Россия намерена: а) поддерживать коллективные усилия по укреплению правовых основ в межгосударственных отношениях; б) противодействовать попыткам отдельных государств или групп государств подвергать ревизии общепризнанные нормы международного права, отраженные в Уставе ООН 1945 г., Декларации о принципах международного права 1970 г., Заключительном акте Хельсинки 1975 г.; в) содействовать кодификации и прогрессивному развитию международного права, прежде всего осуществляемым под эгидой ООН, достижению универсального участия в международных договорах, их единообразному толкованию и применению; г) продолжать усилия по совершенствованию санкционного инструментария ООН, вести дело на коллегиальной основе после всесторонней проработки, прежде всего с учетом их эффективности для решения задач поддержания международного мира и безопасности и ненанесения ущерба гуманитарной ситуации; д) вести дело к завершению международно-правового оформления государственной границы Российской Федерации, а также границ морского пространства, в отношении которого она осуществляет суверенные права и юрисдикцию, при безусловном обеспечении национальных интересов России.
Как отмечает В. В. Путин, «мы выступаем за верховенство международного права при сохранении ведущей роли ООН»54.
А. И. Бастрыкин – председатель Следственного комитета Российской Федерации – высказался против верховенства международного права и предлагает исключить из п. 4 ст. 15 Конституции слова: «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» и вписать положения о главенстве национального (российского) права55. Свое предложение А. И. Бастрыкин подкрепляет тем, что такие известные западные юристы-международники, как Кельзен, Лаутерпахт, Руссо, Джессеп, Ссель, исходили из полного подчинения национального права международному. По его мнению, концепция примата международного права после Второй мировой войны была навязана ФРГ, Италии, Японии и РФ.
С предложениями А. И. Бастрыкина нельзя согласиться по следующим основаниям.
Например, известный немецкий ученый Г. Кельзен всегда выступал за примат международно-правового порядка, т. е. права. В подтверждение этого тезиса я приведу следующую пространную цитату из работы Г. Кельзена: «Повсеместно, и в особенности сторонниками дуалистической концепции, допускается, что государства или, если избегать персонификации, государственно-правовые порядки скоординированы по отношению друг к другу, юридически разграничены по областям действия, особенно в территориальном аспекте. Это возможно только в том случае, если под отдельными государственными правовыми порядками предполагать существование некоего правового порядка, который их координирует и определяет пределы их взаимной компетенции. Этим высшим порядком может быть только международно-правовой – фактически, он таковым и является. Иными словами, данную функцию выполняют нормы позитивного международного права (курсив мой. – К. А.)». Далее Г. Кельзен высказывает еще одну важную мысль: каждое государство может действовать как аппарат принуждения только в тех пределах, которые закреплены за ним и гарантированы международным правом56.
Таким образом, Г. Кельзен однозначно признавал примат международного права.
В трудах Г. Лаутерпахта, например в книгах «Function of Law in International Community», 1933 и «An International Bill of the Rights of Man», 1945, я не нашел даже намека на отрицание верховенства международного права.
Напоминаю, что п. 4 ст. 15 Конституции РФ гласит: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».
В этом положении Конституции РФ идет речь о единстве национальных и международных норм, об обеспечении правопорядка путем имплементации норм международного права.
Я соглашаюсь с мнением Г. Кельзена в том, что «международно-правовые нормы, в особенности нормы, созданные через международные договоры, должны распространяться на все возможные предметы, включая и те, которые до этого ретушировались правовыми порядками отдельных государств»57.
Что касается США, то согласно ст. IV Конституции международное право составляет часть права страны. Все правообразующие международные Конвенции, ратифицированные США, обязательны для американских судов, хотя бы они находились в противоречии с более ранними нормами американского статутного права. Таким образом, согласно практике США, как международное обычное, так и конвенционное право стоит выше предшествующего ему внутреннего права, но при том условии, что нормы международного права не противоречат Конституции США. С этим положением трудно не согласиться.
По мнению А. И. Бастрыкина, примат верховенства международного права ограничивает суверенитет РФ. Это не так. Любое государство, в том числе и Россия, не подпишет договор, а тем более не ратифицирует его (именно такие договоры имеются в виду в п. 4 ст. 15 Конституции), если он будет в той или иной степени противоречить Конституции, возможно, и законодательству РФ.
VI. Международное право – динамично развивающаясясистема права
Под влиянием объективных событий, дальнейшего развития и углубления глобализации и расширения международного сотрудничества в международном праве сформировался ряд самостоятельных отраслей, прежде всего международное трудовое право и международное процессуальное право.
Международное трудовое право, считает Д. К. Бекяшев, это отрасль международного публичного права, представляющая собой совокупность правовых норм, регулирующих отношения между субъектами международного права, касающиеся трудовых прав человека, занятости, условий труда, социального партнерства, социального обеспечения и трудовой миграции58. Нормы этой отрасли права кодифицированы в более чем 200 конвенциях и большом количестве двусторонних соглашений.
Кафедре международного права Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА) принадлежит большая заслуга в обосновании становления международного процессуального права и определении его принципов и институтов. Международное процессуальное право – это совокупность принципов и норм, регулирующих порядок осуществления прав и обязанностей субъектов международного права, деятельности международных судебных и арбитражных органов59.
Справедливости ради отмечу, что еще в начале XX века видный советский юрист-международник Е. А. Коровин обратил внимание на наличие этой отрасли права. Однако под международным процессуальным правом он понимал только процесс разрешения и урегулирования межгосударственных споров60.
В последние годы заметно увеличилось количество межгосударственных объединений, например ЕАЭС, НАФТА, КАРИКОМ, БРИКС, САКУ, АТЭС и др. Правовой статус многих этих объединений наука международного права не определила. Проведенные рядом российских авторов исследования являются противоречивыми61. Они именуются по-разному: межгосударственное интеграционное объединение или межгосударственная организация62. В монографии, посвященной специально правовым механизмам АТЭС, правовой статус последнего не определен63.
Американские специалисты Г. Шаффер и Т. Гинзбург справедливо призывают к расширению научных исследований новых проблем международного права.
По их мнению, необходимы эмпирические исследования в области международного права. Как уже отмечалось в начале этой статьи, в научных трудах последнего времени наблюдается отход от теоретических споров и значимости международного права. Эти авторы пытаются сконструировать «условную теорию» международного права. (Conditional International Law Theory). С помощью этой теории авторы пытаются объяснить, как и при каких обстоятельствах функционирует международное право64.
В Российской Федерации и в других странах ведутся исследования актуальных проблем современного международного права, но не всегда можно согласиться с их предложениями. Отмечу некоторые из них.
Т. Р. Короткий предлагает новый подход к содержанию суверенитета: во-первых, суверенитет как внутреннее понятие есть высший политический авторитет как таковой; во-вторых, суверенитет в международных отношениях означает государственную самостоятельность в качестве субъекта внешней политики; в-третьих, суверенитет есть совокупность международных легально существующих свобод, которыми обладает государство в определенный момент времени. По его мнению, третье качество суверенитета может отторгаться, например, в связи с вступлением государства в интернациональное объединение. Именно на основе этого качества суверенитета, считает Т. Р. Короткий, каждое государство – член ЕС делегирует ему определенные национальные полномочия и наделяет его международной правосубъектностью65.