обиделся. Крепко, потому что покинуть места, где «его власть», без серьёзных потерь не мог. А сорняк вообще оказался к нему намертво прикручен, и тут Йын аж надулся, рассказывая, как он вывернулся — так-то он вообще должен торчать рядом с сорняком, но он… Таскал сорняк с собой, хех.
Ну это преданья старины глубокой, хотя к человекам насильно переформатированный Йын не воспылал человеколюбием. И шутил весьма чёрно, до исхода. В небывальщине «отошёл», но прорвавшись в материю — оказалось, что над «его» местом, помимо поселений — власть Малахитницы.
Тут, кстати, довольно занятный момент — берегиня гор до исхода ограничивала свою власть самыми глубинами и недрами. А вот сейчас «расширила территорию», видимо, за счёт «раннего появления», когда нечисти на поверхности толком и не было.
При этом, «по правде» у Йына-то и претензий не было: кто успел, того и тапки, в данном случае — горы и плоскогорья. И против власти Йына Малахитница не возражала, оставляя часть хребта «за ним», с условием не «безобразить». Но у Йына и леса немалый шмат, откуда он выпнул лесную нечисть с шутками и прибаутками.
И затеял довольно мифически-оправданную проверку «людишкам». А именно, в виде нищего скомороха стал канючить у селений «попить-поесть, потрахаться завернуть».
Насколько корректно он это канючил — чёрт знает. Но реакция во всех трёх селениях была такова, что «по правде» — он их вправе извести. Но изводить не стал, а стал «шутки шутить», изводя. При этом, энергии тратя, как я подметил, в разы больше, чем с шуток имел. Чисто «по приколу», что указывает на его истенную суть трикстера лучше всяких ощущений. Так-то нечистики над энергией трясуться только так.
— В общем, не хрен их изводить, — вынес я вердикт.
— Вира, Бессмертный! — надулся Йын. — По правде — виноваты они!
— Виноваты. Но не до потери дома. Где они, по правде, ДО тебя жили, — припечатал я, на что нечистик поморщился.
— Ладно, приму виру, — надулся он.
— А какую — не скажешь, вот и будут они опять виноваты, — оскалился я. — Кривда, Йын!
— Зачем ты такой серьёзный?! — возмутился нечистик. — Ладно, ладно. Пусть шутят и глупости творят. Тогда помилую, — сложил он лапы. — А то тошно от их постных рож.
— Ну что засранцы и говнюки — сложно спорить, — признал я. — Но это — не вира ни хера. Давай какие-то дни дурака, что ли, определять. И какие жертвы тебе, какая отдача им. А лучше — с ними поговори.
— Не хочу с ними! — говнился Йын.
— Скотина недоговороспособная, — сетовал я. — Ладно, давай условия и прочее.
Ну и стали составлять правила «проживания рядом с сукиным Йыном». Два часа убили, составили. Ну… терпимо. Жить можно. А не захотят — пусть валят, а то реально рожи постные и запорные, хех.
И свалил Йын в небывальщину, словом заверив правила дурацкие. Прощаться не стал, но ручкой сдел.
— Записала? — полюбопытствовал я.
— Угу. А смешно вышло: «Пришёл лесник и выгнал всех из леса»:-D
— Ну да, забавно, — фыркнул я.
А дальше — объехали поселения, выдали инструкцию по эксплуатации Йына. Рожи ельфья и гнумья, при прочтении «петухом орать, в голом виде скакать» — порадовали, хех.
Но дело их, как по мне — нормально. А значит — нормально, да.
И направились мы на Траке к Стальному, временами хихикая на два голоса. Такой, забавный, хоть и не простой заказ получился.
5. Дырявые законы
По дороге домой мы с Зелёнкой, помимо здорового ржача (ну реально, при всех прочих равных, забавный нечистик), обсуждали момент «переформатирования мифов». Потому как выходило, что не только металюди-посмертные симбионты или одержимцы Идеей способны «плюнуть на атрибуты». Понятно что не «вообще», но вон, Горыныч — самый яркий пример. Его Имя требует на агрессию разносить всё нахер, оставляя пепелище до горизонта. А троица извращуг крутит дулю, просто сваливая от конфликтов.
— И такое должно часто встречаться. Яга, например, давно на Земле, но не появляется, — отметила Ленка.
— Это которая дама, пардон, баба? — заинтересовался я.
— Она самая.
— А кто она по профессии у нас? — заинтересовался я.
— А госпожа Яга у нас Берегиня, — ответила Зелёнка. — Среднерусская возвышенность. Вся.
— Ох ипа-а-ать… Это ж сколько у неё силищи-то? И погоди, выходит, она сильнейший нечистик Евразии?
— Совершенно не факт. Потенциально ты — сильнее.
— Нахрен надо человеков, в смысле души жрать и мучать! Неинтересно!
— Так я говорю — «потенциально». Кроме того, ты вполне можешь черпать силу из Имени.
— Судья?
— И Царь.
— Нафиг.
— В общем — «да». Кроме этого: что в Азии — непонятно. У скандинавов Йотуны, у греков и итальянцев — Титаны. На Британии чёрт ногу сломит, толковой информации нет.
— Но у нас сильнейшая — Яга. Но Берегиня… Нет Лен, — причувствовался я к небывальщине. — Дух места ВСЕЙ Среднерусской возвышенности— это слишком. Не так.
— А как? — заинтересованно помотала ушами Зелёнка. — В сети — Берегиня, и «площадь покрытия» — такая.
— Например — какой-то отдельный аспект. Не всё место, а с травой, например. Ну что-то такое. Лен, я точно не сформулирую, но чувствую — это для одного нечистика слишком. Боги, возможно, могли.
— Но боги — на людях имели подпитку, — призадумалась Ленка. — Душевность?
— Что-то типа того. А Яга — не берегиня всего, а локализованный дух. Иначе не складывается.
— Учту, — согласно махнула ушами Ленка. — Интересно.
— Интересно ей, — хмыкнул я. — Чего у Ариски не уточнишь?
— У невесты твоей? — ехидно поинтересовалась зелёная вредина.
— Понятно, поссорились. Сильно?
— Не поссорились, а разошлись во взглядах, — сделала вид невинный и непричёмистый вредина. — Да так, разберёмся.
— Ну вот и разбирайтесь, — ловко откосил я от бабьих разборок.
— Да, так вот: Яга — есть. Она на Земле. Но её никто не видел и она не локализуется. То есть смотрит, приглядывается. А в каком виде сформируется окончательно и покажется — никто не знает. Может в виде приглянувшегося образа, какой-нибудь иствикской ведьмы.
— Пятого элемента, блин, — хмыкнул я.
— Или так. И не одна Яга так, просто многие воплощённые тут ещё не проявились окончательно.
— Веселуха, часть вторая, — оценил я.
— Угу, — покивала Ленка.
Добрались мы до Стального и замка, поделились с партнёрами информацией, да и поржали уже вместе: всё же забавно получилось. А через пару дней — заказ. Охреневший в край Полевой, насилующий пейзанок, с травмами и даже смертями, который оказался… Местным колдуном-шаманом, законтролившим нечистика. Кто конкретно насилует — выяснять не стали, шамана благодарные соседи, со всем уважением, посадили на кол. А нечистика я прибил — там шаман завернул сознание в такое… что