- А документов никаких нет? - прекрасно это понимал и товарищ капитан.
- Да какие документы! - махнула рукой я, мол, прекрасно его понимаю. - Если только бабушкино фото предоставить. Она как раз это кольцо очень долго носила.
- Ну хоть что-то, - кивнул в ответ капитан.
Потом были долгие "разговоры" о тяжелой жизни в империалистической и капиталистической Японии, о сложности пути в Советский Союз и страхе за своё будущее, если ничего не выйдет, а уже все будут знать, что у неё в Союзе родственники.
Уже поздним вечером капитан подошёл ко мне на улице.
- Не будете против, если я закурю? - спросил он.
- Нет, конечно. - Улыбнулась я. - Я хоть сама не курю, но кажется столько времени этим дымом дышу, что пора в заядлые курильщики записывать.
- Антонина Тимофеевна, вы же понимаете, что родня эта... Геморрой одним словом. - Прямо сказал капитан. - Что не будь ей там тяжело, она бы и не вспомнила о вас. Одно нытьё. Работа тяжёлая, да по десять часов, жильё маленькое, плитка электрическая стоит на тумбочке рядом с койкой. И ни помощи, ни поддержки, и очень тяжело. Перспектив видите ли никаких. А на вопрос, чем планирует заниматься у нас, замечательный ответ. Не знаю. Прилетела стрекоза.
- Так вот и хорошо. У нас и рабочий день короче, и отпуск есть, и жильё за работу дают, и даже за вредность платят. И работы столько, что на любую группу здоровья найдётся. Я ведь тоже всей воздушности не понимаю, я больше к муравьям. А нет, так и слуг у нас нет. - Ответила я.
- А статья за тунеядство есть, - засмеялся капитан. - Ну, смотрите. Под вашу ответственность.
Ещё с месяц мы разговаривали о несуществующих родственных связях. Начали ещё в приграничном городке, в небольшом домике, который нам рекомендовали, чтобы остановиться.
И только потом, гуляя вдоль реки в один из вечеров, я задала вопрос давно рвущийся с языка.
- Как он? - спросила я глядя на речную гладь.
- Кто его знает. Участвовал в попытке военного переворота с целью сбросить патронат американской администрации. Еле выжил. Последняя весть от него была десять лет назад. - Тихо ответила она. - Я должна вернуть тебе это. Его носил он, говорил, что это наследственная вещь в твоей семье. На моей руке он оказался только для того, чтобы быть узнанной. Он говорил, что рассказывал обо мне.
Она достала из кожаного мешочка с какой-то то ли пылью, то ли золой, что носила на верёвке на шее, моё кольцо.
- Надо же, впору. А было когда-то сильно велико. - Усмехнулась я, разглядывая кольцо на своём безымянном пальце. - Ты из-за него бежала из страны? Почему ко мне?
- Нет. Меня ищут, считая, что я могла оказывать влияние на высокопоставленных чиновников и знать их секреты. - Посмотрела она прямо мне в глаза. - В моей комнате кто-то был в моё отсутствие. И за мной следили в последние несколько дней. Я еле унесла хвост. Немного помогли сами преследователи. В моей комнате неожиданно случился пожар, когда я должна была в ней спать.
- А ты в ней не спала? - уточнила я.
- Конечно. Кто спит там, куда пробрался чужак? Наше общежитие это бывший мукомольный завод. Там очень большие воздуховоды. И забравшись в люк можно отползти на несколько этажей. А в сутолоке и панике легко потеряться. - Рассказала Курико. - И выбора не было. Труда и скромности быта я не боюсь. Но петлять как заяц по всей стране, постоянно меняя маски... Я долго не смогу, я не он. Другого пути, как просить защиты у женщины своего брата, я не видела.
- Да с чего ты решила, что я вообще узнаю кто ты такая? - провела я по шраму на шее.
- Он говорил о тебе не просто как о жене. Он говорил с восхищением. А значит, я думаю ты знаешь, что он мог бы тебя просто убить. Или даже просто сбежать. Убили бы тебя свои. За связь с ним. - Озвучила она мои давние выводы. - И знаешь, если связь такова, что мужчина помнит о ней всю жизнь, и бережёт, как нечто ценное... То женщина тем более не забудет. У тебя нет мужчины. А ты красива.
- С моей должностью даже макака имела бы на свою руку пару кандидатов. Внешность здесь не главное. - Фыркнула я.
- Так чем же тебя кандидаты не устроили? - еле заметно улыбнулась Курико.
- Разрез глаз не тот, - скривилась я.
Сёстрам я появление Курико не объяснила, представила на русский манер Кирой. Аня и Дина были достаточно мудры, чтобы не удивляться и не задавать лишних вопросов. Тем более, что сначала закипела работа над монастырём. Я старалась добиться признания в полуразрушенном комплексе важного свидетельства прошлого. Статус памятника истории давался очень сложно.
- Антонина Тимофеевна, вы не понимаете! Дадим статус, признаем памятником и надо реставрировать! Вы представляете себе затраты? И на что? Кому он нужен посреди тайги? - не выдержал однажды один из высокопоставленных чиновников министерства.
- То есть, дело в финансировании? - уточнила я.
На тот момент казалось, что я упёрлась в стену. Тем более как раз случилась та судьбоносная драка племянника. Но ответ и помощь пришла откуда не ждала. На работы в монастырь предложил отправлять заключённых начальник одной из близлежащих колоний. А у Нестора Кузьмича появился приятель. Отец одного из участников казанской "тяп-ляп". Тот должен был отбывать тринадцать лет, а отец уже был в возрасте, и боялся сына не дождаться. Поэтому и переехал поближе к колонии. А так как был он не просто строителем, а реставратором, участвовавшим даже в восстановлении Екатерининского дворца в Царском селе, то это был просто подарок судьбы!
Но главное, появились деньги. Сначала совсем немного. А потом и всё ощутимее. С конца восьмидесятых и вовсе картина, когда появлялись крупные ребята в спортивных костюмах и задерживались на несколько дней, а то и на пару недель. При этом не только работая, но и помогая деньгами.
- Нестор Кузьмич, ОБХСС придёт. - Предупреждала я.
- Пусть приходят, мы и им работу найдём. Столько дел, столько дел. - Осматривал оживающие развалины словно помолодевший эсер.
Были здесь и другие ребята. Те, что не могли найти покоя после Афганистана. Их я понимала, и они это чувствовали.
А потом случилась новая беда. В восемьдесят третьем у младшего племянника родилась дочь. Дина, которая год пыталась принять выбор сына, сначала очень скептически отнеслась к новости о беременности снохи.
- Дина Тимофеевна, а вы кого хотите, чтобы вам родили? Внука или внучку? - спросила её в недобрую минуту соседка по части, работавшая акушеркой.
- Да пусть хоть урода родит, меня это не касается, - в сердцах произнесла сестра, о чём потом никак не могла забыть.
Девочка родилась точной копией Дины. Но с врождённым пороком сердца. Незрелые кожные покровы и ещё целый перечень того, что было не так. Врачи в роддоме уговорили, что даже оформлять рождение не стоит. Мол девочка не жилец, с таким сердцем ей даже плакать нельзя. Не успеют оформить документы о рождении, как придётся хоронить. Едва узнав об этом, сестра с мужем использовали все связи, чтобы аннулировать отказ, и забрали девочку себе. Так у нас появилась общая внучка.