- Красивая! - все еще с придыханием, но уже как-то настороженно басит Лев.
Игнорирую его панику и временно теряю к секси-мачо интерес. Я — Виктория! Отважная амазонка, которая получает несравнимое удовольствие управляя крутой тачкой на бешеной скорости. Кручу джойстиком педаль, ногой до пола выжимаю. В руль вцепилась. Горю азартом. В зеркало вижу - гопники отстают и зачем-то моргают фарами.
- Слабаки! - воплю громко в восторге.
- Красивая! - уже очень нервно орет Лев и показывает куда-то вперед.
А мне пофиг. Все равно ничего не вижу. Знаю, что мне прямо. Вижу, что светофоры зеленый коридор дают. На спидометре сто пятьдесят километров. Это победа. Да! Сбылась моя мечта!
А дальше... Все идет практически по сценарию. Даже не поспоришь. Пока наслаждаюсь победой, чувствую, как Лев хватает меня за волосы и резко наклоняет голову к рулю. Визжу во всю глотку. Только мельком успеваю заметить впереди знаки какие-то и бетонное, похожее на шлагбаум, ограждение. Ногу с педали газа убираю, но машина в таком же азарте, как и я. Вперед несется. Резкий удар, мерзкий звук скрежета метала и поток холодного воздуха. На секунду мне даже кажется, что это конец. Но тут мою голову все так же за волосы резко отрывают от руля, и Лев буквально припадочным диким голосом орет мне в ухо.
- Тормози!
Ясен день. Не тупая все-таки. Команды понимать умею. Быстро выдыхаю и резко бью по тормозам!
- Дуррраааа! - рычит Лев.
И в этот момент машина крениться сначала вправо, потом влево и начинает крутиться, как волчок. На какой-то бешеной скорости мы вращаемся, словно в центрифуге, и оба истошно орем. Пока орем и кружимся, вдруг ясно понимаю, что в машине полностью отсутствует крыша. Из красивого спортивного кара машина превратилась в кабриолет. От этой мысли мне вдруг так жутко становится, что я начинаю крутить рулем в противоположную от вращения сторону. Я в одну сторону, а потерявший лоск и всю свою сексапильность, ошалевший от моих маневров Лев - в другую.
Машина, устав от наших манипуляций, меняет траекторию и из последних сил влетает крылом в столб. Тишина. Из под капота валит пар, а мы сидим в машине и оба держимся за руль. Пока пытаемся осознать, что все еще живы, одинокий светофор срывается со столба и с победным грохотом приземляется на капот.
Темно. На улице ни души. Только мы. Сидим и громко дышим. А впереди горят огни большого города. Ветер дует нам в лица, а светофор отражает зеленый свет от капота когда-то начищенной до блеска машины._______________
Глава 11
- Машка, ты живая? - слышу взволнованный голос Чарова и оборачиваюсь.
Наша гонка со Львом закончилась приездом машин ГБДД, скорой помощи и журналистов. Естественно, Лев все замял, и шоу быстро свернули. Перед глазами до сих пор картина: мы стоим на темной улице и с тоской смотрим, как грузят остатки от некогда прекрасного майбаха на погрузчик. Вердикт однозначный. Машина восстановлению не подлежит. На память о ночной гонке в прекрасной машине мне остался только номерной знак с цифрами 3141.
Когда меня засовывали в машину скорой, вдруг поймала себя на мысли, что все происходит как в моем сегодняшнем сне. Люди, птицы, шум и сине-красные блики. Только не от гирлянды, а от мигалок спецмашин.
Со Львом нас разъединили. Он вместе с охраной отчалил на вертолете в частную клинику, а я в местную на скорой. В тексте моего романа не был прописан финал этого дня. Поэтому Лев скупо попрощался, чмокнул меня в лоб и, кинув прощальный, наполненный тоской взгляд, свалил в закат. Собственно, какие у меня могут быть возражения, когда я уничтожила его машину за несколько миллионов и чуть не угробила самого.
Скорая привезла меня в больницу, где работает Ванька. Естественно, как только он узнал, тут же прибежал спасать свою нерадивую горемычную соседку.
- Вань, не переживай, я впорядке, - начала с ходу отбиваться от серьезно настроившегося меня осмотреть хирурга Чарова.
