Читать интересную книгу Цветок асфоделя - Шион Недзуми

— Малфой-младший в этом году должен пойти в Хогвартс, вот папашка и озаботился тем, чтобы у наследничка были козыри в рукаве, — буркнул Нокс, нервно закуривая. — А когда магическим всплеском расколол артефакт, примчался и заявил мне, что это я во всем виноват. Мол, негодные вещи я делаю. Ну и пусть тогда катится к дракклам вместе со своим змеенышем.

Гарри тем временем ощупывала палочку. Поврежденная, да, но не убитая. Эбеновое дерево имеет плотную, тяжелую структуру, прочную и однородную. Расколоть такую — сколько же усилий надо приложить? Впрочем, если постарался маленький маг…. Из эбенового дерева издревле делали амулеты против злых духов, считалось, что с помощью этого дерева можно убить демона, а в посуде из древесины черного дерева яды теряют свои свойства. Не все, но ослабляются значительно. Гарри проверяла это на практике.

Однако это тяжелая палочка, предназначалась для мощных, могущественных аур, и она совсем не подходила Малфою-младшему, не тому Люциусу, каким он был в школе, находясь под пятой своего отца. Эбеновое дерево подошло бы тому Люциусу, что выдержал Азкабан и рабство у Темного лорда. Выдержал и не сломался.

— Ричард, ты собираешься еще использовать эту палочку? — подняла глаза на начальника женщина.

— Хочешь изменить ее под себя? — прищурился Нокс.

Гарри повела плечами, шевельнула уголками губ. Не пропадать же добру.

— Бери, — махнул рукой уже немного успокоившийся Нокс. — Либо ты что-нибудь с этим сделаешь, либо все равно выбрасывать. После мелкого павлина-то, — пробурчал он.

Эрик смешливо фыркнул, Стоун отозвался одобрительным смешком.

— Не обижайся, но Люциусу в данный период больше подошла бы палочка из клена, — заметила Гарри.

— С пером павлина внутри! — рыкнул Нокс. — Я даже лично готов их ощипать.

Артефакторы переглянулись и дружно рассмеялись, представив себе эту картину. Нокс залезает в Малфой-менор и ощипывает драгоценных павлинов блондинистого семейства.

— Если не возражаешь, я задержусь сегодня в мастерской?

— Как тебе угодно. Кстати! — мужчина хлопнул себя по лбу. — Зарплата! Вы так долго ее ждали, — пропел он.

В руки каждого перекочевал мешочек с галеонами. Эрик засветился весь от счастья.

— На "Ночном рыцаре" съезжу в "Сладкое королевство" в Хогсмиде, — решил он, поглаживая позвякивающее сокровище.

— У Гарри, разумеется, целый список, — вопросительно потянул Нокс.

— Если все получится, палочку из него можно будет вычеркнуть, — отстранено улыбнулась Гарри и вернулась к своей работе.

Вечером Нокс оставил ей ключи от магазина, сказал пароль от щитовых чар, чтобы женщина активировала их, когда будет уходить. Если будет.

Гарри приглушила немного свет, ей не нужен был такой яркий, от него в подвальчике становилось жарко. Очистила свой стол от посторонних предметов и вынула спрятанную до времени палочку.

— Красавица, — ласково прошептала она, проводя кончиками пальцев по поврежденной древесине.

И как Люциус умудрился не оценить подобного. Мелкий еще, павлинчик-то!

Тонким ножом Мастер разрезала палочку до конца, благо черное дерево отлично поддавалось, положила его в специально сваренный раствор, позволяя дереву развернуться, как листу бумаги или плотному бутону цветка. И пинцетом, аккуратно, стала вытаскивать наружу шерсть единорога.

Олливандер в свое время говорил сущую правду: не волшебник выбирает палочку, а палочка — волшебника. Изредка, когда артефакт полюбил хозяина, даже после его смерти или проигрыша в бою, отказывался подчиниться победителю или родственнику. Как, например, Старшая палочка. После признания Гарри хозяйкой и Повелительницей Смерти, палочка перестала откликаться на зов других, искать других, более сильных волшебников.

Кровь создательницы успокоила ее.

Сейчас, в данное время, она принадлежит Альбусу Дамблдору, однако Гарри не сомневалась: артефакт будет искать ее, носительницу крови Смерти, прямого потомка богини. Ничего, с этим тоже можно будет разобраться позже.

Пока — важно создать артефакт. Палочка не признала Люциуса, осталась свободной. Отсутствие уз значительно облегчало работу.

Когда вся шерсть была вынута и выброшена — использованная, она потеряла свою силу — Гарри стала читать катрены, выводить руны прямо в воздухе, вливая в каждую собственную силу. Щиты над лавочкой обязаны выдержать. Она сглаживала, убирала следы взаимодействия шерсти единорога и черного дерева, их связь.

