Его кожа стала совсем серой, но это была лишь малая плата за бессмертие. Его душа была черна, как камень, он не ведал добрых чувств и оставался равнодушным ко всему, что не касалось его религии. Да и люди для него стали всего лишь жертвой камню.
Жрец сам был лучшей рекламой черному камню, потому что бессмертия желали все…
Возможно, поэтому истязаемых на камне людей становилось все больше, как и тех, кто приходил на это посмотреть…
Шло время, храм черного камня становился богаче и влиятельней. Люди приезжали к нему не только из столицы, но даже из ближайших стран.
Человеческие жертвоприношения продолжались, несмотря на то что официально были запрещены. Все оставалось таким же, как много лет назад, только пустыня вокруг храма занимала гораздо большее пространство.
***
Его звали Аир, он был маленьким незаметным служкой в храме. В обязанности ему вменялась уборка помещений. Каждую ночь, когда за последним посетителем закрывалась массивная металлическая дверь, начиналось его время. Аир зажигал свечи, протирал грязные полы, драил бронзовые дверные ручки, стараясь при этом держаться подальше от алтаря, на котором лежал черный камень.
Несмотря на то что камень был по-своему красив и отблески свечей придавали ему бархатистую глубину, служка его боялся. Отчасти оттого, что знал, что происходит при жертвоприношениях, отчасти просто потому, что чувствовал, как холодеет тело, когда приближаешься к камню. Но как бы Аир ни оттягивал момент уборки богато украшенного постамента, он все равно наступал.
Вокруг камня всегда было много мусора. Аир знал, что он обязательно найдет высохшие останки мух, комаров, бабочек и всевозможных жуков, которые залетали в открытые двери храма. Иногда попадались мыши и крысы, и всегда то, что оставалось от людей – жертв камню.
От людей оставалось немного: пуговицы, амулеты, протезы разных частей тела, иногда монеты или золотые и серебряные украшения. Все остальное камень вбирал в себя, оставляя только горстку мелкой бархатистой пыли. Аир протер влажной тряпкой каменный пол вокруг камня и вздохнул с облегчением.
Теперь наступала очередь бога, дикого и воинственного, могущественного и милосердного бога Багра, это и было то, что всегда примиряло Аира с уборкой. Он любил этот момент, и не только из-за того, что часто находил у ног статуи подношения, не замеченные жрецами, но и потому, что статуя бога была теплой.
А после черного камня служке было необходимо это тепло. Он прижимался к ноге бога и так стоял долго до тех пор, пока его тело не согревалось и кровь снова не начинала весело бежать по жилам.
Потом Аир рассказывал богу обо всем, что произошло за день в храме: сколько жертв было принесено камню, сколько людей посетило храм и о других событиях, которые произошли в стране.
Именно в этот момент служка чувствовал себя значительным и важным, потому что ни один жрец никогда не был так близко к богу, как он.
Аир нежно и бережно протирал пыль с черного гранита влажной тряпкой, потом, стоя на лестнице, извлеченной из-за портьер, наносил кисточкой красную краску на массивные клыки, отчего бог сразу становился свирепым и воинственным.
После этого Аир тщательно подкрашивал охрой глаза и губы, продолжая при этом рассказывать.
Вот и сегодня он рассказал богу все, что произошло за день. Событий было немного: привезли трех преступников, чтобы подкормить камень, от них кроме пыли остались только три железных зуба и неизвестно откуда взявшийся ржавый гвоздь.
Верховный жрец уехал в столицу, чтобы встретиться там с генералом, возглавившим военный переворот в стране.
Утром приходили крестьяне из близлежащих деревень, привели с собой больную овцу, надеясь на то, что Багра им за это даст дождь. Но овца была настолько плоха, что они получили за нее только один удар грома и несколько крупных капель. Крестьяне ушли расстроенные и недовольные, но уходя, пообещали вернуться и привести с собой быка. Зная их прижимистость, никто из жрецов не сомневался, что и бык будет больным и ни на что не годным.
– Так что день был совсем обычным, – закончил Аир и потянулся ко лбу бога, чтобы подкрасить серебряной краской небольшие рожки. В это время все и случилось. Багра неожиданно зашевелился, а в голове Аира прогремел оглушительный голос:
– Немедленно призови мне жреца!
Аир вздрогнул, лестница зашаталась, и он с грохотом рухнул на каменный пол.
Служка провалялся без сознания до утра, пока в храме не появились первые жрецы. Он долго не мог говорить, а его тело сотрясала крупная дрожь. Только на второй день Аир произнес первые слова, и эти слова были:
– Он нас всех, убьет…
***
Военно-морская база встретила Кира очередной проверкой документов, которых у него по-прежнему не было. Его снова обыскали, отобрали меч, оба метательных ножа и кинжал, а потом под конвоем трех морских пехотинцев отправили в тюремную камеру.
За прошедшие сутки его уже столько раз обыскивали и задавали такое количество вопросов по поводу того, кто он и что здесь делает, что Кир стал к этому привыкать. И даже с некоторой грустью подумал о том, как ему будет потом скучно жить без этих нежных заботливых рук, ощупывающих его тело и проверяющих каждую складку его одежды.
Утешало только одно, что там, куда он отправится, он, вероятно, будет обеспечен этой заботой в полной мере.
Улегшись на узкую койку, Кир закрыл глаза и посмотрел в свое ближайшее будущее. Там все было просто, через несколько часов появится человек, который вытащит его из камеры, даст ему документы и вернет меч и ножи.
Потом он увидел военный катер, резиновую лодку, на которой поплывет к пустынному скалистому берегу по темному предгрозовому морю с высоко вздымающимися волнами.
А дальше он ничего не видел, будушее было закрыто серо-черным туманом. Это означало, что с определенного момента он переставал зависеть в своих решениях от других людей и начинал действовать самостоятельно.
И пока Кир не сделает какие-то первые шаги, которые жестко подвяжут к нему других людей, он свободен и не будет знать своего будущего. Его это вполне устраивало. Кир вытянулся на жесткой койке и спокойно заснул.
Человек, который должен был о нем позаботиться, оказался довольно высокопоставленным офицером, что Кир понял по обилию больших звезд на погонах и робости сопровождающих его офицеров, в том числе и тех, кто заключил его в тюрьму.
– Мне слишком поздно сообщили о секретной миссии, которую вы выполняете, я находился в этот момент довольно далеко от базы, а высокая секретность не позволяла мне говорить по телефону, – сказал незнакомец. – Мне предписано оказать вам всевозможное содействие в вашей миссии, поэтому я хотел бы сейчас же услышать от вас, что вам необходимо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});