Вокруг убивали, грабили, насиловали, Фрост с трудом смог собрать небольшой отряд, чтобы проверить башни по углам стены, где могли укрыться небольшие отряды.
* * *
Только и было слышно, как скрипели натягиваемые луки. Затем страшный свист, лучники выпустили рой стрел еще прежде, чем первые атакующие достигли башен. Тяжелые стрелы били в доспехи со страшной силой. Пришлось отступать и дожидаться подхода стрелков с винтовками.
Те начали стрелять, и сразу огонь лучников стих. Фрост орал и требовал стрелять быстрее, еще быстрее. Викинги таскали бревна от разломанной штурмовой башни, от тарана, остатки ворот, складывали в большой костер. Гора «дров» высилась выше человеческого роста, а викинги всё таскали, и таскали бревна. Подбежал запыхавшийся воин и сообщил, что князь Юрий прорвался сквозь заслон и с дюжиной дружинников на конях уходит к лесу.
* * *
Фрост разделил погоню на два отряда. Два десятка всадников, загонщики, поскакали, как можно быстрее, догонять князя, сам Фрост отобрал лучших лошадей, на седла взяли пару собак. Не забыл молодой вождь и про стрелков.
Первый отряд викингов начал догонять князя часа через два. Дружинники шли тяжелым галопом. Князь, увидев, что его догоняют, развернул коня и поскакал навстречу викингам. Он поднял блестящий щит, помчался, выставив копье, чуть наклонившись к конской гриве. Конная лава викингов врезалась в ощетинившихся копьями дружинников князя Юрия, раздался треск сломанных щитов и копий. Страшно кричали люди, ржали, покалеченные кони, дружинники и викинги ухватились за мечи. Викингов было вдвое больше, и скоро только несколько всадников князя остались в живых. Князь Юрий, с парой самых лучших дружинников, отступил к лесу.
Фрост, со вторым отрядом, прискакал вовремя. Его всадники успели подать коней в стороны, обогнули схватку и отрезали князя от близкого леса. Тот снова вступил в бой, решив умереть, но не сдаться. Он ревел, как разъяренный медведь, рубился быстро и страшно, викинги падали перед ним, пока Фрост не отдал команду стрелять из винтовок. Конь под князем упал, придавил ему ногу, возможно, сломал ее. Два последних дружинника, бросилась ему на помощь, но были убиты из винтовок. На этот раз стрелки пожалели лошадей. Фрост ликовал, победа не далась ему с такой легкостью, как он ожидал. Но город взят, а князь в плену, живой.
Юрий лежал, стиснув зубы, он не верил своим глазам, такого еще не было, чтобы викинги забирались так далеко.
* * *
К возвращению Фроста в город, обе башни у ворот были сожжены. Только на противоположной стороне города, шел бой.
Все дружинники и ополченцы Суздаля были истреблены, остались только самые сильные и выносливые, либо те, кому повезло больше. В последней башне семь крепких воинов в полных доспехах не собирались сдаваться. Фрост потерял слишком много воинов и попытался договориться. Он подошел к двери, увидел налитые кровью глаза немолодого, смертельно усталого дружинника.
– Князь у нас в плену. Город взят, и пока я штурмую эту башню, моих воинов не кому остановить. Они разъярены, грабят, убивают, насилуют. А я не могу выполнить приказ командира, щадить мирных горожан, – попытался договориться Фрост.
– У меня трое раненых. И двое совсем мальчишки. Я их отпущу, если пообещаешь им жизнь и свободу, – горько прохрипел дружинник.
– Сам решил умереть?
– «Мертвые сраму не имуть!»
– Выводи свою пятерку. Жизнь и свободу обещаю, но оружие пусть оставят, – с уважением согласился молодой вождь.
Через полчаса башню начали обкладывать хворостом. Фрост снова позвал дружинника поговорить.
– Мы уже сожгли две башни у ворот. Через два часа вы задохнетесь от дыма в своей башне. Не страшно умирать в огне?
– Страшно жить, когда впустил в свой дом иноземцев в союзе со слугами дьявола.
– Слуги дьявола – это стрелки Скворцова? – уточнил Фрост.
– Те, кто бьют огнем.
– Эти «слуги дьявола» все крещеные, носят христианские имена. И отцы у них крещеные и деды, и прадеды. На сорок поколений ни одного язычника. Языческие имена у них большая редкость. Каждый «отче наш» назубок знает. Выйди, поговори с их сотником. Не годится слухами пользоваться. Свое мнение будет, тогда поговорим.