Дерево разворачивалось, приобретало глянцевый блеск. Гарри достала его щипцами, прокручивая в воздухе, медленно высушила теплыми струями. Не до конца, ровно настолько, чтобы перестал стекать ручьями раствор.

Сердцевиной послужит прядь волос некроманта и цветок асфоделя. Из надреза на ладони на стол упала алая капля, из которой вытянулся белоснежный цветок, похожий на розу и лилию одновременно, как писал один поэт.

Дерево спланировало в следующий раствор, уже обычный, пропитывающий, стандартный. Пока волшебница занялась асфоделем. Следовало преобразовать его магическую суть, придать форму ядра для палочки и связать с прядью волос некроманта. Для палочек всегда использовали удобные по физическим параметрам сердцевины — будь то шерсть, перо или сердечная жила, их не нужно было лишний раз преобразовывать, изменять. Не то, что цветок.

Гарри не искала простых путей. Эта палочка будет только ее, и подчиняться станет только ей. До конца жизни.

Кровный ритуал, и темное дерево обволакивает белоснежную сердцевину, переплетенную тонкими черными нитями, поглощает и заключает в себе. В этом отличие палочек на заказ от оптового изготовления — все они служат только одному владельцу, ведь заклинают на кровь. За время "правления" Дамблдора, после падения Темного лорда и аристократов, даже такие простые кровные ритуалы были признаны темными.

К утру, когда над Лютным занимался серый рассвет, отполированная палочка легла на стол. Гарри устало откинулась на спинку стула. От растраты энергии напал жуткий голод, перед глазами все плыло и кружилось. И вместе с тем пришла эйфория. Подрагивающими пальцами коснулась она черной рукояти палочки, обхватила ее. Дерево под ладонью нагрелось, и острый кончик выпустил сноп фиолетовых искр. Артефакт послушно отозвался новой — теперь уже единственной — владелице. Хотелось петь и танцевать. Колдовать и превращать все подряд. Гарри даже не замечала, какой беззащитной, практически голой, чувствовала себя без палочки.

Взмах, и запотевшие стекла распахнулись, пропуская внутрь морозный, предрассветный ветерок. Он смешался с запахами трав и огня, что пропитали весь подвал за бессонную ночь, мимолетно коснулся разгоряченной кожи щек волшебницы. Гарри упоенно вдохнула его, подставляя влажные шею и плечи, облепленные мокрыми от пота волосами. Очищающие легли более ровно, чем обычно, легко и привычно. Да, с палочкой определенно колдовать намного проще. По крайней мере, в повседневной жизни.

Гарри от души зевнула, чуть ли не вывихивая челюсть. Хорошо, у нее завтра… нет, уже сегодня, выходной. Работать в таком состоянии она попросту не способна.

Помещение проветрилось, на всякий случай женщина наложила стирающие чары из аврорского арсенала, что в свое время любезно подсказал Кингсли, который не желал, чтобы Героиню поймали на горячем. Теперь даже самая лучшая ищейка не обнаружит в этом подвале следов проведения кровных ритуалов. Окно захлопнулось, повинуясь движению кончика палочки, вещи легли на свои места, освобождая рабочее место. Гарри выключила свет, закрыла помещение, врубив защитные чары. И, напевая себе под нос, неспешно направилась домой.

В свете сумерек Лютный казался серым, почти бесцветным. И странно притихшим, как будто все вокруг вымерли.

— Мяу!

А, нет, жизнь имелась!

— Привет, Мерлин, — улыбнулась Гарри.

Женщина присела на корточки, чтобы погладить котяру. Здоровенный черный книзл являлся грозой всех животных в их дворе-"колодце". С разбойничьей мордой обходил он свои владения и неугодным немедленно задавал трепку. Принадлежал никому и всем одновременно — то есть кормили его тоже всем двором. Зато можно было быть уверенным, что ни крыс, ни мышей в помещениях не было. Наглая морда, прозванная за какие-то заслуги Мерлином, этого попросту не допустила бы.

— Мяу! — прозвучало жалобно и требовательно одновременно.

— У меня только яблоки.

— Мяу?

— Да, зеленые.

— Мяу!

— Знаешь, приличные коты не едят яблоки.

— Пф.

Гарри весело улыбнулась. Как и любой книзл, Мерлин был умнее других животных. А вот вкусы в пище имел странные. И с первого же дня повадился охотиться на яблоки в квартире Гарри. Частенько их можно было увидеть идущими через двор и ведущими переговоры по поводу кислых или сладких плодов. Отчасти именно это примирило соседей с женщиной: Мерлин плохих людей чувствовал и обходил их стороной, а к новенькой привязался.