Читать интересную книгу Венец скифского царя - Наталья Александрова

– Да она сама-то… – вскипела Лена, – сама начала со мной драться, приревновала своего этого Валерку, да нужен он мне был как собаке телевизор!

– Вот-вот, Валерка ей тоже так сказал. Сначала вообще не поверил, пока я не подтвердил, что своими глазами того мужика видел. Тут он озверел, что она с ним раньше своими планами не поделилась. С тобой поделишься, она отвечает, – так ты потом все деньги пропьешь или на какую-нибудь ерунду потратишь!

Начали они из-за денег ругаться, а я ушел. Только мне и дела, что их слушать. Соседка говорит, они и подрались потом, она уж грозилась патруль вызвать. Вот я и думаю, может, Катерину тот мужик прирезал, очень он был на нее зол…

Лена молчала. История, рассказанная Толиком, походила на выдумку. Ну кому она, Лена, могла понадобиться? Для чего кому-то с ней знакомиться, да еще так сложно?

С другой стороны, если хоть немного допустить, что Толик не врет, то все сходится. Их с Катькой вроде бы случайная встреча в торговом центре и Катькина неуемная радость. Если бы просто так встретились, то кивнули бы друг другу да и разошлись. А тут расселись в кафе, как старые добрые подруги. И уж вовсе незачем было Катьке приглашать ее на день рождения, ну ни с какого боку Лена ей не нужна! Ничего у них общего нету, да и раньше никогда не было!

– Ничего не знаю, – сказала Лена твердо, – про Катькины дела ни малейшего понятия не имею. Ничего она мне не говорила, ни на что не намекала, мы вообще до этого десять лет не виделись. Я – вся на виду, никаких у меня тайн нету. Так что спасибо тебе, конечно, что зашел, только уж давай простимся прямо сейчас. Катьке уже ничем не поможешь, а с Валерой сам разберешься. И сюда больше не приходи. Кстати, как ты меня нашел?

– А я пропуск твой видел, там и название фирмы, и фамилия твоя была…

Лена только головой покачала.

Начальник правого полка открыл глаза и застонал.

Над ним стоял толстый бородатый скиф в шлеме, украшенном волчьей головой. Увидев, что ассириец открыл глаза, он что-то проговорил на своем варварском наречии. Ассириец разлепил разбитые, спекшиеся губы и прохрипел:

– Не понимаю!

Варвар повторил свои слова, в которых звучало звериное рычание и птичий клекот. Убедившись, что ассириец его не понимает, обернулся, что-то проклекотал, и рядом с ним появился другой варвар, молодой и худощавый.

– Кто ты? – спросил этот варвар, немного коверкая ассирийские слова.

– Я – Невнодсор, – гордо ответил ассириец, – начальник правого полка царской армии!

– Начальник полка, которого больше нет! – усмехнулся молодой скиф. – Ты храбрый воин. Ты убил в бою нашего повелителя.

– Слава Баалу! – прохрипел ассириец.

– Скоро ты сможешь лицезреть своего Баала и остальных своих богов. Наши старейшины повелели сжечь тебя на погребальном костре повелителя.

– Я не боюсь смерти, – проговорил ассириец радостно, – сгореть вместе с вражеским царем – что может быть почетнее для воина! Ты принес мне хорошую весть!

– Ты прав, ассириец. Это – хорошая смерть, такая же хорошая, как смерть в бою.

– Чем закончился бой?

– Половина вашего войска погибла, другая половина отступила, преследуемая нашими всадниками.

– Великий царь пришлет новое войско, вдвое большее. Вы будете разбиты и покорены! Ваших властителей в цепях приведут в Ниневию, в город львов! Их выставят на торговой площади, как диких зверей, на потеху черни, а потом продадут в рабство хеттским земледельцам и набатейским торговцам!

– Этого не будет. У нас нет городов и селений, которые можно разрушить. Мы – как вода, которую нельзя ухватить руками, как вода, которая везде найдет дорогу. Нельзя победить воду, нельзя победить ветер. Ваше войско будет годами блуждать по степи, оно будет преследовать нас, мучаясь от голода и жажды. Наши всадники будут отступать – и снова нападать на ассирийское войско, они будут убивать вас по одному, по двое, пока не убьют всех, до последнего человека. Наши повелители и правда придут в Ниневию, но они придут в нее как победители, как владыки. Они разрушат город крови, логово львов, а жителей его уведут в рабство.

