Читать интересную книгу Простое море - Алексей Кирносов

— Пошел! Эй, на шхуне! Выбирай проводник!

Август машет рукой и выпускает трос за борт. Трос ползет в воду бесконечной светло-коричневой змеей. Матрос быстро распускает бухту, к коренному концу которой уже закреплен тяжелый оцинкованный коуш буксирного троса. Все разыгрывается как вальс по нотам.

— Что, Август Эдуардович, в обед будем дома?

К Августу подходит матрос Русев. Это он забросил конец на шхуну, и теперь он чувствует себя именинником. Сапоги у него не промокают, новый ватник хорошо греет ладное, коренастое тело, в субботу — получка. Он только недавно демобилизовался из военного флота. Служил пулеметчиком на торпедных катерах. Там он видывал виды почище этого.

— Когда придем, тогда и будем. Может, немного позже.

— Позже не надо, — улыбается Русев. — Я сегодня договорился на три часа с одной школьницей в кино сходить. У нее как раз уроки кончаются. А вечером мама не пускает.

Со скрежетом потянулся по палубе буксирный трос.

— Давай-ка помогай ребятам буксир вываливать. Про любовь потом поговорим.

Август сам поднимает трос и тянет его к борту. Шипя паром, крутится лебедка и стравливает с барабана поблескивающие крутые шлаги. Они разматываются в прямую гудящую нить, теряющуюся в черной воде. На другом конце нити — «Аэгна». Матросы шхуны еще выбирают пеньковый проводник. Август внимательно смотрит на них. Скоро из воды покажется коуш буксирного троса. Тревога прошла. На душе спокойно. Можно считать, что полдела сделали. Большая волна подняла «Нептуну» на свой гребень. Трос натянулся и вышел из воды.

— Быстрее трави! — кричит Август. Эхом доносится с «Аэгны»:

— Трави проводник!

Трос опадает. Но «Нептун» стремительно катится вниз с гребня волны, трос снова натягивается, проносится у Августа над головой, вытягивается перпендикулярно борту и вдруг шлепается в воду. «Лопнул!»

Август понял это раньше, чем до него долетел звук, похожий на отдаленный пистолетный выстрел.

— Проводник лопнул, — говорит Русев. — Теперь уже в кино не успеть.

— А пошел ты... Вирай буксир! — кричит Август. — Русев, готовь бросательные. Боцмана, живо! Пусть даст еще бухту проводника.

Трос, извиваясь, ползет обратно на борт. Подходит старпом.

—Так хорошо началось, — с горькой улыбкой говорит Август. — Я уже было настроился…

— Не надо было настраиваться. Впрочем, не вешайте нос. Ведь такая волна — странно было бы, если бы нам все удалось с первого раза. Так практически не бывает. А самое страшное будет, если...

Удар. Еще удар.

— Вот это, — спокойно произносит старпом. Еще один тупой удар сотрясает корму. Август сжимает голову руками. «Сколько их еще будет?»

— Ну, я полез, — говорит старпом. — Кажется, опять в румпельном. Если крикну из люка — сразу давайте людей и аварийный материал.

Старпом скрывается в люке румпельного отделения. Август слышит, как залязгала якорцепь. Каховский решил подобрать канат. А что толку? Все равно здесь везде камни. В общем, капитану виднее, как калечить судно. Август стоит и ждет, что крикнет старпом из румпельного...

28

Волна, оборвавшая проводник, рухнула на шхуну и сдвинула ее сразу на полметра в воду. Правый борт задрался еще выше. Мокрые люди все еще не выпускают из рук до смешного легкий трос. Минуту назад его тянули вдесятером, с помощью лебедки. Демидов первый бросает трос. Он шлепается на палубу, мокрый и жалкий, как раздавленный червь.

— Иодзевич, Горбов, соберите трос, — говорит боцман матросам. — А то смоет за борт. Надо будет отдать его на «Нептун».

— Он и так к Нептуну попадет, — острит Горбов. — А мы его доставим или кто другой — на это Нептуну будет в высшей степени наплевать. — Он пинает трос ногой и садится на брашпиль. Иодзевич молча собирает трос.

— Горбов, — начинает капитан Демидов.

— Ну, я Горбов. А что?

— Соберите трос и снесите в подшхиперскую. Демидов заставляет себя говорить спокойно.

— Тут жизни гибнут, а вы из-за веревки шумите. По мне, так пропади она. Плакать не стану.

— Уйди с палубы.

Демидов произносит это тихо, глядя прямо в глаза матросу.

Горбов опускает глаза и встает с брашпиля.

— С палубы я не уйду. Помогу собрать, если вам так уж надо.

Горбов идет к Иодзевичу и поднимает свернутую бухту.

— Теперь слушайте, — говорит Демидов. — Сейчас «Нептун» будет делать второй заход. Проводник будем выбирать не брашпилем, а руками. Это будет в десять раз труднее и медленнее. Зато с гарантией, что не лопнет. Всегда успеем потравить. Нельзя, чтобы повторилась такая история. — Он указывает на размочаленный конец. — Теперь второе: «Нептун» будет подходить и подавать буксир неизвестно сколько времени. Судно ползет. Если так будет продолжаться — через сорок минут над водой останется только рубка и мачты. Но вполне возможно, что мы рухнем с этого камня даже в следующую минуту. Так что всем быть наверху. Вахтенному проверить. Мотористов, механиков, повариху — всех наверх. Всем надеть нагрудники. Тебе, боцман, тоже.

— Так надо воду откачать, — предлагает моторист.

