Читать интересную книгу Сахаров В. Северная война. - Неизвестно

Глава 4.

Шпейер. 1147 Р.Х.

Король Священной Римской империи Конрад Третий, крупный русоволосый мужчина с густой проседью в бороде и усах, заложив руки за спину, стоял подле высокого стрельчатого окна на втором этаже своей резиденции в городе Шпейере. Рядом с ним находился его единоутробный брат герцог Фридрих Швабский по прозвищу Одноглазый. Подобно своему младшему брату-королю, коему он некогда по доброй воле уступил трон, герцог наблюдал за проходящей мимо здания процессией из сотен простолюдинов с деревянными крестами в руках, во главе которых шел худой монах в белом цистерианском балахоне, хмурился и иногда поглаживал черную повязку на левой глазнице. Два представителя рода Гогенштауфенов и самые влиятельные люди в империи молчали. Они привыкли взвешивать и обдумывать каждое свое слово, поэтому не торопились. Однако вскоре процессия из нищих религиозных фанатиков, которых вел к городскому собору проповедник Бернард Клервоский, прошла мимо. Покрытая редким снегом зимняя улица, которую продували холодные ветра с Рейна, опустела, и братья расположились у жаркого камина. Немедленно появились слуги, которые принесли королю и герцогу горячее вино со специями. После чего, сделав пару мелких глотков, Конрад усмехнулся. Фридрих это заметил, кинул на брата косой взгляд и спросил его: – Что-то не так? – Да, – Конрад кивнул. – Наши шпионы во Франции докладывали, что Бернард Клервоский чудотворец, пророк и через него с людьми говорит сам Господь Бог. Ему очень быстро удалось убедить нашего соседа Людовика Седьмого выступить в Крестовый поход и где бы он не появлялся, каждый, кто его услышит, не взирая на происхождение и род своих занятий, бросает все, что имеет, и готовится отправиться на берега Венедского моря. И вроде бы люди, которые поставляли эти сведения, вполне надежные. Но, судя по всему, даже они могут ошибаться. Вот уже целую неделю Бернард находится в Шпейере. За это время я несколько раз давал ему аудиенцию, и день ото дня этот франк падает в моих глазах все больше. На нашем языке он разговаривает с жутким акцентом, а речи его хоть и яростны, но в них нет ничего сверхъестественного. Обычный священник, набожный, начитанный и фанатичный . Как такому человеку могли предлагать папское кресло? Не понимаю. – Ты прав, брат, – согласился с королем герцог. – А с Людовиком все ясно. Он человек храбрый, но когда дело касается его неверной жены или веры, король Франции превращается в барана, которого легко можно отвести на бойню. Бернард этим воспользовался и смог направить его в нужную церкви сторону. Мы же с тобой не такие простаки и лично мне проповедник тоже показался самым обычным человеком. Нет в нем искры божьей, а значит прислушиваться к его словам не стоит. – Дело не только в речах. При более благоприятных обстоятельствах я был бы не прочь сходить в поход на сарацин или язычников. Этим заработал бы себе славу и душу от грехов очистил. Просто время не то и у меня накопилось немало претензий к матери нашей церкви. – Ты все еще надеешься на получение императорской короны? – Конечно. Я должен взять то, что принадлежит мне по праву, ибо железная корона лангобардов совсем не то же самое, что императорский венец. Поэтому я не желаю больше слышать ни о каком Крестовом походе. Армия собрана и весной мы двинемся в Италию, которая станет моей. Ну, а заодно и до папы римского Евгения Третьего доберусь. – А если папа не захочет объявить тебя императором или сбежит под защиту своих верных сторонников сицилийцев? – Тогда в Риме появится антипапа, которой сделает все, что я пожелаю. Ты со мной, брат? Король посмотрел на герцога. Взгляды двух Гогенштауфенов встретились, и Фридрих сказал: – Да, мой король. Я с тобой. Однако проблема не исчезнет. Через наши земли на север двинется Крестовый поход, и мы просто обязаны отправить часть своих сил вместе с ним. – Отправим, – Конрад сделал очередной глоток вина и добавил: – Пошлем тех, кто против нас или проживает рядом с язычниками. – А кто возглавит эти