Читать интересную книгу ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ - Борис Раевский

На первой же перемене к Юле подошел Гешка.

— Как быть? — спросил он озабоченно. — У нас сурика всего полбанки. Хватит?

И захохотал.

Смех у него был противный. Дребезжащий, будто он не смеялся, а икал.

На уроках нынче Юла сидел тихо, глядя прямо в глаза учителю. Юла видел, как тот открывает рот, но почему-то ничего не слышал.

На физике Юла получил записку от Веньки:

«После уроков на дворе. Так?».

Он кивнул.

Как назло, нынче он был каким-то вялым, сонным. И руки слабые, словно ватные. И в голове туман.

Венька изо всех сил старался морально поддержать друга.

Нет, честно говоря, в победу он не верил. Но Юле об этом — ни-ни. Наоборот: он горячо утверждал, что за последний год Юла стал крепче, и сильнее, и ловчее, и даже вырос на три сантиметра. Насчет трех сантиметров, кстати, — чистая правда. Юла делал отметки на двери.

Когда отзвенел последний звонок и ребята с шумом и грохотом покинули класс, Венька бодро сказал:

— Ну? Пошли?

Юла кивнул.

Во дворе, возле сараев, их уже ждали. Витька-Башня, грузно привалясь к стене, сосал леденец. Его дружки сидели на бревнах, стояли вокруг. Было и много других ребят.

— Ну, Кай Юлий Цезарь, — сказал Витька. — Начнем?

Ему не терпелось быстрее выкрасить голову своему врагу.

— Я — секундант Юлы, — важно объявил Венька. Он вчера как раз перечитывал «Трех мушкетеров» и теперь жаждал применить свои знания. — Надо разработать условия дуэли.

Башня оглянулся на своих: надо ли? Но его приятелям, видимо, понравилось это звонкое слово — «дуэль».

— Дуй!

— Разрабатывай!

— Пусть все честь по чести!

Договорились быстро: под вздох не бить, подножек не ставить, в кулаки свинчаток, камней не прятать.

— Бой из пятнадцати раундов, — напоследок внушительно прибавил Венька (так всегда дрались боксеры у Джека Лондона). — Победа нокаутом или по очкам.

И хотя никто не понял, все согласились.

По настоянию Веньки Башня тоже выбрал себе секунданта- шустрого, ехидного Гешку, который во время всех переговоров нарочно, стоя на самом виду, то и дело помешивал железным прутом от зонтика сурик в банке, поднимал прут, разглядывал, как с него медленно стекают обратно в банку тяжелые ярко-рыжие капли, и опять помешивал, вызывая смех й улыбки ребят.

Юла стоял молча. Он искоса бросал быстрые взгляды на Витьку-Башню. Грузный, нескладный, тот по-прежнему был на голову выше его. И руки длинные, как рычаги: такие везде — достанут.

Витькины дружки в упор разглядывали Юлу. От них не укрылось, что плечи у него за последнее время развернулись, стали шире и крепче. Но все же он и теперь выглядел маленьким и, конечно, гораздо слабее Башни.

— Гонг! — строго скомандовал Венька. — Начинайте. Первый раунд.

— И грянул бой! — сказал Башня.

Он выплюнул леденец, подскочил к Юле и наотмашь шлепнул его по щеке. Удар был несильный, но хлесткий и звонкий, как пощечина.

Ребята загоготали. Юла даже растерялся. А Витька ударил еще и еще…

— Го!

— Лупи!

— Вот это врезал! — кричали Витькины дружки.

Понемногу Юла оправился. Но он все еще ни разу по-настоящему не стукнул Витьку, а лишь оборонялся — отскакивал, наклонялся, увертывался.

— Сунь ему, Башня!

— Так!

— Катай! — орали мальчишки…

Были среди ребят, конечно, и сторонники Юлы: Яшка- Букашка и еще несколько малышей. Но их было мало, и они боялись Витьки-Башни. И понимали: у Юлы нет шансов на победу.

Они молчали.

Юла чувствовал: в нем закипает ярость. Все, все против него. Все, кроме Веньки и еще нескольких мальчишек, жаждут, чтобы Башня быстрее победил. Все хотят выкрасить ему голову суриком.

Нет, боли он не ощущал. Ни боли, ни усталости. Лишь злоба и желание победить, обязательно победить, все сильнее разрастались в нем.

Они дрались уже долго. Оба взмокли, громко сопели. Казалось, Башня избивает Юлу. Вот-вот он свалится, сдастся. Но зрители не замечали, что грузный, неповоротливый Башня уже устал и сует кулаками почти наугад, чаще в воздух, чем в Юлу. А тот еще свеж.

Гешка и Кешка насторожились, когда Юла вдруг нанес Башне несколько точных ударов по голове. Потом отскочил и еще ударил. Правой и левой… Приятели Башни молчали. Им не хотелось верить, что это — перелом.

«Случайность, — убеждали они себя. — Сейчас Башня оправится и тогда…».

