Юра, принимая руку её подруги, что теперь помогала ему встать. «Да без разницы, какой, человек же не виноват, что поскользнулся, – сказала её подруга, и обратилась к Юре, что теперь уже стоял прямо, отряхиваясь от снега, – с вами всё в порядке? Вы извините нас если что». «Да всё в порядке, ничего страшного», – ответил Юра, быстро пройдя между девушками, зашагав дальше.
Глава 7. «Карантин»
Юра проворочился всю ночь, так и не сумев заснуть. Усталость давила на все участки тела, плотно прижимая его к кровати, но мозг воспалённый переживаниями и какой-то неопределённостью, никак не отпускал Юрино подсознание, мучая его до самого предела. И только часам к шести утра, его наконец отпустило, и провалившись в глубочайший сон, разум начал впитывать концентрат отдыха, того самого, что просто необходим каждому из нас, при сильной-сильной усталости.
В семь прозвенел будильник, что, даже очень сильно разрываясь, не потревожил, крепко спящего Юру. И только лишь через десять минут, запрограммированный повтор, наконец, пробудил ошарашенную натуру. Юра взглянул на телефон, и снова откинувшись на подушку, набрал администратора.
– Алло, Евгений Юрьевич, это Юра, сегодня приходить?
– Привет, сегодня не надо, они там всё опечатали, и как мне сообщили, неделю точно копаться будут, но не беспокойтесь, без работы не останетесь. Вас если что, всех на дежурства повызывают в соседние точки, сегодня пока не требуются, так что отдыхайте, завтра ещё позвоню, давай пока, – сказал администратор, положив трубку, после чего последовало три коротких гудка. Юра повернулся на другой бок и снова крепко уснул.
Проспал он часов до четырёх, после чего, вновь проснувшись, резко схватил телефон лежащий рядом с подушкой, и увидев что циферблат показывает пятнадцать часов, пятьдесят шесть минут, начал судорожно вставать. «Ничего себе поспал, уже ложиться скоро, а я только встаю», – подумал он вслух, одеваясь. Родителей дома не было, так как они ещё вчера вечером уехали гостить к далёкой родственнице из пригорода. Наконец одевшись, не застилая свою кровать, Юра подошёл к окну, и открыв шторы, посмотрел в уже уходящий закат, после чего неторопливо накинул уличную куртку, и сев на край своего письменного стола, открыл окно. Свежий уличный воздух, одним лёгким дуновением, ворвался в комнату, отдавая знакомым ароматом родного города, приправленный шумом проезжающих по дороге машин.
Юра ещё немножко посмотрел на небо, после чего опустил голову, будто ему было больно смотреть, и закрыв лицо руками глубоко вздохнул. «Как так? – сказал он тихо, – как так? Один вопрос и не больше, почему всё так отвратительно и безутешно? Лучше бы всё всегда было средне, чем пуд горя сейчас, и пуд счастья потом, что как раз и убивает в нас людей, делает нас жестокими, грустными, жадными, чёрствыми, извращенцами. Эх, нету счастья без печали, и почему нельзя отказаться и от того и от другого, лишив себя всех чувств и просто существовать, пока не умрёшь, или пока тебя не убьют, наверно потому что это уже и не жизнь получается».
Минуть через пять, после своих размышлений, Юра закрыл окно и пошёл прогуляться. Проходя по узкой тропинке, мимо заметённого снегом стадиона, Юра вдруг пересёкся с парой молодых людей. Весьма скромный молодой человек и девушка с золотистыми волосами в шапочке с помпончиком, что вдруг обратилась к своему молодому человеку, показав пальцем куда-то в сторону стадиона: «О, помнишь это место, и что было там этим летом?», «Да, – протянул тот в ответ, – ту пощёчину я не забуду никогда, ведь главное в том, для чего она была так необходима». После этих слов Юра даже слегка обернулся, взглянув на них мельком, так как они были уже за его спиной. «Счастливы, я тоже счастлив! Не счастлив, значит стану», – подумал Юра.
Через время он дошёл до остановки, на которой почти никогда не высаживался, когда ездил мимо, и сев на довольно не молодую остановочную скамью, сунул руки в карманы. Не прошло и пяти минут, как к остановке подъехала маршрутка, из которой вышло довольно много людей, человек с пятнадцать, и в следующий же миг почти все разошлись в разные стороны. Кто-то встал возле светофора, собравшись переходить дорогу, кто-то ушёл за остановку, а кто-то вовсе пересел на автобус, что шёл следом. Но вдруг один из этих людей пошёл в сторону Юры.
«Привет», – произнёс, подошедший к Юре парень, его возраста. Юра тут же поднял глаза, и узнал в нём своего бывшего одноклассника Артёма.
– Здорова, – сказал Юра в ответ, слегка привстав со скамьи, и пожал руку.
– Ты чего здесь? – спросил Юру Артём, сев рядом.
– Ну я ведь тоже местный, как и ты, чего бы мне здесь не быть?
– Да нет, я не про это, я про то, куда ехать собрался, или просто так гуляешь?
– Да, так, сижу, гуляю, настроение не очень, а у тебя как дела.
– Да нормально, только вот тоже честно, неспокойно всё в последнее время.
– А чё так?
– Да вот, – сказал он немного напряжённого, – неважно короче.
– Понятно. Кого-нибудь из наших видел в последнее время?
– Да, видел, Бориску Челкаева, Динку видел, а так всё.
– Да, я тоже Динку видел.
– И чё она тебе сказала?
– Мне интереснее узнать, что она сказала тебе!
– Да ничего особенного. Тяжело ей сейчас, на работе завал, родители разошлись.
– Стоп, про родителей она мне не говорила!
– Ну а мне рассказала, там такая история, вроде ничего странного в наше-то время, но тоже ужас.
– И что же там у неё?
– Тебе это так важно?
– Не знаю, но лучше расскажи.
– Отец у неё загулял, и даже главное не запил, вообще не пьёт, всегда трезвый как стёклышко, а ведёт себя хуже любого пьяницы. Ушёл к другой женщине, теперь наверно с концами. Ведь и до этого уходил, и возвращался, и мать его прощала, обратно принимала, а он как оклемается, возьмёт и опять уйдёт, бывает и замахнётся на них, а заступится некому. Понимаешь, я бы и сам заступился, только вот сам знаешь, что поймут неправильно. Он ведь ещё та падла, представляешь, взял кредит на её маму, и с денежками то и сбежал, они вместе еле расплатились. Теперь ему в их дом дверь закрыта. Честно говоря, я бы будь на их месте, тоже больше бы не впустил.
«Да как же, я же не знал, – подумал про себя Юра, – я совсем не знал, что ей на самом деле так сейчас хреново. Как же я её обидел наверно».
– Ладно, я вспомнил, пора мне, – сказал