войска? – Выбор очевиден. Юный Генрих Лев и наш старый противник Альбрехт Медведь. Фридрих поправил повязку на пустой глазнице и скривился. Это было знаком его глубокой озабоченности, и король спросил: – Ты считаешь, что я не прав? – Есть опасность, что Альбрехт Медведь усилится за счет новых завоеваний. Так что, как бы нам самих себя не перехитрить. – Это вряд ли. Помнишь, я вызывал к своему двору рыцарей, которые были в походе вместе с Фридрихом Саксонским и Адольфом Шауэнбургским? – Помню. – Так вот, брат, я много с ними общался, а потом вел переписку с архиепископами Бремена, Гамбурга и Магдебурга. После чего сделал кое-какие выводы. – Интересно какие? – За последние пять лет венеды очень сильно изменились, и сейчас они готовы к тому, что против них выступит большая часть Европы. Язычники объединились вокруг Руяна, увеличили численность своих войск, обезопасили тылы, отловили наших шпионов, построили немало крепостей, выбрали великого князя и стали использовать для войны наемников. Все это говорит об одном: они не намерены сдаваться. Поэтому всякий, кто отправится на север, в первую очередь должен думать не о том, как бы заполучить для себя новые земли и пополнить казну, а о сохранности собственной шкуры. – Мне кажется, что ты преувеличиваешь силу венедов, – не согласился с королем Фридрих. – Да, некогда северные язычники были сильны, но сейчас все иначе. Венеды долгое время отступали, а нашим священнослужителям и пограничным владетелям удавалось стравливать их между собой... – Они смогли задавить датчан и разорить Верхнюю Саксонию, – оборвал Одноглазого младший брат. – И они разгромили войска трех далеко не самых слабых имперских графов. – Это последний успех язычников, частная победа, которая ничего им не даст, ибо против Крестового похода им не выстоять. – Посмотрим. Фридрих решил не спорить с братом, а посмотрел в сторону окна и поинтересовался у Конрада: – Кстати, а где сейчас рыцари, с которыми ты разговаривал? – Тоже желаешь с ними пообщаться? – Да. – Почти всех я отправил обратно на север, а при мне остались только двое. Суровый вояка из Миндена рыцарь Рупрехт фон Штеффен и совсем еще юнец Седрик фон Зальх. Если заинтересуешься, то я пришлю их к тебе. Братья помолчали, допили вино, и герцог спросил Конрада: – Наверное, пора отправляться в собор? – Да, – король встал. – Сегодня первый день нового года. Надо веселиться и радоваться, а мы с тобой сидим и думаем о каких-то там северных язычниках. Конрад и Фридрих отправились в свои покои, где переоделись в праздничные одежды, и вскоре в сопровождении большой свиты и своих наследников, королевского сына Генриха и герцогского Фридриха, покинули резиденцию и направились к собору. Сотни рыцарей были рядом с королем и его братом. Сияло начищенное оружие и доспехи. Знамена с гербами и девизами самых древних и прославленных родов Священной Римской империи развевались на ветру. Фыркали покрытые шитыми попонами благородные породистые лошади, каждая из которых стоила как хорошая деревенька с сервами. Король был впереди и горожане Шпейера, стоя возле своих домов, приветствовали его и надеялись на скорую праздничную раздачу подарков. Легкий мороз взбадривал людей и лошадей. Полуденное солнце висело над головой Конрада Третьего, и он улыбался. Однако, лишь только королевская свита приблизилась к собору, монументальному строению из красного песчаника с четырьмя башнями по углам, которое было построено на месте древнего кельтского святилища посвященного богине с варварским именем Нантосвелта, как на его лицо снова легла тень. Помимо дворян, которые по зову короля съехались на большой сход в Шпейер, вокруг собора теснились толпы голодранцев. Между ними сновали появившиеся в городе вместе с Бернардом Клервоским цистерианцы, а невдалеке тесной группой стояло несколько десятков рыцарей-тамплиеров. Присутствие чужаков не нравилось королю, но пока он их терпел. Вот только терпение его было на исходе. Поэтому сегодня, сразу после торжественной литургии, Конрад намеревался еще раз поговорить с настоятелем Клерво и в мягкой форме