Читать интересную книгу Мой-мой - Владимир Яременко-Толстой

Я спросил у официанта, нет ли сухого или пусть хоть полусладкого, но ничего, кроме сладкого в наличии не было. Не было вообще каких-либо других напитков, соков или минеральной воды. Поэтому это омерзительное пойло невозможно было даже с чем-нибудь смешать, чтобы хотя бы немного алкоголизироваться, потому что воспринимать все это действо без хорошей порции алкоголя мне было до невероятного тяжело.

О закуске же лучше и не упоминать. К приторному, как сахарный сироп, шампанскому подавали намазанные какими-то трудно поддающимися идентификации экскрементами разных цветов кусочки хлеба. Выпивка и закуска настолько не совмещались, что поглощать их одновременно было немыслимо. Поэтому я выпил только несколько бокалов шампанского. Ко всему прочему еще и теплого, заработав тяжелую головную боль.

Презентация продолжалась до самого вечера с частыми перерывами на фуршет, ассортимент которого не менялся. Зато я получил возможность лицезреть выступления Гусева. Этот профессиональный аппаратчик, пришедший из старой системы, оказался человеком недалеким и неумным, совершенно не европейским. С дурными манерами и диким провинциальным акцентом. Было видно, что он привык выступать, но выступать не умел, не обладая ни юмором, ни шармом. Говорят, что на пост директора он был избран, а не назначен сверху. Это произошло, когда старого директора назначили в Москву заместителем министра культуры, но он там не прижился и захотел вернуться назад. Но взбунтовавшийся коллектив Русского музея этого не пожелал и выбрал тогда директором Гусева.

В одном из перерывов я попросил музейную тетеньку предоставить слово мне для презентации моего проекта с русскими бабами. Это внесло бы хоть какую-то жизнь во всю эту скучную и никому не нужную тягомотину. Но она отреагировала на это как-то непонятно, с испугом и невнятным отказом, отскочив в сторону и избегая со мною дальнейших контактов. А зачем тогда приглашала?

Чтобы я подваливал к спонсорам, как идиот, и просил у них денег? Ну, как тут подвалишь? Тем более что на самом деле присутствовал только один спонсор. Какой-то иностранный дядька с переводчиком и телохранителем.

– А теперь, – сказал Гусев. – Мы будем награждать наших спонсоров! (Забавно, что "спонсорами" питерские бляди обычно называют доверчивых мужиков, которым дают заплатить за выпивку и еду в ресторане, а после этого динамят).

Главным и единственным спонсором на церемонии награждения оказывается толстый иностранный дядька – генеральный директор мощного табачного концерна, пожертвовавшего шесть миллионов долларов на реставрацию решетки вокруг Русского музея, которого торжественно наградили почетной грамотой и каким-то еще сувениром, после чего он немедленно ретировался в сопровождении переводчика и телохранителя. Я не стал за ним гнаться и приставать к нему со своими "русскими бабами". И не только потому, что я не курю и ненавижу сигаретный дым.

Просто я вдруг отчетливо сам для себя понял, что нам с Гадаски не придется рассчитывать ни на спонсоров, ни на поддержку музея. Конечно, и у тех и у других есть немалые средства, но они нам их не дадут. Да, нам предоставят помещения Мраморного дворца, которые не знают, как и чем заполнять, но все остальное нам придется делать на наши собственные деньги. Кроме того, у меня возникла идея не спешить с выставкой, а перенести ее на 2003 год, представив к празднованию 300-летия триста баб. Это как триста билетов на презентацию. Все-таки, хоть что-то полезное, я из этого шоу да вынес. Кстати, молодые дарования Мариинского театра оказались в большинстве своего мужиками, певшими зачем-то преимущественно итальянские и французские арии.

Перед поездом я еще пару часов бесцельно поболтался по Москве. В ней понастроили много нового и строили дальше. Это был определенный стиль, который нельзя перепутать ни с чем. Я попробовал найти подходящее название и весьма быстро нашел – "московское дурновкусие". Иначе и не назовешь.

В поезде я дал свой номер телефон двум девушкам, согласившимся позировать голыми для "Русских баб", и поспал несколько часов. Поезд прибывал в половине пятого утра. Мишу я застал бодрствующим. Около четырех утра его спугнуло привидение, и он бродил по комнате, закутанный в одеяло. Пока меня не было, он заделал раствором щели между паркетом и стеной. Плинтус мы решили не ставить.

