Читать интересную книгу Я буду ездить на Форде - Александр Воронин

– Как у вас насчет жилья? – несмотря на явную благосклонность заведующей, я продолжал стесняться. – Я сейчас в 'Шахтере' живу.

– Нам выделяют места в общежитии коммунального хозяйства. Думаю, к понедельнику ты уже сможешь переехать.

– Спасибо, – смущенно сказал я. – На работу когда выходить?

– Завтра и приступай. Утром, полвосьмого сюда приходит наш автобус. Он везет рабочих на кладбище. Ты тоже можешь с ним ездить. Гараж у нас – на кладбище, там и 'Москвич', и мотороллер.

– Хорошо, спасибо, – еще раз поблагодарил я, потом набрался смелости и спросил, – скажите, какая у меня будет зарплата?

– Зарплата? – заведующая посмотрела на меня с удивлением, – По тарифу – оклад сто рублей в месяц плюс сорок процентов полярных.

Неожиданно зазвонил телефон, и я, чтобы не мешать, смущенно улыбнулся и осторожно закрыл за собой дверь.

Уф-ф! Говорил же – нет у нас безработицы. Первая попытка – и я водитель сломанного кладбищенского 'Москвича'. Но, все-таки, нервное это занятие – устраиваться на работу. Нервное и унизительное.

Незнакомые лица в большинстве случаев выглядят несимпатичными. Бригада могилокопателей, с которой я теперь каждое утро ездил на 'похоронном' ПАЗике на работу, первое время казалась совершенно карикатурной. Но через пару дней серая, воняющая потом и перегаром, масса разделилась на отдельных персонажей.

Бригадир – хромой на обе ноги, хитрый, все замечает, а при случае – скажет. Татарин Раис – отличный биллиардист и харизматическая личность с авторитетом, большим, чем у бригадира. Бывший детдомовец эпилептик Саша – редкие зубы, жалкая улыбка и неосуществленная мечта о спокойной семейной жизни. Пара хануриков с единственным перманентным желанием 'похмелиться'. И так далее, и тому подобное.

Отношения внутри бригады были очень непростые. Двоевластие бригадира и Раиса, конечно, тоже играло какую-то роль, но главная причина описывалась одним словом – 'стопарик'.

Ежедневно городское кладбище посещали десятки жителей Мурманска. После таких визитов на могилках остаются букетики цветов, конфеты и (самое главное!) стопки водки. Твердой очереди по снятию стопарика не существовало, но было негласное джентльменское соглашение, регулярно всеми нарушаемое, что давало повод бесконечным конфликтам. Число снятых стопариков колебалось от четырех до десяти на человека за смену. Подсчет, уличение коллег в незаконном снятии и вытекающие отсюда повороты сюжета составляли основу внутренней жизни бригады.

В сплоченный коллектив бригаду объединяли камни. Обычно могилу копали вдвоем, но в каменистой мурманской земле нередко попадались такие валуны, что вытащить их, обвязав вожжами, можно было только всей командой. Иногда и командой не получалось, и тогда недокопанную могилу приходилось бросать и рядом начинать новую.

Я не вписался в бригаду по многим причинам – не копал могил, не снимал стопарики, не участвовал в разборках, и, наконец, – не занял какое-либо место в иерархии группы. Отсутствие на кладбище непосредственной начальницы давало мне полную свободу деятельности. Неспешный ремонт 'Москвича' я чередовал при хорошей погоде с прогулками на 'Муравье', а при плохой – интересной беседой в столярке с гробовых дел мастером Виталей, отличным рассказчиком и бывшим водолазом. Я с удовольствием смотрел, как он работал – быстро, одним движением отрезая на циркулярке доску и двумя ударами вбивая гвоздь. Если гвоздь почему-то гнулся, Виталя удивлялся вслух: 'Ветра нет, а ты загнулся', ловко его выдергивал и вбивал другой. Буквально за несколько минут стопка досок превращалась в новенький, ароматно пахнущий свежим деревом, гроб.

Говорил Виталя так же складно, как и сколачивал гробы, без разных косноязычных 'э-э', 'ну вот значит', 'так сказать'. Причем работал и рассказывал одновременно, вставляя слова между ударами молотка и делая вдох под визг циркулярки.

Основная тема рассказов – воспоминания водолаза.

– Чем ты, вообще, там занимался? – спросил я его вначале.

– Как чем, – удивился Виталя, – жмуров доставал.

– Кого? – не понял я.

– Жмуров, утопленников. Если свежий – день или два, как утонул – всё просто. Неприятно, когда из глазниц крабы вылезают, или четыре руки.

– Как это – 'четыре руки'? – опять переспросил я.

– Когда труп долго в воде лежит, то кожа на руках у него отслаивается и на течении колышется. Такое впечатление, что две руки у покойника неподвижны, а еще двумя он шевелит.

Рассказывая это, Виталя успевал сколотить крышку от гроба, между делом поглядывая на меня и наблюдая за произведенным эффектом.

