Читать интересную книгу Лучезарный след - Елена Суханова

Позднее поток посетителей не прерывался. Тяжёлая вышла смена, вспоминать не хотелось. Я легла в шесть утра. Какая учёба в девять? Продолжила дрыхнуть. Лучезара тоже. Замечу: я прогуливаю занятия в том случае, если совсем не имею сил их посетить. Для Лучезары прогулы – жизненная позиция.

Проснулись мы часа в два. Потому что Радмилка вернулась из Академии взвинченная и, невзирая на наше изнеженное состояние, взялась выплёскивать эмоции.

– У нас сейчас грызня такая случилась на законоведческой практике, – объявила она, снимая возле двери сапоги. – Меня наш преподаватель удивляет, сил нет. Я знаю, что он любит, когда ученики вступают в теоретические споры. Так рождается истина и всё такое. Но тут же борьба менталитетов! Это неискоренимо! И главное, имело бы отношение к лекции. Сидим, пререкаемся, а он улыбается!

У Радмилки в группе есть учащиеся, приехавшие из Подпекаемых земель, из Заокеанья, с Западных островов. Со всех восьми континентов. И естественно, представители каждого народа считают, что именно они живут как должно. Иногда даже высказываются по данному поводу.

И вот кто-то брякнул, что мы, русичи, кругом неправильные. Потому что у нас мужчины и женщины в банях и душе вместе моются, не делая из наготы проблемы (кто там чего не видел? Обычная традиция с древнейших времён) и ещё мы к геям недостаточно толерантно относимся.

Слово «толерантно» резануло слух. Мой преподаватель по отечественной словесности развлекается тем, что подыскивает родные синонимы к заимствованным словам. Правда, он же утверждает, что вопрос заимствования довольно спорен. Ещё неизвестно кто у кого и что заимствовал. Основа-то языков одна. И приводит примеры. Допустим, глагол «видеть», а к нему приблудное словечко «видео». Корень один, это понятно. Зато «аудио» мы сейчас не произносим, но явно когда-то произносили. Ведь сохранился в текстах, близких к сказочным, возглас «ау» в значении «услышьте меня хоть кто-нибудь!»

Однако тут же я забыла о языковых изысканиях и толерантности и переключилась на геев, ибо Радмилка продолжала:

– А я отвечаю: да обыкновенно мы к ним относимся! Хорошие, наверное, мальчики. Просто, говорю, у вас, на Островах, перенаселение. Геи помогают решать проблему. Плодиться они не стремятся. А у нас демографическая ситуация, не то чтобы радостная. Нам потворствовать однополым бракам ни к чему. И всё такое прочее.

Слушая Радмилку, мы с Лучезарой проснулись окончательно. Я глянула на часы и сообразила, что пора бы уже подниматься. Чародейка времени не наблюдала.

– Девчонки, может, пельменей сварим? – подала она голос из кровати.

Покушать Лучезара всегда не прочь. Как это у неё нигде ничего не откладывается? Я вот у Владимира начала отъедаться. Стоит контролировать себя. Потому от пельменей отказалась.

Радмилка полезла к форточке, чтобы достать из неё сумку с продуктами.

– Слушай, Верещагина, может, мы всё-таки купим холодильник? – не в первый уже раз подняла она вопрос. – Ты постоянно тратишься на продукты. У нас самый большой мешок за окном висит.

– Измеряла? – скептически вопросила Лучезара. – Весной купим. Зимой энергии мало, да и на улице продуктам хорошо.

Резонное замечание, но только для поздней осени. Когда столбик термометра уползёт от холода вниз и забьётся в щель, продуктам за стеклом станет не совсем комфортно. Раньше в нашей комнате стоял холодильник. Старый, дряхлый, от предыдущих жильцов достался. А тем – от прежних. Мы его Надёже отдали как подарок на свадьбу. Денег ни на что новое у нас тогда не водилось. Кстати, надо поинтересоваться у остальных, водятся ли они сейчас. Надёже скоро рожать. Опять подарок нужен.

За едой Радмилка продолжила хаять сокурсников. Но уже так, для порядка. Надвигающаяся сытость неизменно приводила её в состояние покоя и добродушия.

Попив кофе, я убежала на учёбу. Стоило попасть хоть на последнее занятие. Вернулась через пару часов. Соседки отсутствовали, и я порядочный кусок времени чувствовала, что отдыхаю и восстанавливаю душевное равновесие в беззвучии и покое. А ближе к ночи забеспокоилась. Радмилка обычно раньше с рынка возвращается. Лучезара любит погулять ночами, но старается предупреждать.

Я уже легла, уснуть только никак не получалось. И тут Верещагина буквально ворвалась в комнату и включила свет.

– А что, Милка ещё не вернулась?

Милка, по-моему, – имя для коровы, я предпочитаю говорить «Радмилка».

– Должна? – расслабленно отозвалась я, прикрывая глаза от света.

– Ряша, тогда мне надо у тебя кое-что узнать.

Ряша, по-моему, – имя для домашней крысы.

