Читать интересную книгу Смерть пэра - Найо Марш

— Ну, как бы там ни было, — говорила Фрида, — мы можем попытаться. Зальем в него шерри по самое горлышко и представим шараду. Как насчет леди Годивы?[6] Генри будет скакуном, папуля — кошмарным супругом, один из близнецов изобразит Любопытного Тома, а остальные — сочувствующее население.

— Если ты думаешь, что я собираюсь гарцевать по гостиной, таская тебя в чем мать родила на своем горбу… — начал Генри.

— У тебя, Фрид, волосы недостаточно длинные, — заметила Плюшка.

— Я же не говорила, что это я буду леди Годива.

— Ну, вряд ли ты собираешься предложить маме раздеться догола, — сказал Колин. — К тому же ты точно имела в виду себя.

— Не будь дурочкой, солнышко, — произнесла леди Чарльз, — разумеется, мы не можем представлять леди Годиву. Дядя Г. придет в ужас.

— Он перепутает ее с шабашем ведьм, — заявил Генри, — и решит, что мы издеваемся над тетей В.

— Если Фрида собирается ехать на тебе верхом, то он обязательно перепутает, — предрекла Плюшка.

— Почему? — спросил Майк. — Пап, а на чем ездят верхом ведьмы?

Лорд Чарльз издал свой высокий короткий смешок. Генри задумчиво уставился на Плюшку.

— Если бы это не было так вульгарно, то было бы смешно, — изрек он.

— Ну хорошо, а почему бы не представить шабаш ведьм? — спросил Стивен. — Дядя Г. ненавидит тетю В. за то, что она к-колдует. Мне кажется, нас ждет большой успех. Он поймет, что мы на его стороне. Понимаете, можно сделать все тактично, не слишком явно. Можно составить шараду с п-подходящим словом, например, «кол-дунь-я».

— А как, интересно, ты покажешь «я»? — усомнился Колин.

— А Плюшка может выйти и показать на себя — ее так много… — сказал Генри.

— Скотина ты, Генри, — взорвалась Плюшка. — С твоей стороны свинство говорить, что я толстая. Ма-а-ма!

— Не обращай внимания, деточка, это же просто подростковая полнота. Мне кажется, что ты в самый раз, совсем не толстая.

— А можно представить «я» как уик-энд в «Медвежьем углу». Все зевают со скуки: я-а-а-а…

— Вот это будет уже по-настоящему грубо, — серьезно ответила ему мать.

— Но зато недалеко от истины, — сказал лорд Чарльз.

— Я знаю, Чарли, но все же так не годится. Давайте не сочинять на этот счет никаких глупостей. Давайте здраво поразмыслим над какой-нибудь забавной и милой шарадой. Не слишком вульгарной и не оскорбительной.

Последовало долгое молчание, которое нарушила Фрида.

— Я придумала! — воскликнула она. — Мы можем изобразить самих себя с Бэйлифами в доме. Можно представить завтрак, Баскетт входит и говорит: «К вам какой-то человек, милорд». Ведь вы не возражаете, Баскетт?

С улыбкой, которой требует беспредельная вежливость вышколенного слуги, Баскетт предложил Фриде сыру. Роберта вдруг подумала, что интересно было бы знать, находит ли Баскетт Миногов такими же забавными, как и она. Фрида спешно развивала свою идею.

— Мамочка, это же мысль! Ты только представь себе: Баскетт вводит Бэйлифа, а мы все его умоляем, и папочка сможет сказать все, что хочет сказать дяде Габриэлю. А Робин может изобразить Бэйлифа, она будет просто божественно выглядеть в шарфе и котелке. Будет и весело и храбро с нашей стороны.

— А какое слово выберем? — спросила Плюшка.

— Бэйлиф. Бей-лиф?

— И как же ты мыслишь показать второй слог? — возразил Колин.

— Может, уполномоченный? Как Майк распевал? Упал-намоченный.

— Это, моя дорогая, неприлично до невозможности.

— Ну хорошо, давайте тогда «отобрать имущество». Второй слог может быть про родственников. Можно изобразить даже самого дядю Г.! Робин вполне может представить дядю Г. Его пальто и зонтик где-то там в прихожей под рукой. А мы все встанем вокруг нее и будем умолять и говорить: «Твой собственный брат, Габриэль, послушай, ведь это родной твой брат».

— Ну да, все это очень хорошо, — заявил Стивен, — но ты з-забыла про мягкий знак в слове «отобрать»!

— Так ведь можно показать рукой на мягкое место…

— Достаточно, Фрид! — поморщился лорд Чарльз.

Глава 4

Дядя Г.