— Откачать воду — это верная гибель. Если сразу дадим ход — поломаем винт. Не дадим хода — нас бросит дальше на камни и разобьет. Я уверен, что до крайности дело не дойдет. Но — быть наготове ко всему. «Нептун» уже подходит. Сколько, боцман, у нас бросательных?

— Четыре по тридцать пять метров.

— Свяжи по два. Пусть подают ребята, когда спасатель близко подойдет.

— Я буду подавать, можно? — спрашивает Горбов, вернувшийся из подшхиперской.

— Не выйдет, — говорит боцман. — Куда же против ветра подавать?

— Все выйдет, если захотим. — Демидов улыбается. — Не тонуть же мы сюда приехали!

29

Михаил Васильевич поднимается на мостик. Каховский не сразу узнает своего старшего помощника. Вчера еще он был свеж, как из парикмахерской. За ночь на подбородке и на щеках выросла густая черная щетина.

— В общем, чепуха. Обшивка, конечно, прогнулась, — старпом загибает один палец, — и два свища по шву, — старпом загибает еще два пальца. — Видимо, сварка была скверная. Перекалили металл. Я сначала с фонариком не разобрался. Думал, пробоина. Вижу — вода поступает. Но ничего. Только два свища. Мы их быстренько заделали.

Старпом разгибает пальцы, кладет руки в карманы ватника.

— Что дальше думаете, Виктор Сергеевич?

— То же, что и раньше. Приспустимся на канате. Подадим конец. Иного ничего не придумать. Может, вы посоветуете?

— Если на бочке спустить им проводник?

— Пронесет. Да и пока будем с бочкой возиться, «Аэгна» пять раз утонет. Видите, от нее один нос остался.

— А на шлюпке?

— Шлюпки уж позвольте оставить на тот случай, когда придется их из воды вынимать. Вот такое дело, дорогой Михаил Васильевич. Я уж тут за полтора часа все варианты спасания на море перебрал. Все ни к черту при такой погоде.

— Если бы не камни...

— Если бы не камни, нас с вами держать незачем было бы... Трави канат помалу! — кричит капитан.

Слышен лязг цепи. «Нептун» медленно ползет к шхуне.

— Игорь Петрович, попрошу опять на прожектор.

Игорь вылезает из угла рубки, где он прятался от ветра и холода, пока прожектор не был нужен.

— Каково там? — спрашивает старпом, показывая глазами на мостик.

— Дискомфорт, — мрачно отвечает Игорь и лезет наверх. Уже с мостика он продолжает: — За такую службу надо медали давать. И два выходных в неделю. Вы там на корме поаккуратнее с концами-то. Портите госимущество...

— Ладно, — говорит Каховский и вдруг улыбается. — Дам тебе два отгула за прожектор. Давай шевелись, третий!

30

Игорь снова крутит прожектор и уже не пытается спрятаться от ветра за тумбу. Ветер — это ветер, и холод — это холод. Они существуют, и от них никуда не денешься. Пришлось перестать обращать на них внимание. Тем более что все уже промерзло до последней степени и дальше мерзнуть просто некуда. Игорь двигает прожектор плечами, грудью, локтями и даже головой. Это не мешает ему наблюдать за тем, что происходит внизу. Каховский снова подводит судно к «Аэгне», и опять начинается игра в пятнашки с аварией. Каждая волна может кинуть «Нептуна» на камни или на шхуну, если капитан зазевается. Воистину нужно чувствовать себя частью судна, чтобы так точно манипулировать рулем и ходами, как это делает Каховский. Пока с кормы подают бросательные, «Нептун» застывает на одном месте, а ревущая стихия проносится мимо него. Игорь вынужден сознаться, что он так не сумел бы. И вообще, ему теперь все чаще приходится убеждаться в том, что он еще не все может. Печально, но факт. Четыре года он провел в училище, пятый месяц плавает штурманом, а море каждый день преподносит ему что-нибудь незнакомое и удивительное. Или он просто невнимательный и по нескольку раз открывает для себя одну и ту же вещь? Конечно, невнимательный. Как-то не так относится к увиденному. Видит хорошее — радуется, а не пытается по-деловому разобраться, почему это хорошо. Видит плохое — огорчается, переживает. Это мешает сделать настоящие выводы. «Надо поменьше поддаваться своим эмоциям», — думает Игорь. Он тут же проводит вывод в жизнь и не орет по поводу того, что бросательный конец долетел с «Аэгны» до «Нептуна». Он спокойно продолжает светить на нос шхуны. Сразу видна польза от такого отношения к делу — Каховский не покрикивает на него снизу. «С перепугу еще и не так можно бросить», — думает Игорь и сам ужасается своему цинизму. Он продолжает спокойно смотреть, как на шхуне выбрали проводник, потом вытащили из воды буксир и закрепили его. Каховский стал подбирать якорцепь, и «Нептун» медленно пошел вперед, стравливая в воду буксирный трос. Игорь и тут остается спокойным, хотя лично он проделал бы этот маневр иначе. Он сначала сдернул бы шхуну с камней и немного провел бы ее на коротком буксире. Подумав немного, он начинает сомневаться: кажется, Каховский поступает правильно. Во-первых, на «Аэгне» еще не откачали воду, во-вторых, короткий буксир не амортизирует рывков. Он может порваться. Разрывная крепость у него — 90 тонн. Не так уж много. Ошибку свою Игорь осознал спокойно. Не стал огорчаться и переживать. Даже когда шхуна встала на ровный киль, закачалась и двинулась вперед, Игорь сдержал радостное биение сердца, как и подобает мужчине. «Я сделал свое дело и доволен тем, что сделал его хорошо», — торжественно подумал он.