Читать интересную книгу Россия и Израиль: трудный путь навстречу - Алек Эпштейн

В Москве рассчитывали добиться определенных дивидендов, ведя конструктивный диалог со всеми вовлеченными в конфликт сторонами. В частности, сразу после встреч с Халедом Машалем российские руководители принимали одного из самых непримиримых израильских политиков Авигдора Либермана. Результатом, однако, стала новая порция критики, в том числе и лично в адрес А. Либермана. Вот что, например, писал по этому поводу израильский обозреватель Марк Галесник:

«Либерман отправился в Москву и оттуда оповестил мир, что Россия и Израиль находятся по одну сторону баррикад. Что, видимо, и является главным стратегическим достижением министра, ввиду отсутствия даже намека на какие-либо другие. Триумф стратега подпортило только то, что стул, с которого Либерман сообщал о своих достижениях, еще не остыл от задницы главаря (извините за случайный оксюморон) ХАМАСа Халеда Машаля, который накануне сообщал из Москвы примерно то же самое. Примечательно и то, что буквально на следующий день после речи Либермана на баррикадах было объявлено о продаже Сирии нового, ультрасовременного российского оружия. Каким образом это оружие, нацеленное на наши танки и самолеты, сочетается с пребыванием России и Израиля по одну сторону баррикад, совершенно необъяснимо. Для российских властей визит Либермана в Москву прошел с успехом мероприятия “два по цене одного” – он не только легитимизировал кремлевско-хамасовские связи, но и оптимизировал российско-сирийские. Для Израиля этот визит стал достойным завершением 100-дневного конфуза под названием “новая национальная стратегия”»[66].

Во-вторых, в Израиле относятся крайне негативно к военно-техническому сотрудничеству России с Ираном и Сирией – двумя наиболее антиизраильски настроенными странами в регионе. В Израиле не верят, что контракты на поставку современных ракетно-зенитных комплексов, самолетов и других видов вооружения с этими странами заключаются Россией, исключительно исходя из финансовых соображений, так как миллиардный контракт с Сирией был подписан одновременно с объявлением о списании этой стране девятимиллиардного внешнего долга. Если бы Россию интересовали прежде всего деньги, рассуждают в Израиле, ей стоило бы добиваться возврата хотя бы части долга, а не обещать новые поставки стране, которая так и не расплатилась за старые. Сотрудничество России с Сирией и Ираном воспринимается в Израиле как индикатор стремления России вернуть утраченные позиции великой державы в ближневосточной политике, достигая этой цели путем возвращения к системе отношений, существовавших в советский период накануне перестройки. «Что вы хотите? Все они вышли из примаковской шинели…» – говорили в Израиле, потрясая изданной в августе 2006 года книгой Е.М. Примакова «Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами», в которой об израильской военной операции против «Хизбаллы» говорилось как о «кровавой войне израильской военщины в Ливане»[67]. Тот факт, что Россия сама содействовала развитию ядерной программы Ирана, а также играла значимую роль в блокировании американских попыток добиться изоляции рвущегося к обладанию ядерным оружием Тегерана на международной арене, виделся многим зримым и недвусмысленным доказательством антиизраильской политики российского руководства.

Вышеупомянутую Вторую Ливанскую войну справедливо выделить как третий фактор, беспокоивший израильскую сторону. Трудно сказать, что больше раздражало израильское руководство и общество: то, что «Хизбалла» обстреливала территорию Израиля оружием российского производства или же что российские руководители отказывались признать этот факт, публично утверждая обратное. Тогдашний министр обороны Израиля Амир Перец и министр внутренней безопасности Ави Дихтер заявили о том, что израильская бронетехника была уничтожена современными противотанковыми комплексами российского производства: речь шла о массовом применении в боях ручных противотанковых гранатометов РПГ-29 («Вампир»), которые Россия продала Сирии, откуда они и попали в руки «Хизбаллы». Российский МИД устами своего официального представителя Михаила Камынина опроверг эти сообщения, назвав их «инсинуациями», которые «вызывают по меньшей мере недоумение»[68]. В середине августа премьер-министр Израиля Эхуд Ольмерт позвонил президенту РФ Владимиру Путину и сообщил ему о том, что шиитская группировка использует против израильтян современное противотанковое оружие российского производства, полученное боевиками от Сирии. Речь, в частности, шла о 105-миллиметровых противотанковых гранатометах многоразового применения РПГ-29 «Вампир» и противотанковых управляемых ракетах «Корнет». По словам израильского премьера, Дамаск передал это оружие «Хизбалле», несмотря на многократные заверения Москвы в том, что оно не окажется в руках боевиков. Э. Ольмерт призвал В.В. Путина разобраться в ситуации, чтобы исключить повторения подобных инцидентов в будущем. В ответ В.В. Путин попросил представить доказательства, подтверждающие факт передачи сирийцами оружия «Хизбалле». 18 августа в Москву спешно прибыла делегация во главе с заместителем генерального директора МИДа Израиля Марком Софером. Привезенные ею доказательства были с израильской точки зрения исчерпывающими. Оказалось, что в ходе наземной операции на юге Ливана израильтянам удалось захватить ящики с российским противотанковым оружием, в которых находились накладные, указывающие на его происхождение: гранатометы и ракеты были совсем недавно поставлены Россией Сирии[69]. Однако спустя неделю министр обороны России Сергей Иванов опроверг и заявления Израиля о наличии у «Хизбаллы» российских противотанковых комплексов «Корнет». «Сообщение о том, что “Хизбалла” имеет на вооружении российские противотанковые комплексы “Корнет”, – полная чушь. Никаких доказательств о наличии у “Хизбаллы” этих комплексов нам никто не представил», – сказал глава российского оборонного ведомства[70]. Визит Эхуда Ольмерта в Москву спустя два месяца после окончания войны не привел к исчезновению противоречий в этой сфере.