1

Наутро после приезда Роберта проснулась и увидела, как в оконное стекло косо светит лучик бледного лондонского солнца. Горничная в легком платьице раздвинула шторы и поставила поднос с чаем на прикроватный столик. В мыслях Роберты еще смешивались сон и явь. Окончательно проснувшись, она стала перебирать в памяти замечательные события предыдущей ночи. За час до рассвета ее провезли по улицам Лондона. Она видела, как струи из шлангов веером окатывают пустынные улицы, слышала дребезжание тележек с молоком, смотрела на причудливые силуэты крыш и дымовых труб на фоне светлеющего неба. Она слышала, как Биг-Бен возвестил четыре часа весеннего утра, а куранты Челси ему ответили. А еще раньше она танцевала в зале, полном теней, ослепительных огней, неумолчной музыки и людей. Она танцевала с Колином и Стивеном, с Генри. Колин валял дурака, притворялся русским и говорил на ломаном английском. Стивен, заикаясь, непрерывно болтал и шептал Роберте комплименты насчет того, как она танцует. Чаще всего она танцевала с Генри, который был молчаливее близнецов. Он так мало говорил, что Роберта, поддавшись внезапной панике, решила было, что он танцует с ней только из любезности и очень сожалеет об отсутствии особы по имени Мэри. В этом странном окружении Генри стал чужим, изысканным денди в белом жилете и с гарденией в петлице. И все же, танцуя с ним, Роберта чувствовала глубокое удовлетворение. Сейчас, все еще в постели, она перебирала в памяти минувшую ночь, и картины были столь ярки, что она не видела яркого солнца, бившего ей прямо в глаза, а представляла себе только, как она танцует с Генри. Вот они смешиваются с толпой других танцоров. Он не стал дожидаться, пока ее пригласят Стивен или Колин, а сам быстро пригласил ее и танцевал с ней еще долго после того, как все остальные вернулись обратно за столик. Он вел себя так решительно и при этом очень заботливо… Это и нравилось Роберте, и смущало ее. Однако, быть может, он просто беспокоился из-за этого их финансового кризиса. «Ей-ей, — подумала Роберта, — такой проблемы вполне достаточно, чтобы довести любого человека, кроме Миногов, до сотни инфарктов». Она поняла, что мысль об этом финансовом кризисе отдается противным привкусом в восхитительном ощущении ее собственной радости. О нем не говорили на протяжении всего этого ослепительного вечера, пока не приехали домой. Пробравшись домой в полумраке, они обнаружили, что Нянюшка оставила им термос овальтина, и выпили его, рассевшись возле электрообогревателя в комнате Роберты. Генри неожиданно рассмеялся:

— Что ж, ребята, может быть, нам недолго осталось тут быть.

Фрида, очень элегантная и бледная, приняла трагическую позу:

— Последняя ночь в милом родовом гнезде. Пауза. Слышны рыдания.

Наступило молчание, которое нарушил Стивен:

— Дядя Габриэль п-просто об-бязан протянуть нам руку.

— А если он откажется? — спросил Колин.

— Мы подкупим тетю В., чтобы она его заколдовала, — сказала Фрида. Она надвинула на глаза капюшон плаща, сгорбилась, растопырила согнутые крючком пальцы и проскрипела:

Пусть замкнет волшебный кругТрижды каждая из нас:Трижды по три — девять раз.Стой — заклятье свершено![7]

Близнецы немедленно изобразили ведьм и стали кружить вокруг обогревателя вместе с Фридой.

Пламя, прядай, клокочи!Зелье, прей! Котел, урчи![8]

— Заткнись-ка, Фрид, — буркнул Генри. — Мне казалось, что ты сама говорила, будто «Макбета» цитировать не к добру — вроде примета такая есть.

— Эх, дать бы тете В. все, что надо для колдовского зелья, — размечтался Колин. — Наверное, она будет просто счастлива извести дядю Габриэля.

— Хорошее зелье тяп-ляп, впопыхах не сделаешь, — заявила Фрида.

— Интересно, к-как все это д-делают приятели тети В., — сказал Стивен. — Наверное, скучно быть ведьмой, если нельзя наводить порчу на скотину или на своего благоверного — бородавки.

— Как бы мне хотелось, — вскричала Роберта, — чтобы вы рассказали мне про эту вашу тетю В. все как есть, а не мололи бы чушь насчет того, что она ведьма.

— Бедная Робин, — сказал Генри. — В самом деле ужасно глупо звучит, но, если тетиной горничной можно верить, тетя В. на самом деле взялась за изучение какой-то черной магии. Наверное, все сводится к чтению рассказов о колдовстве и столоверчению. На мой взгляд, тетя В. просто с приветом.

— Ладно, — Фрида зевнула. — Как бы там ни было, пора в постельку. — Она чмокнула воздух возле Робертиной щеки и порхнула к двери. — Близняшки, за мной, — скомандовала она.

Близнецы поцеловали Роберту и поплелись за Фридой.