– Не называй меня так, – я перевернулась на другой бок, делая вид, что сплю.

– А что? Замечательное сокращение от Добряши.

– Иди в баню!

– Почему? – Лучезара села рядом на постель и встряхнула меня за плечо. – Ну, проснись. Как тебя назвать? «Ряна», может?

– Лучше уж фамильярничай. Твои фантазии звучат ужасно.

– Просыпайся давай. По логике ты сама виновата. Не стоило расти такой добренькой.

В наше время всё упрощается, и некоторые уже не следуют многовековой традиции имянаречения. Однако существуют и те, кто до сих пор, как и в древности, дают ребёнку несколько имён. При рождении первое – детское. Его записывают в свидетельстве. А в тринадцать лет проводится обряд инициации – введения во взрослую жизнь. И дарится подростку новое имя. Дарится не просто так, не от балды, а в соответствии с характером или поступками, или чем там ещё прославился нарекаемый.

Разумеется, обряды, проводимые нынче, лишь отголоски обрядов древности. (А многие и вовсе без обрядов обходятся.) Сейчас зовут в гости Ягу (если нет Яги под рукой, то любую Чародейку или жрицу из храма). И за столом, поедая поросёнка, придавливая его водочкой, решают, с каким именем ребёнок дальше жить будет. Что ему напишут в личной грамоте.

Любому понятно, что во времена мегаполисов тащить образованного тинейджера в лес, пугая тем, что Баба-Яга посадит на лопату и в печке изжарит, никак не прокатит. В старину от юного обалдуя ожидалось, что он проявит силу и отвагу. Не испугается ни Яги, ни печки, ни другого испытания, которое она для гостя удумает. Теперь информация о стародавних инициациях сохранилась только в сказках. Ведь слово это раньше означало «быль».

Когда-то новорожденному давали даже два имени. Одно – для семьи. Истинное. Его не открывали чужим. Люди опасались сглаза, порчи, иной дряни. Второе – для посторонних. Чтоб горшком не называли. Теперь о человеке всё что хочешь узнать можно. Да и отношение к сглазу и порче изменилось. Современные Чародеи предпочитают с законом не спорить. Когда к нам присоединилась Лучезара, Радмилка весьма заинтересовалась судебными процессами против людей Чародейного сословия. И многое мне поведала.

Так вот, ныне родители дают ребёнку чаще всего одно имя и его же оставляют при инициации. Захочет – сам поменяет. У нас в школе учился мальчишка со шрамом на скуле. Звали его Мстислав. Имя многозначащее. Такое при рождении не дают. Ну и сомневаюсь, что успел прославиться кровной местью до тринадцати лет. Значит потом переименовали, когда отличился.

А вот Малина Борисовна явно в детстве любила малинку. Все это понимают, потому в сезон несут ей ягоды корзинами. А она, судя по всему, отношение к нежной ягоде с годами поменяла. Варит из неё варенье и дарит всем подряд. У нас тоже такая баночка стоит.

Я раньше звалась Нерадой. Улыбалась мало. Зато отличалась сентиментальностью и постоянно возилась с какими-то зверюшками. При обряде (попросту говоря – за столом) тётка Пламена задумчиво проговорила: «Какая же она Нерада? Она – Добряна». Правда, в последние годы я доброй себя редко ощущаю, с чем Дубинин усердно борется. Ощущаю мизантропичной пессимисткой. Но имя неплохое. И мнение тётки Пламены я уважаю. Братца тоже она нарекала. Ему подходит. Добряк, человеколюбец, милый, умеет радоваться, верит в лучшее.

– Проснулась уже, – я села на кровати. – Что тебе нужно, Луча?

– Я к «Луче» нормально отношусь, – протараторила Лучезара. – Вьюжина, расскажи мне про одного человека.

– Я его знаю?

– Надеюсь, да. Славомир Гуляев.

Вот и до Славомира Гуляева добрались. Даже не смешно.

– Верещагина, думаешь, ты одна такая?

– В смысле?

– Да по меньшей мере треть девушек ВГА убиваются по Славомиру Гуляеву.

– Это тот самый Гуляев? – предпочла уточнить Лучезара.

– Ты его машину видела? – я уныло глянула на неё. – Это тот самый Гуляев.

Семейство Гуляевых известно не только на Руси. Во всём мире. Лет двести назад первый Гуляев основал завод по производству самодвижущихся карет. Тогда они ездили на бензине. Гуляевская продукция не особо ценилась в мире. Качество хромало. Но производитель не опускал рук и всё стремился к совершенству. Постепенно он стал знаменит. Сеть заводов расползлась по миру. Ушёл на покой, передав дело детям. Или сразу внукам. Никогда не интересовалась подробностями. Во время войны, что неудивительно, Гуляевские заводы перешли на изготовление соответствующей техники. Война длилась недолго, но оказалась очень разрушительной. Я вообще поражаюсь, как люди тогда мир совсем не уничтожили. Оружия у великих держав – до дури. А дури ещё больше, чем оружия. Но предпочли учесть опыт прежних цивилизаций, что мне как представителю последующего поколения приятно.