Читать интересную книгу Такеши Китано. Автобиография - Китано Такеши

Мандзай представляет собой простой комический жанр, наиболее распространённый и популярный в Японии. На сцене пара актёров разыгрывает короткую сценку, состоящую из свободного, едкого и быстрого диалога. Представление напоминает словесную дуэль, которая строится всегда на одном и том же комическом приёме: один из героев — тсуккоми — серьёзный и разумный, в то время как другой — боке — рассеянный и нелепый. Популярны подобные сценки стали ещё в народных театрах Киото, Нара и Осаки примерно в VIII—X веках.

Для меня проблема заключалась в том, что, пока я не встретил Дзиро-сан, я практически ничего не знал об этом жанре. Я никогда не ходил на подобные представления в Асакусе и подумать не мог, что однажды начну выступать сам и стану одним из мандзаичи, комических актёров мандзай. Неважно. Талант меньше всего беспокоил Дзиро. Для него главным было стать богатым и знаменитым.

Дзиро-сан хотел, чтобы мы как можно скорее ушли из «Французского театра». Он надеялся, что так мы начнём двигаться вперёд и больше зарабатывать.

Тогда дуэт с Дзиро принёс мне первый успех. На сцене один из нас всегда играл идиота на службе у злодея. В 1974 году мы вместе организовали дуэт «Два Бита». Тогда и родился мой артистический персонаж, Бит Такеши. Я стал Битом Такеши, а он Битом Киёси. Мэтр Фуками продолжал смешить зрителей во «Французском театре», а мы начали выступать с мандзай-дуэтом в комических театрах и модных кабаре. Наши скетчи славились шутками и язвительностью. Нам не было равных в умении высмеять любого. На сцене мы были словно машины, вместе с Дзиро я мог управлять временем. Наш дуэт показал всем, что значит «настоящий мандзай».

В самом начале, до того как я попробовал себя в этом жанре, мне казалось, что выступать в комедийном дуэте достаточно просто. Всего-навсего стой на сцене перед публикой и рассказывай забавные и смешные истории. На деле все оказалось куда сложнее и опаснее, потому что порой зал вообще не смеялся. Постепенно я понял, что успех всегда зависит от людей, сидящих в зале, от их реакции. Наконец до меня дошло: хороши только те истории, что заставляют публику буквально корчиться от смеха. Их-то мы и стали разыгрывать с моим партнёром, порой даже перемешивая их между собой. Но самое главное то, что на тот момент наш мандзай-дуэт был самым дерзким из всех. Наша наглость была безгранична. Мы ловко играли на запретах, постоянно рисковали, выбирая наиболее острые темы. Выходя за рамки, мы обычно срывали самый громкий смех в зале. Нас совсем не пугала реакция, публики. Я с лёгкостью мог обратиться к пожилой даме в первом ряду: «О, Баа-сан (бабуля), побудь с нами, не умирай, пока не дослушаешь нас до конца!» Или выпалить сидящему в зале якудза: «Уверен, ты прям ваще никогда не обманываешь». Клянусь, и старушка, и мафиози смеялись от всей души. Зрители были в полном восторге.

Каждый вечер напоминал дуэль. Передо мной была только одна цель — рассмешить публику. Наконец я понял, что у меня стало получаться. Представления становились частью меня. Если во время спектакля я замечал, что в зале кто-то не смеётся, все мои мысли начинали крутиться вокруг этого человека. Я прикладывал массу усилий, чтобы его развеселить. На сцене я чувствовал себя в новом жанре свободным и счастливым. Надо, правда, сказать, что время от времени я прилично напивался. Случалось, что даже на сцену я выходил сильно пьяным.

Я был молод и неуправляем. Часто я рассказываю о тех особых отношениях, что связывали меня с Дзиро. Он напоминал дрессировщика, а я — дикого зверя. Если бы мой напарник был другим, наш дуэт долго бы не продержался. Дзиро не хотел, чтобы мы так быстро расстались, он верил в успех. Он был прекрасный укротитель. Мы продолжали двигаться вперёд. Для нас всё пролетело очень быстро. Успех пришёл, а у нас даже не было времени, чтобы его почувствовать.

В начале 1970-х годов в Японии начался невероятный экономический подъем. Страну буквально захлестнули волны эйфории. В Токио средний класс действительно почувствовал разницу по сравнению с суровыми условиями конца 1960-х годов. Лично меня деньги не интересовали, я о них вообще не думал. Зарабатывать мне не хотелось. В тот момент для меня было важно не умереть с голоду и быть известным актёром. Это было не так легко. Много раз мне давали понять, что я здесь липший. Прежде чем я стал знаменитым, в театрах часто отказывались от моих выступлений. Однажды, когда я совсем не ждал, мне повезло, и я стал комедиантом. Я осуществил мечту, что привела меня в Асакусу.