намекнуть Бернарду, что ему пора отправляться обратно во Францию. В голове он уже давно сложил этот разговор и знал, что ему скажет цистерианец, и король был уверен, что все произойдет именно так, как он решил. Бернард покинет Германию, а он продолжит готовить поход в Италию, и уже осенью этого года станет императором. Снова напустив на себя веселый и беззаботный вид, король спрыгнул с лошади, и направился в собор. Слева был брат, а справа его гордость и надежда, сын Генрих, стройный и ловкий молодой человек немногим старше двадцати лет, который уже успел показать себя в боях и на рыцарских турнирах, а помимо того был наделен недюжинным умом и смекалкой. Именно ему король намеревался со временем передать все, что он завоевал и приобрел за свою сложную и непростую жизнь, а семейство брата Фридриха, вслед за которым шагал его наследник, поддержит Генриха и даст ему клятву на верность. Впрочем, все это случится очень нескоро, а пока, продолжая улыбаться, король вошел в величественный собор, прошел к амвону, где расположились местные священнослужители, певчие и Бернард из Клерво, и остановился. Помещение быстро заполнилось рыцарями, баронами, графами, бургомистрами, богатыми купцами и герцогами. После чего началась литургия. Юные певчие на латыни затянули славящую Христа песню, которая разнеслась под потолком обширного молельного зала. Их голоса заставили всех присутствующих замолчать и подумать о спасении своей души, жизни и смерти. Впрочем, продолжалось это недолго. По команде Бернарда Клервоского, которому германские священнослужители подчинялись, словно он сам папа римский, певчие смолкли. Король, видя это, исподлобья взглянул на наглого проповедника, который выступил вперед, и подумал, что, судя по всему, этот цистерианец сейчас опять начнет проповедь о Крестовом походе, и ему совсем не хочется выслушивать речь этого косноязычного франка, который не удосужился выучить немецкий. Король оказался прав, Бернард собирался произнести проповедь. Однако он никак не ожидал того, что будет происходить в соборе далее. Проповедник замер, уверенным взглядом окинул море из человеческих голов и на чистом немецком языке, словно он коренной житель Священной Римской империи откуда-нибудь из Швабии или Франконии, прокричал: – Братья во Христе! Слушайте меня! Все, кто верит в Господа Бога нашего Иисуса Христа! К вам взываю я! Сотни людей замерли. В соборе наступила небывалая тишина, а Конрад Третий сосредоточил все свое внимание только на Бернарде и в удивлении приподнял левую бровь. Проповедник отметил, что привлек внимание имперских аристократов и продолжил: – Братия, я скромный служитель церкви, зову вас на совершение подвига. На севере размножились богомерзкие язычники, которые отрицают существование нашего бога. Они погрязли во грехе и скверне. Они вершат богомерзкие обряды, глумятся над христианскими святынями, уводят в рабство мирных людей и плюют на веру нашего Спасителя. Своими деяниями язычники приближают Судный День и вводят во тьму идолопоклонства слабых духом католиков. Потоки крови лучших сынов Швеции, Дании и Германии, которые встали против зла и сатанинской веры, были пролиты на землю. Однако все они умерли не напрасно, а во имя Царства Небесного, во имя Господа нашего, во имя Христа и Девы Марии, во имя благодати. Каждый из них сейчас в раю, смотрит с небес на нас с вами и взывает о справедливой мести врагам нашей веры, проклятым язычникам, которые поклоняются деревянным многоликим идолам на губах коих кровь христианских младенцев, принесенных им в жертву. Нельзя терпеть эти сатанинские обряды и невозможно попасть в рай тем, кто не готов с оружием в руках выступить против врагов истинной веры. И это не я говорю вам, а сами ангелы небесные доносят через меня вам свое слово. Одновременно с этим воздух в соборе сгустился, стал каким-то вязким и неприятным, настолько, что кожа католиков покрылась холодными пупырышками. Проникающий в помещение через окна солнечный свет померк, будто за окном не ясный полдень, а глубокие вечерние сумерки. По углам молельного