчаяние, что все невыплаканные ранее слезы катились молчаливым потоком по подушке, и в ней же тонули мои бессильные рыдания.
А утром, когда настало время кормить сына, дверь спальни неожиданно распахнулась, являя передо мной того, по кому я так тосковала, но кого видеть сейчас было подобно пытке.
Муж стоял на пороге, молча глядя на то, как я кормлю Никитку. Он не делал попытки приблизиться, но при этом занял такую решительную позу, что было ясно - уходить он тоже не собирается.
Мое сердце мучительно заныло от одного на него взгляда. Всклокоченный, помятый, несчастный - похоже, для него эта ночь прошла немногим лучше моего. А может, это дорогая Света так успела его заездить? От последней мысли мои губы тут же поджались, а с языка сорвалось резко:
- Что ты тут делаешь?
- Я хочу поговорить.
Он сделал шаг навстречу - тихо, осторожно, словно приближался к разъяренному хищнику. Его уловки злили и смешили одновременно.
- По-моему, мы уже все сказали друг другу, - сухо заметила я. - И не припомню, чтобы я звала тебя обратно.
Он замер прямо напротив меня. Взъерошил растерянно волосы, посмотрел, как побитый пес.
- Я надеялся, что ты остыла…
- Я тебе что, борщ, чтобы остывать? - огрызнулась я. И тут же, не выдержав, добавила:
- Кстати, твоя дорогая Светочка балует тебя борщами? Или потчует только изменами?!
- Мия, это все в прошлом! Я не знаю, я просто не знаю что тебе сказать, чтобы ты мне поверила. Я просто… готов на что угодно, чтобы ты позволила остаться рядом. С тобой… с Никиткой… Хочешь, на колени встану? Хочешь, буду умолять?
Его несчастный взгляд отзывался во мне болью и разъедающей душу горечью. Если мы с сыном для него так важны, почему он делал все это?
- Как бы ты ни умолял, это не отменит того, что ты мне лгал, - заметила я, не пытаясь скрыть муку в голосе. - Ты не думал ни обо мне, ни о сыне, когда ездил к ней! Так что давай, беги к своей Светочке, больше не нужно придумывать для этого отмазки!
- Я не хочу, - с болью, но твердо произнес Ваня. - Мия, пойми, я не могу без вас. Мне плохо…
- Да что ты? - ответила я с кривой улыбкой. - ТЫ не можешь, ТЕБЕ плохо! А обо мне ты подумал хоть раз?! Я просила тебя уйти! Почему ты не можешь сделать даже этого? Почему не можешь оставить нас в покое?!
Почувствовав мою нервозность, сын оглушительно закричал. Я испуганно вздрогнула, прижала его к себе крепче в защитном жесте и, не глядя на мужа, отчеканила: