― он нежно коснулся кончиками пальцев раскрасневшейся щеки Риты. Глаза её были закрыты, лишь ресницы едва заметно подрагивали. ― Взгляни на меня.
Рита приоткрыла глаза, кажется, в первый раз с того момента, как Женя только-только взял её.
«Слава Богу, ― подумал он, ― она не видела моего перекошенного лица». А вслух произнёс:
― Ты как? ― ему важно было знать.
― Жить буду, ― тихонько улыбнулась Рита. Её звонкий голос чуть охрип и звучал как-то иначе.
― Тебе хоть понравилось? ― Женя со смесью тревоги и любопытства заглянул ей в глаза.
― А по мне не видно? ― Рита провела тыльной стороной ладони по глазам, стирая остатки слёз. ― Всё было прекрасно! ― она запустила прохладные пальцы в его растрёпанные волосы.
Женя благодарно выдохнул и, устроившись рядом с Ритой, положил голову ей на грудь. Она продолжала перебирать его волосы, что-то тихо напевая, а Женя соскользнул, убаюканный волшебным голосом, в сон без сновидений.
Солнце давно перевалило зенит, и дело шло к вечеру, однако разнообразные полевые цветы ещё не успели закрыться. Женя насобирал для Риты целую охапку, и Громова, загорелая и счастливая, в выцветшей рубашке-ковбойке с закатанными по локоть рукавами, вплетала нежные зелёные стебли в рыжие волосы. Сам Женя так и не постиг премудрости плетения венков, поэтому только смотрел на то, как мелькают, закручиваясь, листья и цветы в ловких пальцах Риты.
Они гуляли уже довольно долго и в какой-то момент наткнулись на Лёшу Орлова, который, бросив всё, что было связано с раскопками, занимался любимым делом ― ловлей насекомых. Женя так и не понял, что этот разговорчивый студент-энтомолог забыл среди геологов.
Вокруг колыхался под порывами степного ветра мятлик, а Орлов увлеченно щёлкал «Полароидом». Рядом с ним на примятой траве лежали сачок для ловли бабочек и банка-морилка, вонявшая ацетоном всякий раз, как Лёша её открывал.
― Эй, ты! ― окликнул Женя встрепенувшегося студента. ― Лёша, можешь нас сфотографировать? ― получив от Риты ощутимый тычок в бок, Женя добавил: ― Пожалуйста.
― Не вопрос, ― бодро отозвался Орлов. Он бросил сачок на траву и, повозившись с фотоаппаратом, произнёс: ― Так, Рита, Евгений Николаевич, встаньте вот сюда. Нет, немного левее, ― командовал Орлов, выбирая наиболее удобную позицию для снимка. ― Вот, здесь хорошо!
Женя обнял рукой Риту за талию и притянул к себе. Она почти дышала теплом, нагревшись на солнце, игравшем на фиалках в её волосах.
― Сделай две фотографии, ― попросил Женя, когда Орлов уже приготовился щёлкать стартовой кнопкой.
Вспышка на мгновение ослепила, а затем ещё раз, но Женя не моргнул, а продолжал смотреть в объектив фотоаппарата. Возможно, подумал он, это единственное вещественное доказательство того, что их роман не был сном, которое останется после жаркого лета. Не улетит вместе с песком куда-то в выгоревшие дали.
― Что спеть тебе вечером? ― спросила Рита, когда они, взявшись за руки, шли через раскоп обратно в палаточный лагерь.
― Что-нибудь из Цоя, если можно, ― Жене всё ещё бывало неудобно просить у Риты песни, которые она играла для него одного.
― Для тебя всё что угодно, ― улыбнулась Рита. ― Ведь осталось так мало тёплых дней лета.
― Молчи, Маргарита! ― Жене не хотелось думать о том, что практика скоро закончится, хотя совсем недавно, казалось, миллионы лет назад, когда по земле ещё бродили степные мамонты, он бы отдал всё, чтобы студенты вообще не приезжали. ― И не грусти, ― он уже уловил в её голосе философские нотки, которыми открывались размышления о райских птицах. ― Времени ещё километры.
Глава 10. Прощание
Середина 90-х
Когда Сергей Сергеевич только привёз студентов на практику, Жене казалось, что эти четыре недели будут длиться вечно.
Теперь же он чувствовал, что этих двадцати восьми дней и не было вовсе. Как будто он увидел пыльный «ЛиАЗ», моргнул, и перед ним стоит всё тот же бело-синий автобус. Вот только степь за это время выгорела ещё сильней, нос почти сросся, а сам Женя безнадёжно влюбился.
Он покосился на Риту, одетую так же, как и когда она приехала на практику: закатанные по колено штаны от афганки, рубашка и стоптанные кеды. Свой вещмешок она, правда, в кои-то веки отдала водителю, грузившему вместе с парнями-студентами вещи в багажник.
Она стояла рядом с ним, маленькая и на удивление спокойная. Её рыжие волосы, нестерпимо блестевшие на солнце, чуть выгорели и отросли за прошедшее время. Рита перехватила их полоской ткани, и пёстрые концы свешивались через выступающие под распахнутым воротом рубашки ключицы на пышную грудь.
Жене нестерпимо захотелось поцеловать Риту. В последний раз перед расставанием ощутить тёплый солоноватый вкус её губ, запустить пальцы в огненные пряди, но он не рискнул. Слишком много народа вокруг, слишком близко город с его цивилизацией, уже протянувшей к отряду свои щупальца.
Ему и самому вскоре придётся вернуться туда, вдруг понял Женя. Снова окунуться в бесконечную бумажную волокиту, дурацкие очереди и причитания матушки, неизменно сводившиеся к тому, что красавец-сыночек сидит в своих непонятных полях вместо того, чтобы жениться и растить таких же красивых внуков с покладистой женой.
«А ведь я мог бы привезти ей Риту, ― подумал Женя, глядя на стоявшую рядом с ним девушку, успевшую за короткое время стать для него много большим, чем просто студенткой поневоле или командировочной любовницей. ― Посмотрел бы, кто кого». ― Мысль познакомить свою матушку с Ритой показалась ему забавной. Но вместо этого он сказал:
― Я вернусь в город где-то в конце августа. ― Морской ветер трепал волосы Риты. Женя упорно делал вид, что смотрит на бескрайние синие волны, но взгляд то и дело соскальзывал. ― Позвони мне тогда.
― А ты приезжай в гости. ― Рита порывисто обняла его, прижавшись всем телом, пахнувшим теплом и травами. Женя притянул её к себе, чувствуя, как бьётся под руками растревоженное сердце. Пусть сопляки думают, что хотят. ― Мама обрадуется. ― Она провела рукой по его волосам, пропустив сквозь пальцы пряди. Сейчас не хотелось думать и говорить, важно просто запоминать мгновения, чтобы бережно сохранить их, подобно гербарию, в памяти.
― Вряд ли, ― поморщился Женя. ― Я старше тебя почти на двадцать лет. ― В глазах Риты отражалось море. ― И гол как сокол. ― Его действительно это волновало. Что он мог предложить яркой перспективной девушке? Зарплату младшего научного сотрудника или