зала заметались тени, а глаза проповедника засияли огнем. Все, кто находился в церкви, увидели это, а кто-то даже смог разглядеть бесплотную фигуру за спиной Бернарда Клервоского. Души людей затрепетали, а их сердца замерли. Ужас и великое благоговение воцарились среди них, а король, который смотрел прямо в полыхающие неземным огнем глаза цистерианца, был готов упасть перед ним на колени и попросить прощение за все: за неправедные поступки, за убийства и казни врагов, за неверие и упрямство. Однако пока он еще держался на ногах и продолжал слушать речь проповедника, устами которого, без всякого сомнения, говорили посланники Бога: – Язычники не щадят церквей. Они не признают прав католиков на Любек и Ольденбург, не чтят седин, насилуют наших чистых женщин-католичек, и у них нет чести. Эти сатанинские отродья копят силы и готовятся нанести по нам новые удары. Но не позволит Господь совершиться злу и не восторжествует оно на развалинах этого храма, который находится в глубине германских земель, ибо есть у матери-церкви защитники. Это вы, мои братья, и я говорю вам, встанем все как один! Отложим в сторону свои мирские заботы и дела, возьмемся за оружие и посвятим себя ратному труду. К битве за веру призывает вас Бог. Так обретите мужество, возьмите щит веры и шлем спасения, и укрепленные примером Господа нашего, положившего за нас грешных собственную жизнь, не щадите свою бренную жизнь. Нашивайте на одежды кресты и вооружайтесь, вставайте под знамена Крестового похода и ни о чем не печальтесь. Ведь если Господь претерпел смерть для человека, будет ли человек медлить с принятием смерти за Господа? Нет, мы непоколебимы в нашей вере и докажем это делом! Вступайте в могучее и непобедимое Христово Войско, и вы обретете место в раю, где каждого истинного христианина ждут нетленные богатства и спасение души. Готовьтесь к битвам и помните, что Господь обещает каждому вставшему на путь Рыцаря Христова, полное прощение всех его грехов, в коих он раскается устами и сердцем, а также увеличение надежды на вечное спасение в качестве воздаяния. Не опасайтесь злословия неверующих и сомневающихся. Не страшитесь препятствий на своем пути. Отряхните всякую суету души своей и ступайте в бой, который принесет нам неминуемую победу, ибо не может быть иначе, если Воин Господа сражается за веру и сами ангелы небесные парят над крестоносным воинством. Голос Бернарда становился все сильнее, а имперские вельможи и рыцари впадали в религиозный экстаз. Сам король едва не упал и только помощь брата и сына, стиснувших Конрада Третьего с боков, не давала ему потерять лицо. Проповедник в это время сделал шаг вперед, подобно птице, взмахнул широкими рукавами своего белого балахона и провозгласил: – Чую! Сам Иисус Христос входит в мое тело! – Бух-х!!! Католики дружно опустились на колени, и только Конрад с близкими людьми и родственниками, да священнослужители все еще продолжали стоять. После чего цистерианец вновь шагнул по направлению к Конраду и обхватил его за плечи. Фридрих Одноглазый и сын короля мгновенно отступили в сторону и тоже преклонили перед Бернардом колени. Ну, а настоятель Клерво, глаза которого продолжали гореть огнем, обратился к государю Священной Римской империи: – Человек! Я дал тебе все, что мог дать: могущество, власть, всю полноту духовных и физических сил. И какое же употребление ты сделал из всех этих даров для службы Мне? Скоро язычники распространятся по всему миру, говоря, где их Бог, и тьма опустится на государство твое. Этого ты хочешь!? Из глаз короля сами по себе потоком хлынули слезы. Затем он все же рухнул на пол, прижался губами к пропыленному скапулярию цистерианца и воскликнул: – Довольно! Я буду служить тому, Кто искупил меня! Душа моя и тело принадлежат только Господу, и я буду рад отдать их ему! Прости меня за неверие и сомнения, Господь! Наставь на путь истинный и укажи дорогу к спасению! Клянусь, вся моя жизнь отныне будет посвящена только тебе! Клянусь! – Слушай моего верного слугу Бернарда, – прогрохотал над сводами собора голос бога. – Он поведет