И все же.
Почувствовав болезненный укол совести, Зак провел дрожащей рукой по лицу. Неужели он в самом деле решится отдать этот крохотный живой комочек, эту мини-Лив в чужие руки?
В конце концов, именно его назначила сестра в завещании опекуном своих возможных детей. Она наверняка не сделала бы этого, если бы хотела, чтобы их отдали в приемные семьи.
Проблема в том, если не отдавать ребенка на усыновление, что вариантов совсем немного. Очевидно, он не в состоянии ухаживать за младенцем. Зак вздрогнул при мысли о нескончаемой процессии домработниц, сиделок и нянь.
Он должен найти более приемлемое решение. Судьба дает ему второй шанс позаботиться о члене своей семьи, и на этот раз он просто обязан справиться.
Ребенку необходима стабильность и безопасность, и на долгое время, значит, рядом нужен кто-то, кто сможет дополнять его сильные и слабые стороны, человек, который действительно будет заботиться о ней, любить ее, а главное, находиться рядом. Короче говоря, ребенку нужна мать.
Зак с тяжелым вздохом закрыл глаза, вспомнив Лив совсем маленькой. В памяти возник их дом в Эшгроув, где вдоль всей улицы росли араукарии. Мать купает Лив в крохотной детской ванночке, осторожно держа ее на согнутой руке и нежно поливая водой маленький пухленький животик.
Мать превращала это в игру, всякий раз, когда вода касалась животика, Лив начинала смеяться и бить по воде руками. Каким же счастливым был этот детский смех и светящееся от радости и бесконечной любви лицо матери. Тогда он даже почувствовал приступ ревности и особенно остро ощутил, как жизненно необходима ему материнская любовь.
О, Лив, Лив! Ты тоже должна была стать матерью.
Открыв глаза, Хлоя увидела искаженное от боли лицо Зака. Он смотрел в окно, не замечая, что за ним наблюдают. Его губы дрожали. Потом он поморщился, сильно прикусил нижнюю губу, будто сдерживая рыдания. Он страдал. Ей захотелось протянуть к нему руку, но она знала, что ему будет неприятно снова оказаться застигнутым в момент слабости.
Рассеянно глядя в окно, Зак вспоминал Хлою в госпитале. Как ловко она держала на руках ребенка, смотрела на малышку. Вспомнился теплый свет ее шоколадных глаз, ощущение покоя охватило его самого, когда он смотрел на них обеих. Это было так естественно, так хорошо.
Иначе и быть не могло. Определенно, несомненно, больше всего ребенку нужна мать.
Внезапно Зак почувствовал, как его, словно молния, озарила блестящая мысль. Он нашел идеальное решение.
– Вы ведь понимаете, что это значит, верно?
Хлоя вздрогнула и быстро заморгала, как человек, которого неожиданно разбудили.
– Что, простите?
– Ребенок Лив. Есть только один способ позаботиться о нем.
Хлоя хмурилась, но ее глаза округлились от любопытства.
– И какой же?
– Я должен сделать решительный шаг.
– Какой шаг?
Зак попытался придать своему голосу больше воодушевления:
– Я должен жениться.
Глава 4
Жениться?
Зак Корриган должен жениться?
Хлоя смотрела на босса. От удивления лишилась дара речи и сомневалась в том, что хорошо слышит. Нет, она определенно спит, потому что только во сне могло пригрезиться, будто плейбой Зак решил жениться.
Он смотрел на нее с улыбкой, но глаза оставались серьезными.
– И не надо на меня так испуганно смотреть.
Хлоя неуверенно тряхнула головой и села ровнее, будто хотела лучше его слышать.
– Извините. Я, должно быть, отвлеклась и плохо вас расслышала. Что вы сказали?
– Я нашел идеальное решение проблемы с ребенком.
– И это…
Зак торжествующе поднял руки, словно собирался сообщить счастливым акционерам о последних финансовых достижениях компании.
– Это очевидно. Мне надо жениться.
Боже правый. Она не ослышалась. На какую-то долю секунды слово «жениться» вызвало у нее странный восторженный трепет, от которого зашевелились волосы, а по телу побежали мурашки. Но она почти мгновенно пришла в себя. Ну конечно. Если бы не усталость, она бы сразу поняла, что это шутка.
– Жениться? Да, да, вы правы.
– Хлоя, я серьезно.
– Да, конечно, серьезно.
– Я не шучу. – Похоже, ее недоверие начинало его сердить. – Это идеальное решение.
Для кого-то другого, возможно, но не для вас, Зак.
Судя по всему, сдвиг по времени сыграл с ее чертовски красивым боссом злую шутку. И слишком сильное потрясение.
Если только…
Хлоя вдруг подумала, что он мог совсем недавно сильно влюбиться в кого-то, и она просто ничего об этом не знала.
– Могу я спросить? Вы имеете на примете какую-то определенную счастливицу?
Ради бога, только пусть это будет не та хихикающая девица, которая отвечала по телефону в среду вечером.
Зак молчал. Возможно, даже к лучшему, что в тот момент такси остановилось у отеля, и безумный разговор пришлось прервать. Он отвернулся, чтобы расплатиться за проезд, оставил водителю щедрые чаевые.
Молодой человек в униформе с позументом открыл для Хлои пассажирскую дверь такси. То недолгое время, пока они поднимались по ступенькам к огромным стеклянным дверям, открытым для них еще одним человеком в ливрее, она чувствовала себя кинозвездой.
В сверкающем фойе с высокими потолками, где стояла большая, великолепно украшенная рождественская елка, их с улыбкой встретили другие служащие отеля, забрали багаж и зарегистрировали их. Все происходило четко и быстро. Ни в одной из предыдущих деловых поездок Хлоя не сталкивалась с таким высоким уровнем сервиса. И уж конечно, никогда прежде не останавливалась в таких роскошных отелях.
Отель оказался гораздо дороже, чем он заказывал обычно, но ей не хотелось спорить, теперь они поднимались в бесшумном лифте с полом, выложенным какой-то необыкновенной плиткой, и зеркальными стенами.
Через несколько секунд, пройдя по коридору, устланному ковром, они остановились перед своими номерами.
– Располагайтесь, – сказал Зак. – Возможно, вам захочется немного отдохнуть?
Хлоя с удовольствием прилегла бы, но понимала, что это неразумно.
– Если я сейчас засну, потом могу проболтаться без сна всю ночь. К ее удивлению, Зак сверкнул глазами и криво усмехнулся. Она нахмурилась. – Я сказала что-то смешное?
– Нет, вы, как всегда, поразительно разумны, Хлоя. Но, знаете ли, у меня такое живое воображение. Я невольно представил, как моя строгая мисс Мидоуз бродит ночью, словно лунатик.
В голове Хлои вспыхнула картина. Вот они встречаются в коридоре, когда на ней нет ничего, кроме ночной рубашки. Она немедленно покраснела.
– Не говорите глупостей.