– Ты нос не задирай. Молодой еще – старикам указывать, – возмутился дружинник.
– Старик! Да я этим летом за такого, как ты старика, свою сестру замуж выдал. На сносях сейчас, – засмеялся Фрост.
– Небось, старая вдова, сестра у тебя была?
– Не молодая уже, семнадцать зим прожила, но не вдова.
– Сильно плакала, когда за старика выдавали?
– Нет, сама себе его выбрала. И он себя стариком не считает. Сотнику не говори, что он тоже старик. Обидится.
– Что, старше меня?
– Наверняка. За пятьдесят мужику. Но меня перепил, переборол и за весь поход ни разу не болел. На сырой земле спит, а утром не кашляет.
– Не может быть.
– Он костром землю высушивает, и на щите спит, – засмеялся Фрост, – так я позову сотника?
– Зови, уболтал старика.
– Никому не говори. Фрост – молчалив и холоден, как лед. Это все знают, – забеспокоился молодой вождь.
* * *
Через два дня конный разъезд Фроста перехватил в двадцати километрах от города конвой с пленными казаками и викингами. Радости пленных не было конца. Допросы конвойных по поводу серебра закончились безрезультатно. Гудмунд и Фрост решили собрать серебро в Суздале. Сначала определили, что доля добычи Скворцова, сдается викингами серебром. Стрелки, приданные Фросту Василием, сами принесли все серебро, и добавили золото. После подсчета, Фрост обложил город данью. Купцы предпочли не гневить молодого викинга. Тем более, что слухи, об украденных у Гудмунда суздальцами богатствах, приобрели невиданные масштабы.
13 октября 1123 года.
Оставив в городе больных и раненых, Гудмунд и Фрост направились в Сызрань. Увы, но здоровых оказалось меньше половины состава.
16 октября 1123 года.
Удрученный видом разграбленного города, Василий ругал себя, на чем свет стоит, зачем он разрешил Фросту этот набег. Не в силах сам ехать, Василий остался в Суздале.
Вдогонку за викингами Скворцов послал полторы сотни кавалеристов, каждый из которых имел по две заводных лошади. Они везли серебро и золото, собранное в Ростове и Ярославле.
Глава 15.
Ранняя зима.
Когда же эти дождь и грязь закончатся? Ударил мороз, дождь превратился в снег.
16 ноября 1123 года. Зима.
Поволжье встретило скворцовских посланцев морозами. Снег еще не выпал, пустынно кругом, мороз сковал мелкие озера и ручьи. Ночевали в маленькой роще, под защитой косматого ельника. Наскоро сооруженные шалаши плохо спасали от пронизывающего ветра. Жгли костры тихо, чтобы дым над рощей не выдал место ночевки. Хотя понимали, что зря скрытничают, такого табуна не спрятать. Утром повалил густой снег, сразу потеплело. Появилась надежда, что сегодня отряд достигнет поселка крестьян. В белой, безмолвной степи продолжалось скрытое движение кочевников, их не мог остановить жестокий холод, не остановит и снег. Волки, сопровождавшие караван последние пять переходов, оставили на снегу массу следов. Лоси, зайцы, другое зверье, покидающее свои места обитания из-за присутствия каравана, служили неплохой поживой для них. Иногда волкам удавалось поживиться отбившейся от табуна лошадью. Казакам и викингам было сытно, выручали запасы: и сушеное мясо, и хлеб, и мед, и крупа. Много везли с собой в расчете на обратную дорогу с «крестьянами». А вот овес для лошадей начали экономить, рассчитывать на пополнение его запасов не следовало. В дорогу тронулись ранним утром.
* * *
Ясным днем, на лошади, опустив голову, в раздумье ехал Гудмунд. Все больше сомнений посещали его. Служба Скворцову давно уже не казалась такой выгодной. Сейчас, его триста воинов, с табуном из шести тысяч лошадей, представляли лакомый кусочек для кочевников. Даже не кусочек, а огромную добычу. До сих пор, небольшие шайки любителей острых ощущений удавалось отогнать меткими выстрелами. Но народ здесь крепкий, отчаянный. За одну лошадь зарежут, а тут огромный табун.
* * *
К вечеру небо стало багровым, казалось, сама природа предупреждает о близком ужасном сражении. Гудмунд и Фрост встревожено начали озираться в поисках опасности. Земля задрожала, на горизонте степь потемнела от тысяч всадников.
– Погодка портится. Ночью не удастся поспать, – Гудмунд указал Фросту на полчища всадников. Вдали звонко протрубил рог.
– Мы должны спешить! – засуетился Фрост.