Читать интересную книгу Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

Его удары стали гораздо искуснее. Поняв, что если мертвец не сможет двигаться, то он не сможет и преследовать его, Конан, он направил жуткий удар по коленям мумии. Кости треснули, и мумия рухнула, извиваясь на пыльном резном полу. Но в ее высохшей груди горела неестественная жизнь. Она, шатаясь, поднялась на ноги, и, накренясь, двинулась за юношей, таща за собой покалеченную ногу.

Снова Конан нанес удар, и нижней части лица мумии как не бывало: челюсть с грохотом отлетела в тень. Но кадавр не останавливался. Низ его лица было просто кучей торчащих белых костей, над которыми горели два огня из пустых глазниц, но он тащился за своим врагом в безустанной механической погоне. Конану начало казаться, что лучше бы ему было остался снаружи, с волками, чем найти приют в этом проклятом склепе, где то, что должно было умереть тысячи лет назад, все еще подкрадывается, чтоб убить.

Вдруг что-то схватило его за лодыжку. Потеряв равновесие, он во весь рост растянулся на грубом каменном полу, бешено пытаясь освободиться от мертвой хватки. Он глянул вниз и почувствовал, как застыла его кровь, когда он увидел, что отрубленная рука трупа сжимает его ногу. Когти костлявой руки впивались в его тело.

Над ним замаячила страшные очертания кошмара ужаса и безумия. Искалеченное, искромсанное лицо трупа злобно смотрело на него сверху, а одна его лапа тянулась к его горлу.

Конан среагировал инстинктивно. Со всей силы двумя ногами он двинул в сморщенный живот мертвеца, наклонившегося над ним. Взлетев в воздух, мертвец с грохотом свалился за ним, как раз в огонь.

Конан схватил отрубленную руку, которая все еще сжимала его ногу. Он рванул ее, отодрал от ноги и швырнул в огонь, туда, куда полетела вся мумия. Он сжал свой меч и развернулся к огню. Но битва была окончена.

Высушенная чередой бесчисленный столетий, мумия горела в огне как сухое дерево. Неестественная жизнь в ней еще была, потому что она пыталась выпрямиться, в то время как языки пламени лизали ее высохшее тело, перескакивая с одной части тела на другую и превращая ее в живой факел. Она почти выкарабкалась из огня, когда ее покалеченная нога отлетела, и мумия превратилась в массу ревущего огня. Одна пылающая рука вывалилась из огня, судорожно дергаясь. Из углей выкатился череп. Через минуту мумия была полностью уничтожена, и от нее остались только несколько горящих углей и почерневшие кости.

6. МЕЧ КОНАНА

Конан перевел дыхание с глубоким вздохом, потом вздохнул еще раз. Напряжение спадало, оставляя слабость во всех членах тела. Он отер холодный пот страха с лица и пригладил рукой взъерошенные волосы. Мумия мертвого воина наконец-то была действительно мертва, и великолепный меч был теперь его, Конана. Он сжал его снова, ощущая его вес и мощь.

На мгновение он задумался о том, не провести ли ему ночь в этой могиле. Он смертельно устал. Снаружи его ждали волки и холод, и даже его врожденное чувство ориентации дикаря не могло помочь ему в выборе направления в беззвездную ночь на этой странной земле.

Но внезапно его охватило волнение. Наполненная дымом комната была зловонной не только от пыли веков, но и от горящей давно мертвой человеческой плоти, - странный запах, ноздри Конана никогда еще не чувствовали ничего подобного, вызывал отвращение. Пустой трон, казалось, злобно глядит на него. Чувство присутствия еще кого-то, которое Конан ощутил когда впервые вошел в комнату, крепко держало его. По его спине поползли мурашки, когда он подумал о том, чтобы лечь спать в этой комнате.

И теперь с новым мечом, он был полон уверенности. Его грудь распрямилась, и его меч описал несколько свистящих кругов в воздухе.

Мгновением позже, одетый в старый меховой плащ и держащий факел в одной руке и меч в другой, он выскользнул из пещеры. Не было никакого признака, говорящего о присутствии волков. Один взгляд наверх, и стало ясно, что небо очистилось. Конан изучил звезды, сверкавшие между клочьями облаков, и снова направился на юг.

№4

Роберт Говард.

«Башня Слона»

…Легенды утверждают, что самый великий воин Гиборейской эры — по словам немедийского летописца, «ногами, обутыми в грубые сандалии, попирал украшенные самоцветами престолы королей» — появился на свет на поле боя, и этим была определена его дальнейшая судьба. Это было вполне вероятно, ибо киммерийские женщины владели оружием не хуже мужчин, и не исключено, что мать Конана, носившая его под сердцем, устремилась в бой, отражая нападение ванов — извечных врагов киммерийцев.