Перечитывая израильскую прессу июля – августа 2006 года, трудно отделаться от ощущения, что отношения еврейского государства с Россией вернулись к худшим дням «холодной войны»: Российская Федерация позиционировалась едва ли не как враждебное государство. Такой подход едва ли можно считать конструктивным: Россия не имела никакого отношения к провокации «Хизбаллы», 12 июля 2006 года совершившей нападение на израильскую заставу (восемь солдат ЦАХАЛа погибли, еще двое, как оказалось позднее, также погибли, но их тела были захвачены в плен, и об их судьбе более двух лет не было никакой информации), из-за чего, собственно, и началась вторая израильско-ливанская война. Не виновата Российская Федерация и в том, что, вопреки ожиданиям, израильские силы не смогли выиграть эту войну, а политическое руководство страны согласилось прекратить боевые действия тогда, когда ни одна из обозначенных премьер-министром Э. Ольмертом целей войны не была достигнута: пленные солдаты остались в плену (их тела были возвращены Израилю по соглашению с «Хизбаллой» в обмен на пятерых боевиков, находившихся в израильских тюрьмах, и тела двухсот погибших бойцов «Хизбаллы»[71]); «Хизбалла» не была разоружена; гарантии безопасности северных границ Израиля остались достаточно иллюзорными. Да, «Хизбалла» воевала оружием российского производства и что с того? Арабские армии и в Шестидневной войне 1967 года, и в Октябрьской войне 1973 года (известной в Израиле как Война Судного дня) воевали советским оружием, что, однако, не предотвратило их разгром ни в первом, ни во втором случае. Если в 2006 году боевые действия разворачивались по совершенно другому сценарию и Израиль не сумел добиться ни военной, ни дипломатической победы, не Россия виновата в этом.

Среди тех претензий, которые выдвигало по отношению к Израилю российское руководство, выделялись две проблемы: вопрос о российской собственности в Иерусалиме, во-первых, и вопрос о пребывании в Израиле отдельных лиц, выдачи которых добиваются российские правоохранительные органы, во-вторых. Вопрос о собственности виделся российским руководителям как яркий пример сознательного уклонения израильтян от взятых на себя обязательств. Не отрицая в целом правомерность российских притязаний на Сергиевское подворье и некоторые другие объекты в Иерусалиме, израильтяне на протяжении многих лет давали крайне расплывчатые и неконкретные обязательства относительно их передачи российской стороне. Этот вопрос обсуждался едва ли не на всех встречах высших руководителей двух стран, однако долгое время вопрос не сдвигался с мертвой точки.

Проблема нахождения в Израиле бизнесменов, связанных с компанией «Юкос», является куда более новой, но от того не менее сложной. Генпрокуратура России добивается выдачи Израилем Леонида Невзлина – бывшего члена Совета Федерации, второго президента Российского еврейского конгресса, одного из высших руководителей компании «Юкос» и ближайшего соратника ее осужденного экс-руководителя М.Б. Ходорковского. Израиль несколько раз выдавал своих граждан России по запросу ее правоохранительных органов. 11 июня 2002 года в Россию был экстрадирован 32-летний на тот момент Андрей Журавлев, который в 1999 году выехал из России в Израиль, где получил гражданство. 24 января 2003 года израильские власти выдали российской стороне Геннадия Ягудаева, находившегося в федеральном розыске за ряд преступлений и приговоренного московским судом к 13 годам лишения свободы в 1984 году, а затем сбежавшего из мест заключения (в 1996 году Г. Ягудаев по поддельным документам на имя Хизгила Пейсахова получил гражданство Израиля). Иными словами, сослаться на то, что Израиль a priori не выдает своих граждан или что он не выдает их России, невозможно. Однако в Израиле Л.Б. Невзлин не только получил гражданство, но и быстро добился заметного общественного положения, возглавив, в частности, попечительский совет Музея Диаспоры, выделив деньги на создание небольшого исследовательского центра в Еврейском университете в Иерусалиме, которому было сразу же присвоено его имя и так далее. Эта ситуация крайне раздражает российское руководство, видящее в статусе, который приобрел Л.Б. Невзлин, свидетельство грубого пренебрежения Израилем обращений правоохранительных органов, в том числе и по официальным каналам Интерпола.