тебя и укажет путь! Прощай и помни, я наблюдаю за тобой! От взора моего не укрыться и если ты нарушишь свою клятву, то будет проклято твое семя! Ступай со своими воинами на север, уничтожь нечестивых язычников, сожги их нечестивые капища и освободи берега Венедского моря от следов Сатаны, ибо это твой крест и твой Иерусалим! – Да, мой Господь! – выдавил из себя король. – Я сделаю все так, как ты мне приказал! Произнеся это, Конрад почувствовал, что теряет силы, и стал заваливаться на бок. Глаза Бернарда Клервоского померкли и утратили блеск огня. Проповедник, которого покинул дух Господа, снова стал человеком и удержал короля от падения. Это была странная картина. Изможденный темноволосый аскет в белом балахоне и черном фартуке. Перед ним коленопреклоненный воин в украшенном золотыми гербами и подбитом новгородскими соболями плаще, а вокруг сотни людей, которые были ошарашены и готовы прямо сейчас вскочить на коней и отправиться на войну с венедами, про коих многие из них до сегодняшнего часа ничего не слышали. Впрочем, вскоре имперские дворяне и купцы начали вставать с колен. Конрада Третьего, который попробовал подняться, вновь подхватили родственники, а Бернард Клервоский отступил назад. Спустя несколько минут в молитвенном зале вновь воцарился свет солнца. Король обернулся к своим подданным, отдышался, собрался с духом и, как можно громче, произнес: – Все вы слышали речь Господа нашего и мою клятву! Я подтверждаю свои слова и приказываю в начале второго весеннего месяца всем рыцарям и дворянам империи собраться в городе Хильдесхейм! Мы объявляем проклятым язычникам Священную войну и двинемся на них Крестовым походом! Таково мое решение, коему каждый человек, кто находится здесь, живой свидетель! – А-а-а-а!!! – прокатился по собору рев сотен здоровых глоток. – В поход!!! – Хвала Господу!!! – Слава королю!!! – Да здравствует Святой Бернард!!! – Крещение или смерть!!! – Убьем врагов нашего Господа!!! Конрад, выслушав крики имперских аристократов, молча направился на выход. Родственники и свитские последовали за ним, и вскоре он возвращался обратно в свою городскую резиденцию. Народ уже знал о том, что произошло в соборе, и ликовал, а король встряхивал головой, словно от удара палицы, и никак не мог придти в себя. Он вспоминал горящие нечеловеческим огнем глаза проповедника, который неожиданно стал разговаривать на немецком, хотя еще вчера не мог правильно связать два коротких предложения. А еще Конрад пытался разобраться в том, действительно ли с ним разговаривал сам Иисус или это был ловкий трюк проповедника. Но от мысли, что его обманули, он отмахивался, слишком реальным было все происходящее, и душевный трепет, и взгляд Бернарда, и рвущиеся из его души слова клятвы, которую Конрад собирался исполнить, хотя еще пару часов назад Крестовый поход его не интересовал. Прерывая размышления короля, рядом пристроился Фридрих Одноглазый. Конрад посмотрел на него и тяжко вздохнул: – Вот так братец, против воли Господа, оказывается, не попрешь. – Да, – согласился герцог и спросил: – Что будем делать? – Завтра соберем военный совет и начнем переброску войск от южных границ к северным. Склады с продовольствием и оружием должны быть организованы в Хильдесхейме. Одновременно с этим объявим о сборе ополчения и начнем вербовать наемников, а так же пошлем своих людей к франкам, с которыми необходимо обговорить совместные действия. Воевать придется всерьез, поэтому в Крестовый поход отправимся вдвоем. – А кто останется вместо тебя? Король обернулся назад, поймал взгляд сына, кивнул ему и сказал: – В ближайшие дни будет оглашен мой указ, согласно которого, ты станешь моим соправителем. – Слушаюсь, отец, – Генрих нахмурился и добавил: – Но, честно говоря, мне бы тоже хотелось пойти с тобой в поход. – Еще успеешь – Конрад вновь посмотрел вперед, ударил по бокам своего крупного фламандского жеребца и помчался в сторону резиденции. С того момента, как он покинул собор, король считал, что он уже на войне и по этой причине не собирался тратить драгоценное время на пустые беседы.