Так или иначе, доподлинно известно, что все его детство было связано с войнами, почти беспрерывно бушевавшими между киммерийскими кланами. Унаследовав от отца — известного кузнеца — богатырскую стать, он участвовал в битвах с того момента, когда впервые смог удержать в руках меч. Ему еще не было пятнадцати лет, когда объединившиеся племена киммерийцев штурмовали и сожгли пограничный город Венариум, возведенный аквилонцами на временно захваченной ими киммерийской территории. Конан был одним из первых ворвавшихся тогда в крепость. С тех пор его имя все чаще вспоминали у костров соплеменников и на советах старейшин. Однако, через некоторое время после штурма Венариума, Конан попал в плен к гиперборейцам, бежал, а потом, вместо того, чтобы вернуться на родину предков, отправился странствовать на юг. На его пути оказался Аренжун — известный Город Воров, где и началась его карьера профессионального вора и грабителя…

* * *

Тусклый свет факелов с трудом пробивался в узкие улочки квартала Мауль, где до утра пили и веселились воры и разбойники, собравшиеся здесь со всего города. Тут они могли отвести душу — порядочные горожане обходили квартал стороной, а ночная стража, щедро подкупленная кровавыми деньгами, не вмешивалась в темные дела. Из угрюмых закоулков то и дело доносились женский смех, шум пьяной драки или звон клинков. Из открытых окон и дверей бесчисленных притонов тянуло кислым запахом дешевого вина и потных тел, слышался грохот кулаков и кружек по крепко сколоченным деревянным столам. В одном из таких притонов под низким бревенчатым потолком пировали проходимцы всех мастей: мелкие воришки, ловкие похитители женщин, опытные карманные воры, хвастливые забияки со своими девками. Большинство их было местного происхождения смуглыми, черноглазыми заморийцами с острыми кинжалами за поясами и вероломными душами. Хватало и чужестранцев, пришедших в Аренжун из далеких, полулегендарных стран.

Среди них был могучий молчаливый великан, изгнанник-гипербореец с широкой саблей у пояса — в Мауле оружие носили в открытую. Был здесь и шемит-фальшивомонетчик с крючковатым носом и курчавой черной бородой. На коленях светловолосого гундерца-наемника и бродяги, дезертировавшего из какой-то разбитой армии, сидела бритунская проститутка. Толстый веселый головорез, пользовавшийся огромным успехом у окружающих своими сальными шутками был профессиональным похитителем женщин, приехавшим в Замору из дикого Котха, чтобы продемонстрировать здесь свое искусство. К несчастью он не знал, что в этой стране грудные дети разбирались в таких вещах лучше чем он, обучавшийся своему ремеслу всю жизнь. Вот он, устав описывать прелести очередной девушки, намеченной для похищения, приложился жирными губами к огромной кружке пенящегося пива. Сделав глоток и смахнув пену с губ, толстяк заговорил снова:

— Клянусь Белом, богом всех воров и разбойников, Я покажу им, как надо красть женщин. Еще до рассвета я увезу ее к границам Заморы, а там меня уже давно ждет караван. Король Офира обещал мне триста серебряных слитков за молодую ядреную бритунку благородных кровей. Сколько я скитался, переодетый в нищего по пограничным городам, выискивая подходящую девушку! И наконец нашел настоящую красавицу!

Он сладострастно причмокнул губами.

— Мне известно немало людей в Шеме, которые не сменяли бы ее даже на тайну Башни Слон, — закончил котхиец, возвращаясь к своему пиву.

Кто-то потянул его за рукав, и толстяк повернул голову, грозно нахмурив брови. Рядом стоял высокий, атлетически сложенный юноша. Незнакомец выделялся среди местной публики как матерый волк в стае дворняжек. Дешевая туника скорее подчеркивала, чем скрывала его могучие мускулы, тесно обтягивая широкие плечи и мощный торс. С загорелого до черноты лица сквозь упавшую на лоб черную прядь волос проницательно смотрели голубые глаза. У пояса юноши висел длинный меч в потертых ножнах. Котхиец невольно отшатнулся — до сих пор ему не приходилось встречать людей такого типа.

— Ты говорил о Башне Слона, — произнес чужак с сильным, твердым акцентом. — Я много слышал о ней. Что за тайна кроется в этой башне?

В поведении юноши не чувствовалось ничего угрожающего, а выпитое пиво и поддержка слушателей добавили котхийцу смелости — его прямо распирало желание выговориться, убежденность в собственной значимости росла в нем с каждой минутой.