- Какое впорядке? - вопит он, ощупывая мои конечности, ребра и светя фонариком в глаза. - Я видел в новостях, что осталось от машины в той аварии. Просто чудо, что ты осталась жива и почти невредима.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тут он прав. В сравнении с машиной я отделалась лишь испугом и парой синяков. Все врачи в голос заверяли меня, что я родилась в рубашке.
- Не чудо, Вань, а прописанный сценарий, - с тоской выдыхаю и шмыгаю носом.
- В каком смысле сценарий?
- Давай я тебе дома расскажу, - предлагаю Чарову, когда замечаю любопытные взгляды и явное желание подслушать от его коллег.
- Хорошо. Прямо сейчас едем домой, и я жду полный отчет, обо всем, что там произошло!
О как! Когда Чаров такой категоричный, я с ним не спорю. В принципе, я вообще редко спорю, только с Ванькой и могу. Он свой. А тут чувствую, что спорить бесполезно, но предпринимаю отчаянную попытку:
- А разве тебе дежурить не надо? - с надеждой в голосе спрашиваю соседа.
Иван хмыкает и помогает мне надеть куртку. Потом берет под локоть и ведет к выходу.
- Не нужно. Мое дежурство закончилось полтора часа назад. Я уже собирался уходить, когда тебя привезли.
- А где же ты тогда был?
- Результаты обследования ждал, Чудушко ты мое ненаглядное.
Ванька щелкает меня по носу, и я вижу, что теперь он похож на прежнего себя, а не на важного серьезного доктора.
- Чаров, веди себя прилично, а то твои медсестры ревновать начнут.
Конечно, как тут не ревновать, когда такая красотка под руку с их молодым хирургом уходит.
- Конечно, начнут, Маруся, - смеется Иван и вдруг спрашивает, - а где твои очки?
- Дома. А что?
- Нет. Ничего, - а сам ржет еще сильнее, гад.
Уже фойе проходим, когда у гардеробной свое отражение в зеркале ловлю. От прежней красотки остались только воспоминания. Тушь снова размазалась и безобразными темными ручьями стекла по щекам. Волосы дыбом. Видимо, когда Лев макал меня в руль, а потом поднимал, получился самопроизвольный начес. А потом еще центрифуга эта при отсутствии крыши. Возможно, и дикий ужас, который я испытала, слегка волосы от корней приподнял. Короче, выглядела я как страшное чудище, к которому уж точно никто ревновать не будет.
Домой доехали быстро. С Чаровым договорились через час у меня встретиться. Очень хотелось этот день с себя смыть. Меня, когда Люций увидел, у бедняжки шерсть дыбом встала, и он раз пять фыркнул. Ясень день, красотка.
Ванька ко мне не просто так пришел. Две бутылки вина принес и коробку конфет. Ему все время благодарные пациенты спиртное дарят, а мы его тихонько дегустируем. По-быстрому сыра да нарезки накидали, таз с чипсами поставили и, разместившись на диване, пили вино. Я ему о сегодняшних приключениях рассказывала.
- То есть ты хочешь сказать, что сегодня все происходило, как ты в своем романе написала? - уже не очень трезвым голосом спрашивает Чаров и неверяще смеется.
- Вань, клянусь. В первый раз случайно получилось. А после свидания нашего до меня вдруг дошло. Ну, пойми, не может быть столько совпадений одновременно.
Сама уже тоже захмелела, но стараюсь рассуждать так, чтобы Чаров поверил. Почему-то мне вдруг стало важно ему об этом рассказать.
- Устрицы эти мерзкие и потом эта его «Красивая», - закидываю в рот чипсину и развожу руками. - Он меня вообще больше никак не называет.
Чаров, конечно, сомневается, слушая мои пьяные рассуждения, но молчит. А я ловлю себя на мысли, что тихонько превращаюсь в горького пьяницу из-за этого романа. Потому что в трезвом состоянии не переварить тот факт, что твоей жизнью способна управлять какая-то там свеча.
- Ну, допустим, верю, - милостиво соглашается Чаров. - Только из всей этой истории никак не могу уловить суть.
- Какую?
Мне непонятно, что тут непонятного. Все же предельно понятно. Вот же фак. Я стала рассуждать, как эмбрион. Понятно — непонятно.
- Как какую? - возмущается Чаров. - Тебе самой-то этот Лев нравится? Ты ни разу про него ничего хорошего не сказала, ну, кроме того, что он нереально сексуален и мачеподобен.