Читать интересную книгу Легенды Пустоши - Виктор Глумов

Васька замолчала, только вздрагивала всем телом. Но дыхания Борьки все равно не было слышно. Мик отпихнул девушку и кинулся к другу, упал рядом на колени, прижался ухом к груди — тихо. Проверил пульс на шее — его не было, живчик не бился. Да нет, ерунда, Мик просто не умеет, он ни разу не проверял пульс, он и на анатомии…

— Годзилла! — Мик тряхнул друга за плечи, Борькина голова безвольно мотнулась. — Боря! Боря же!

Друг молчал. Тогда Мик решился на последнее средство — он с силой стукнул Борю по изувеченной ноге. Годзилла не пошевелился. Мертвые не чувствуют боли.

Мик долго еще сидел у трупа Борьки. Потом поднялся и Ваську заставил встать.

— Всё. Всё, я сказал! Прекрати истерику! Наше дело — выжить. Кому сможем помочь — поможем. Поняла? Всё. Потопали на второй этаж, оттуда улицу видно. Сопли подбери. — И добавил тише: — Мы их еще оплачем. У нас еще будет время всех оплакать.

ЯНА

Буря улеглась. Москва лежала в руинах, присыпанная пылью и пеплом, вдоль дороги сохранились лишь фундаменты. Яна с безразличием обозревала окрестности, словно так было всегда. Словно совсем недавно здесь не играли дети в песочницах, не жили люди, которые работали, страдали, любили друг друга. Ее не интересовало, что случилось с остальным миром, потому что ее мир рухнул, сгорел и не осталось ничего — ни воспоминаний, ни сожалений.

Слева за рулем кусал губы молчаливый Максим, думал о дочери в далекой Рязани. Слева хмурился прижатый к дверце Гарик… Игорь. Нет, Игорь Владимирович, у которого дети в Люберцах. Яна смотрела в его глаза и видела разрушенный город, провалы окон и обвалившиеся балконы.

Свернули с трассы, и бульдозер вгрызся в завал. Теперь ехали медленно, приходилось прокладывать себе путь. Людей почти не встречалось, зато попадались волки в панцирях, огромные ящерицы и полуголые людоеды-мутанты. Пугаясь железного монстра, они спешили укрыться в развалинах.

Вскоре обнаружилась колея от другого смерча, по ней и поехали. Гарик хватался за голову и грыз ноготь — колея вела к его дому.

С колеи повернули во дворы, миновали покореженный фургон, и Гарик трясущейся рукой указал на относительно целый дом:

— Здесь!

Максим заглушил мотор, соскочил на землю с автоматом наготове, Гарик тоже спрыгнул, и тут до слуха донеслось:

— Помоги-и-ите! На по-о-омощь!

Гарик рванул на крик, и Яна разглядела на втором этаже полуразрушенной хрущевки мальчишку.

— Мишка! — задыхаясь, кричал Гарик, бегущий к сыну.

— Папка! — перешел на фальцет мальчишка, соскочил вниз и, прихрамывая, рванул к отцу.

Со второго этажа свесилась, опасливо глядя на людей, зареванная черноволосая девушка.

Посреди заваленного мусором двора отец и сын обнялись. Мальчишка рыдал в голос. Из подъездов высыпали люди — усталые, грязные и напуганные.

И вдруг на землю упала тень. Люди вскинули головы и поспешили в убежища: по небу плыл огромный… Корабль? Пластина? Платформа? Колени Яны подогнулись, и она села, прижав ладони к щекам.

Пришельцы? Так вот кто во всем виноват! Яна зажмурилась, ожидая, что сейчас, как в фильме, откроются люки на плоском дне и вниз устремятся бомбы. Прошло бесконечно долгое мгновение. Платформа медленно плыла. Люди испуганно наблюдали за ней, как бандерлоги за Каа. Но ничего не случилось: Каа был сыт. Или он не питался бандерлогами, ему было нужно другое.

Платформа улетела, исчезла в черном дыму на юге. Яна поднялась. Глянула на Максима, застывшего с сигаретой в руке. Сигарета сгорела до фильтра и осыпалась. Подошел Гарик с сыном. Надо же, какое сходство: Гарик в миниатюре, на тридцать лет моложе.

— Держи. — Яна сунула Гарику автомат.

— А ты? — вскинул брови он.

— Вот еще патроны, возьми. Экономь. Отыщи «УАЗик» и уезжай из города. — Она развернулась и похлопала Максима по плечу. — Поехали, что ли?

Вдвоем они зашагали к бульдозеру.

— Яна! — прокричал Гарик вдогонку. — Яночка, ты нужна мне!

— Я должна уехать, — отозвалась она, замерев у двери бульдозера. — Я нужна слишком многим. Тем, кто остался в метро и под завалами домов. У меня есть оружие, у них — нет. Цивилизованность сделала нас беззащитными. Мы должны научиться выживать и помочь другим. Извини, Гарик. Прощай.