Но Башня уже не смог оправиться. Он побледнел, дышал тяжко, со свистом, и не бил, а лишь защищался.

Юла ударил его в подбородок, как показалось ему самому, совсем несильно, но вдруг у Башни подогнулись колени и он мягко, как куль с мукой, осел на землю.

— Ура! Нокаут! — радостно заорал Венька.

— Ура! — закричали и малыши, которые теперь наконец- то поверили в Юлу.

Кажется, больше всех был удивлен сам Юла. Он вовсе не ожидал, что его удар окажется таким могучим.

Оцепенели дружки Витьки-Башни.

Но это был не нокаут. Башня встал, рукавом отер кровь на губе. И снова они дрались.

У Юлы сил тоже осталось маловато. Они тузили друг друга почти вслепую, а иногда сцепившись, так и стояли, обхватив друг друга. Как-никак, все-таки это был отдых. Потом снова почти наугад совали кулаками.

Юла задыхался. Он уже не видел лица Башни. Вместо лица перед ним мелькало какое-то мутное пятно. Оно почему-то становилось то большим, как две головы, то сжималось, а иногда и вовсе пропадало.

Еще минута-две, и Юла чувствовал — свалится. Нет, не от удара, а так, сам, обессилев.

И вдруг он услышал чей-то властный голос. Вроде бы знакомый, но кто это и что он сказал, Юла не Понял. Не понял, видимо, и Башня.

— Брек! — повторил мужчина и встал между ними.

И только тогда Юла увидел: это Григорий Денисович.

— Брек! — в третий раз приказал Григорий Денисович. — Боксеры по этой команде должны прекратить бой и сделать шаг назад. Ясно?

Юла и Башня стояли, словно оглушенные, все еще не очень четко понимая, что происходит.

Но тут вмешался Венька. Как настоящий рефери — судья на ринге — он взял обоих противников за руки.

— Бой окончился вничью, — торжественно объявил Венька. И вдруг неожиданно заорал:

— Ур-ра!

ГлаваII. БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ

ак удивительно быстро разносятся вести! Вскоре уже весь двор и, кажется, вся школа знала: Юлька-Заморыш побил длинного Башню! Ну, бой, правда, кончился вничью, но, в общем, это почти как побил.

В тот же вечер Юла и Женя, как всегда, гуляли с Квантом.

— Неужели это правда? — радостно спросила Женя.

Юла смущенно пожал плечами. Неловко же сказать: да, правда. И вообще-то он все-таки не победил…

— Тебе не было страшно? — допытывалась Женя. — Ведь Башня, он такой…

Юла задумался. Он и сам не знал, боялся ли он. Помнил только: на уроках уши словно водой залило. Как будто нырнул глубоко-глубоко. Но отчего? От страха? Или просто от волнения?

— Григорий Денисович откуда-то вдруг взялся, — сказал Юла. — Как чудо-спаситель. И разнял нас. А не то бы… — Он пожал плечами.

Он и сам не знал, как кончилась бы стычка, если б не Григорий Денисович.

Юла замолчал. Так, молча, шли они долго.

— И чего мальчишки вечно дерутся? — задумчиво сказала Женя. — Ну, у животных это понятно. Они бьются за пищу. А мальчишки чего? Впрочем, Башню — это ты правильно. Мерзкий тип… Я вот недавно пошла с мамой в кино. Пришли к самому началу, билетов уже нет. Повернули домой, а тут — Башня. «Билеты? Пожалуйста». И понимаешь, не стыдится даже! Содрал чуть не вдвое. Спекулянт проклятый!

Юла кивнул. Да, он знал. И Башня, и Щука подрабатывали на билетах. Башня однажды хвастался, что, когда пошел новый французский фильм, он за один вечер перепродал восемнадцать билетов.

Они еще долго бродили с Квантом. Выбирали, как обычно, улочки потемнее, пустынней. А то на проспектах дворники ругаются из-за Кванта, велят намордник надеть и вести на поводке. Но в наморднике что за прогулка?!

— А ты, оказывается, смелый, — сказала Женя. — С тобой не страшно.

Юле было приятно. Но он отшутился:

— Особенно, когда Квант рядом.

— При чем тут Квант! Я всерьез. Ты, Юлий, молодец. И, главное, справедливый. Да, я давно заметила. Ты всегда за справедливость. Это я поняла еще в пятом классе, когда ты за Смородина вступился. Помнишь?

Юла пожал плечами.

Он-то помнил тот случай. Но Женя откуда узнала? Она ведь училась в другой школе, девчачьей? Впрочем, девчонки всегда все знают.

А случай был такой. У них в классе тогда учился Колька Смородин. Маленький, смешной, с тонким острым носиком, он был в классе на роли шута. Над ним вечно подтрунивали все желающие. Смородин все сносил безропотно. И когда англичанке подложили в ящик стола огромную жабу и разразился скандал, все, конечно, свалили на Смородина.