"Нана-банана" – так называет Гадаски Нану между нами в ее отсутствие. Нана – хорошая добрая девушка с богатым и влиятельным мужем. Она ездит на красивом заграничном автомобиле и не воспринимает некоторые мелкие нюансы жизни, которые ее не касаются. Она прекрасна тем, что не преследует мелочные и корыстные цели, что может позволить себе заниматься тем, что ей действительно интересно. Она наш человек в Русском музее и куратор нашей будущей выставки "Русские бабы".

Глава 6. "КОНЮШЕННЫЙ ДВОР". МОИ СТУДЕНТЫ.

Результаты ремонта явно производят на Гадаски сильное впечатление. Он не стесняется в похвалах, разглядывая все детально и делая веские замечания. Синий цвет ИКБ на батареях и дверях ему тоже однозначно не нравится. Он считает, что Миша должен все это перекрасить обратно в белый, и я с ним полностью согласен. Я спрашиваю его мнение по обстановке. В квартире пока ничего нет. Как ее мне обставить, какая мебель нужна, а какая нет?

– Надо бы объявить специальный конкурс среди студенток-дизайнерш внутренних интерьеров Мухинского училища. Победительнице пообещать приз – 100 рублей. Завтра же туда сходим, благо, это почти рядом, – деловито предлагает Гадаски.

– Недурственная идея. У них там есть кафе. Можно будет там заодно пообедать.

– А что у нас с планами на сегодняшний вечер?

– Не знаю, не хочется никуда далеко ходить. Может, посмотрим, что сегодня в "Спартаке"? Помнишь, мы ходили туда на какой-то концерт, и было довольно неплохо.

– Давай, лучше, сходим в "Конюшенный Двор"! Мне после твоих рассказов не терпится там поскорей побывать.

– Туда лучше идти после десяти, когда начинается стриптиз. А паспорт у тебя с собой? Там, как я тебе уже говорил, иностранцам при предъявлении паспорта бесплатный вход, а это – существенная экономия средств!

– Паспорт я взял. Специально для этого случая. Пойдем?

Ночной клуб "Конюшенный Двор" я открыл для себя в минувшем апреле, когда приезжал на экскурсию со своими студентами. Его мне рекомендовал художник Будилов, который сам никогда там не бывал, но был премного наслышан.

На экскурсию я приезжал с небольшой группой – десять студентов и два ассистента. Я должен был организовать им образовательную программу – показать наиболее интересные предприятия города и рассказать, как они функционируют, и, кроме того, сделать небольшой культурный обзор – театры, музеи, рестораны и ночные клубы. По крайней мере, так я обещал им в Вене. Гвоздем программы была экскурсия на ЛИВИЗ, куда нас, в конце концов, так и не допустили.

Из аэропорта "Пулково" нас забрал присланный за нами автобус, который повез нас в гостиницу "Россия". На Московском проспекте мы неожиданно увидели голую женщину лет сорока, совершенно бухую, передвигавшуюся по улице на четвереньках.

– Добро пожаловать в Россию! – громко сказал я. – Но вечером я обещаю показать вам более привлекательных русских женщин. Мы пойдем в ночной клуб на стриптиз!

Среди двенадцати человек экскурсантов было только две девушки, поэтому в ответ я услышал взрыв веселого гогота. Когда я формировал группу, я поставил условие, что на экскурсию в Россию может поехать только тот, кто умеет и любит пить водку. В Вене я это не проверял, понадеявшись на порядочность своих воспитанников. Проверить это мне предстояло уже на месте, так сказать, в боевых условиях.

В гостинице "Россия" для нас уже был накрыт ужин. Вернее, для них. Я отказался от номера в гостинице и питания, собираясь жить у себя дома. Нас всех усадили за один длинный стол. Больше в гостиничном ресторане, кроме нас, никого не было.

Гостиница пустовала, а залетных посетителей на данный момент не оказалось. Первые несколько минут я наблюдал, как они ели, затем подозвал официанта и попросил принести мне пару соленых огурцов, литровую бутылку водки "Санкт-Петербург" и тринадцать рюмок. Все дружно выпили за приезд. Потом еще один раз. На третий круг водки всем не хватило, и один из студентов заказал еще одну бутылку. Затем кто-то заказал еще одну. Я пил водку, закусывая солеными огурцами, искренне гордый своими педагогическими достижениями. Нет, мои студенты меня не обманули!

– Ура! Херр профессор! За Вас! – поднял кто-то очередной тост.

Правильно, ведь я учил их, что русские никогда не говорят "на здоровье", как это почему-то принято считать на Западе. "На здоровье" – учил я их, говорят только поляки и чехи, а настоящие русские говорят просто – "ура".