Впрочем, ты этого не увидишь, потому что будешь сегодня на закате принесен в жертву нашим богам. Ты будешь в свите властителя, которого убил.

Молодой скиф повернулся к другому, бородатому, и зарычал, заклекотал на своем языке – должно быть, передавал тому суть разговора с ассирийцем.

Затем оба ушли.

Начальник уничтоженного полка попытался пошевелиться, но его руки и ноги были крепко связаны.

Тогда он успокоился в ожидании неминуемого.

Степное солнце нещадно палило.

Наконец оно начало клониться к закату, смиряя варварскую жестокость своих лучей.

Тогда рядом с ассирийцем появились двое скифов, они подняли его, положили на коня и куда-то повезли.

Путь был недолгим, в конце этого пути начальника полка сняли с коня и положили на помост, где уже было сложено много смолистых дров, а в самом центре помоста, на носилках из слоновой кости, восседал мертвый скиф – тот самый, которого начальник полка поразил своим мечом.

Скиф был одет в дорогие одежды, вышитые золотом, на челе его был узкий золотой обруч, покрытый искусной резьбой и украшенный красным камнем. В мертвую руку скифа был вложен меч.

Вокруг мертвого скифа сидели несколько красивых женщин в дорогих одеждах и несколько мужчин в одеждах попроще – должно быть, жены и слуги знатного мертвеца. Они молчали, глядя на что-то, невидимое прочим. Только одна женщина, самая юная, тихо, беззвучно плакала.

Вокруг помоста толпились скифы, они смотрели на мертвого владыку и о чем-то рычали и клекотали между собой. Среди скифов выделялись двое – молодые, рослые, чем-то схожие друг с другом. На щеке одного из них был длинный кривой шрам.

Солнце опускалось к горизонту.

Вперед вышел старый скиф с длинной седой бородой. Он поднял руку, указывая на темно-красный солнечный диск, и что-то проклекотал. Тут же к помосту подбежали несколько молодых слуг. Они деловито и ловко вскарабкались на помост, так же деловито и ловко закололи жен и слуг покойного властителя, но не тронули ассирийца. Затем, когда слуги сделали свое дело, седобородый скиф неспешно подошел к помосту, взял в руки кресало и высек огонь.

И в то мгновение, когда солнце закатилось за горизонт, пламя объяло похоронный помост.

Начальник несуществующего полка знал, что не должен кричать от боли, не должен показывать свою слабость – и он не кричал. Он не кричал, когда языки пламени облизывали его плоть. Он не кричал, когда пламя начало его пожирать. Он смотрел на окружающих костер скифов, и он увидел, как, по знаку седобородого, двое чем-то схожих между собой молодых воинов бросились в костер.

Старый волхв Артаз пристально, не мигая и не щурясь, посмотрел на опускающееся солнце, посмотрел на погребальный помост и проговорил веско, сурово:

– Повелитель прожил славную жизнь и умер славной смертью, смертью, достойной воина. Теперь он уходит от нас в счастливые края. Он разделит трапезу с богами. В этом пути его будут сопровождать жены и слуги. А еще его будет сопровождать знатный ассириец, чей меч оборвал жизнь повелителя.

Нам же сегодня надлежит выбрать нового повелителя – того, кто поведет наше войско за собой, того, кто будет счастлив в бою и принесет нам славу и богатые трофеи. Вы знаете, как выбирали владыку наши отцы и деды.

У нас есть два претендента на высший сан. Они равны происхождением, оба они – сыновья покойного владыки. Они равны доблестью – оба славные воины. Сейчас я запалю погребальный костер, потом подам команду, и тот из сыновей властителя, кто сможет первым подняться к отцу и снять с его головы священный венец, – тот и унаследует его власть.

Окружающие одобрительно загудели.

Артаз взмахнул рукой, и царские слуги взбежали на помост, чтобы умертвить спутников владыки. Когда они сделали свое дело, Артаз высек священный огонь и зажег дрова на помосте.

Заранее политые маслом, они вспыхнули ярко и радостно. Скоро пламя охватило весь помост, и тогда Артаз снова величественно взмахнул рукой.

Сыновья повелителя бросились в погребальный костер, как в ледяную воду. Они с двух сторон карабкались по пылающим дровам, закрывая лица от пламени. Один из них, Арнабад, запахнул лицо краем плаща, защищая глаза, и вслепую шарил в огне рукой, пытаясь дотянуться до отцовского чела. Второй, Кемерис, казалось, не чувствовал пламени. Он раздвигал огонь, как колючий кустарник, и приближался к повелителю.