Около двух недель я ахал от Виталиных ужастиков и с удовольствием слушал бы их дальше. Но в бригаде появился человек, ставший мне близким другом на весь мурманский период, и в столярку я почти перестал ходить. Моего нового друга звали Александр Иванов, и от него я впервые услышал многозначную, романтичную и немного грустную фразу: ' Когда-нибудь я буду ездить на 'Фордеґ'.

8

В первый же день он едва не подрался с Раисом. Начала конфликта я не видел, но когда в обеденный перерыв,когда пришел в бильярдную, в воздухе пахло озоном. Незнакомый мужик лет около тридцати, внешне невероятно похожий на актера Валентина Гафта, нервно сверкал глазами. Заметив мою безмятежную улыбку, он подошел ко мне:

– Извини, ты не из бригады?

– Не-а. Я – местный шофер мёртвого 'Москвича', – в ответе были сразу две шутки, но ему было не до них.

– Можно с тобой поговорить?

Я немного напрягся, но с тона решил не сбиваться:

– Можно. Грешным делом, люблю говорить. Даже больше, чем слушать.

– Тогда отойдем.

Я напрягся еще больше и молча вышел вместе с ним из бильярдной.

– Для начала – познакомимся. Я – Александр Иванов. Знаешь такого пародиста? Так мы тёзки.

– Ты меня что-то спросить хотел? – я улыбнулся на его попытку сбросить напряжение.

– Слушай, кто такой Раис?

– Никто, простой рабочий. Но остальные его боятся, а значит, уважают.

– А-а, понятно. Тогда мне с ним еще раз поговорить нужно. Я пойду, хорошо? – и, не дожидаясь моего ответа, он вернулся в бильярдную.

На следующий день Александр подошел ко мне как к старому знакомому и заговорил безо всяких приветственных ритуалов.

– Раис – нормальный мужик, мы всё уладили. В Якутске пять лет я бригадиром плотницкой бригады был, своих архавцев вот так держал – он потряс кулаком, – а тут подходит ко мне неизвестно кто и главного корчит.

Как я понял, Сашка, человек на кладбище временный, решил авторитет Раиса не перебивать, но и собой командовать не позволил. В результате тоже оказался вне коллектива. Меня это устраивало, тем более, последовавшая беседа выявила поразившие нас обоих совпадения. Например, мы оба перед отъездом записали диск 'Nobodyґs Fools' группы 'Slade', а последняя, прочитанная им и мной, книга – 'Царь- рыба' Астафьева. Даже стереоаппаратура была одинаковая – 'Вега 003', печально известного бердского радиозавода.

– Я для дочки ее купил, – объяснил Сашка, – пусть растет с хорошей музыкой.

Моя дочь родится через пять лет, а 'Вега' до того времени не доживет – успешно отыграв свадьбу,она уйдет в небытие, став жертвой постоянных улучшений и модификаций.

С этого дня мы ежедневно (с перерывом на выходные и праздничные дни) проводили вместе полтора-два часа. Он говорил, а я его слушал, что для меня было совсем необычно. Насколько я раньше замечал, окружающие всегда страдали от моей избыточной разговорчивости. Вот фрагменты некоторых его монологов.

'… она работала в универмаге, в парфюмерном отделе. Я неделю, как из Якутска приехал, денег – полны карманы. Смотрю – красивая, ничего себе. Дай, думаю, попробую подъехать. С женой у меня всё нормально было, а здесь какой-то охотничий инстинкт сработал. Подхожу и говорю:

– Мне нужны хорошие духи, желательно, подороже, в подарок очень симпатичной девушке.

Она протянула мне какую-то коробочку. Я заплатил, поставил эту коробочку на прилавок и выдал заранее подготовленную фразу:

– Духи для Вас, а познакомимся мы завтра, сегодня, к сожалению, я не могу.

Женщины любопытны, и на этом их всегда можно поймать. Я исчез, не дожидаясь ее реакции, а на следующий день пришел знакомиться. Через две недели мы решили пожениться.'

'… расстались без скандала. Я всё оставил – квартиру, мебель, стереоаппаратуру, все вещи. Себе взял японский кассетник 'Панасоник' и машину. Машина, так и так, была на друга зарегистрирована, я ездил по доверенности. Если бы до суда дошло, она там никак не всплывала. Но не дошло, слава Богу. Не люблю сцен.

Мы с Наташкой расписались, а жить нам негде. Я у друга ночевал, она – в женской общаге. Стали думать, что дальше делать, я говорю – поехали в Якутск, квартиру там снимем. Здесь, в Донецке, за деньги ничего не найдешь. Она – нет, лучше в Мурманск, там у меня старшая сестра замужем за моряком. У них двухкомнатная квартира, а детей нет. Первое время у них можно пожить. Вот так и приехали мы сюда. Сестра ее к нам нормально относится, а свояк нервничает, ждет, когда уедем. Я понимаю, что стесняем, но пока ничего найти не можем. С квартирами здесь ещё та напряженка. Через месяц ему в плавание, сказал мне, чтобы к тому времени съехали. Боится…'