Добиваясь славы в Асакусе, Такеши Китано сблизился с жившими здесь писателями и артистами, так же как Ясунари Кавабата (1899—1972), который обустроился здесь в 1920-х годах. Тогда у квартала была самая дурная слава в столице. Вообще, улицы Асакусы населены множеством знаменитых призраков. Здесь и известные писатели: Кафу Нагаи, Ясуси Иноуэ, Юкио Мисима. На старых фотографиях они запечатлены в окружении актёров и танцовщиц кабаре. Режиссер Ясудзиро Одзу, актёр Кен Такакура стали настоящими символами этой части Токио. В прошлом веке этот традиционный квартал был достаточно авангардным. Первая линия метро в Японии и в Азии появилась в 1927 году. Она связала Асакусу с соседним культурным центром Уэно, где сосредоточены многие столичные музеи.

Вскоре, все чаще и чаще, наши скетчи стали транслировать по радио. Первый раз мы появились на телевидении в середине 1970-х годов, после чего нас стали регулярно приглашать в различные телешоу. Японцы начали узнавать наши лица на телеэкране. В начале 1980-х годов мне начало казаться, что я научился летать. Как я и мечтал, я стал настоящим комическим актёром.

Вместе с Битом Киёси мы продолжали развлекать людей. Больше всех наши скетчи любили студенты. Им был близок наш живой и дерзкий стиль. Мне было необходимо удержать живую связь с театральной публикой. Уже работая на телевидении, я старался по-прежнему выступать на сцене. Она связывала меня с моими корнями в северном Токио. Становясь звездой экрана, я всё так же писал тексты для скетчей. И вот однажды, уже в начале 1980-х годов, история «Двух Битов» закончилась. Пришёл момент, когда каждому из нас надо было подумать о собственном будущем. С тех пор мы с Дзиро виделись не так часто. Порой мы случайно сталкиваемся на некоторых передачах, недавно пересеклись на съёмочной площадке.

Учитель гордится моим успехом

Позже, уже в начале 1980-х, мне захотелось повидаться с моим учителем Сендзабуро Фуками. Я отправился к нему при первой возможности. Он был очень известен и в Асакусе, и в других театрах и кабаре, но не часто появлялся на телеэкране. Я хотел отблагодарить его за помощь, оказанную мне. Добившись успеха, ученик должен сделать что-то для своего учителя, ведь нужно отдать должное тому, кто тебя сформировал. Для меня это было тем более важно, потому что бессознательно я продолжал считать его своим учителем. Мэтр Фуками был и остаётся непревзойдённым мастером своего дела. Я никогда так хорошо, как он, не играл на гитаре. У меня не получается так бить чечётку и столь ловко орудовать мечом. Я и надеяться не смел, что когда-нибудь достигну его уровня, а уж тем более смогу стать лучше него.

В 1983 году я пришёл к нему, чтобы подарить ему немного денег. Как-никак я уже достиг некоторой популярности. Мэтр Фуками был так счастлив, что его бывший ученик многого добился и вернулся, чтобы отдать ему долг. В его глазах я превратился в настоящего актёра, способного выступать не только на сцене, но и на телевидении. Он был настолько растроган и взволнован, что в тот же вечер раззвонил на весь квартал о моём успехе, выпивая в мою честь чуть ли не в каждом кабачке. По правде говоря, с того дня меня мучают угрызения совести, потому что подаренные мной гроши учитель потратил на выпивку и сигареты. К себе домой он вернулся, прилично выпив, а ночью или ранним утром в его маленькой квартирке на четвёртом этаже вспыхнул пожар. Сосед услышал крики и вызвал пожарных. Времени спастись у мэтра Фуками не было — бедняга сгорел заживо. Полиция нашла его обгорелый труп рядом с входной дверью. При осмотре комнаты был найден окурок, из чего сделали вывод, что причиной пожара стала плохо потушенная сигарета. Страшную новость я узнал через несколько часов после случившегося, на записи программы «Банда шутников», которая шла по каналу «Фудзи». Для меня его смерть стала страшным потрясением. Я был так подавлен, что не мог сказать ни слова. В тот день, когда его не стало, в вечернем выпуске газет «Иомиури» и «Асахи» о нём появилась статья, что наделала в Асакусе много шума. Я вам могу её показать, до сих пор у меня хранится вырезка. Даже сегодня я ощущаю сильную боль и огромную горечь — и по-прежнему чувствую себя в некоторой степени виноватым. До сих пор я спрашиваю себя, не я ли стал причиной его смерти. Отблагодари я его иначе, не выпей он столько в тот вечер и не купи он сигарет... Мне кажется, что после того, как я ушел из «Французского театра», мой учитель чувствовал себя крайне одиноко. Он умер в парах алкоголя и страшном одиночестве.