В зеркале внешнего обзора отражались две удаляющиеся фигуры. Максим жевал ветку и молчал. Теперь Яна понимала его мотивы: он вел себя как человек, которому нечего терять.

Иван Магазинников

ТЕХНИКА ВЫЖИВАНИЯ

Манис вскинул голову, услышав подозрительный звук, и уставился в одну точку. Источник шума приближался к нему. Ящер недовольно фыркнул и, склонившись, вырвал из бока поверженной добычи еще один кусок. Кем бы ни было существо, идущее сюда, делиться с ним манис не собирался.

Вскоре из-за холма показалась высокая фигура. Ящер поднял голову. Существо было еще слишком далеко, и он продолжил трапезу, снова вцепившись в окровавленную тушу. Но тут что-то очень горячее ударило его в бок, опрокинув на песок.

Раненый ящер тяжело дышал и даже не повернул головы, когда рядом раздался жуткий рев. Неоднократно во время своих скитаний он слышал этот рев, напоминавший ему о годах мучений и плена. Обычно манис старался держаться подальше от существ, издающих такие звуки, но сегодня ему не повезло.

Рев вдруг утих, сменившись угрожающим рокотом.

— Отличный выстрел! Почти в сердце с шести сотен шагов. Правда, вряд ли ты сможешь оценить такую точность, чешуйчатый.

Ящер из последних сил повернул голову в сторону подошедшего человека. Мелькнула яркая вспышка отраженного металлом света, и из перерезанного горла маниса хлынула кровь.

— Вот так-то оно лучше будет, — хмыкнул человек, пряча кинжал в ножны. — Ну, и кто из вас будет повкуснее, а?

Разумеется, ни мертвый манис, ни его истерзанная добыча на этот вопрос не ответили. Недолго думая, человек с кряхтеньем ухватил ящера за лапы и одним сильным рывком забросил его в сендер. Следом отправилась и вторая туша — чего зря добру пропадать?

Снова взревел мотор, сендер покатился дальше, набирая скорость…

* * *

Его звали Тоха Курс. Ничем не примечательный юноша лет двадцати — двадцати трех, с коротким ежиком темных волос и парой шрамов на нижней губе. Еще некоторое время назад он слыл одним из лучших харьковских оружейников стрелкового цеха, но… Всем, что у него было, начиная от репутации и заканчивая мастерской и оборудованием, Тоха пожертвовал ради клочка бумаги, лежавшего сейчас во внутреннем кармане потертой кожаной куртки. Даже не бумаги, а ткани, на которой от руки была нарисована карта. И эти едва различимые, уже почти выцветшие линии, по мнению оружейника, стоили очень, очень многого. Чтобы карта попала к нему в руки, уже погибли два человека, и неизвестно, сколько еще крови прольется, прежде чем он доберется до цели. Цели, отмеченной на карте едва заметным крестиком.

Когда прозвучала названная клиентом цена, оружейник не колебался ни секунды, прекрасно представляя себе возможные последствия. Тогда он еще тешил себя этим словом: «возможные». Торговля ракетными установками была строжайше запрещена, и уж тем более было неосмотрительно передавать такое оружие представителю топливных кланов. Но… даже понимая, что это навсегда закроет перед ним ворота Харькова, Тоха крепко пожал руку маленькому человечку с бегающими крысиными глазками, тем самым скрепив сделку.

Человечек сказал, что работает на топливные кланы. Возможно, так оно и было. Ракетная установка — весомый аргумент в клановой борьбе за власть, но ни один вменяемый головорез — а именно такие обычно и стояли во главе кланов — не упустит возможности наложить лапу на сокровища допогибельных времен. А это значило, что у Тохи есть конкуренты.

Тем не менее он был уверен, что сокровища находятся на месте, потому что человек с бегающими глазками сразу предупредил: они охраняются самым надежным сторожем — некрозом. Вряд ли у кланов были способы проникнуть в зараженные области, так что о сохранности клада можно не беспокоиться. По крайней мере до тех пор, пока Тоха до него не доберется.

— Мы едем-едем-едем в далекие края, — напевал себе под нос оружейник, спокойно всматриваясь в даль сквозь грязное лобовое стекло. Полоски стали сверху и снизу прикрывали его, оставляя для обзора узкую щель. Как и любой обитатель Пустоши, Тоха ценил безопасность куда выше комфорта. Сейчас он наслаждался свободой и чистым воздухом — и того и другого так не хватало на подземных улицах Харькова.

Путь предстоял неблизкий, так что оружейник остаток своих сбережений потратил на припасы, большую часть которых составляли вода, куски вяленого мяса и сухари. Дешево и сердито, как говаривал одноглазый оружейник Макс, чьи мастерские находились неподалеку от цеха Тохи. Правда, калека так отзывался о рыжей шлюхе Тосе — та и впрямь была на редкость злобной стервой, зато и брала за свои услуги не в пример меньше прочих жриц любви. Но ни истосковавшемуся по женской ласке старине Максу, ни Тохе в данной ситуации выбирать не приходилось…