- Ничего веселого, - ровно отрезает Глеб, - вы должны будете помочь Стефании с её новым романом. Это ваше задание на этот месяц - от меня лично.
- Можете смело отправляться с этим заданием прямиком к Стефании и на пару с ней дружно придумывать сюжет, а меня простите: мне нужно работать, - отхожу к двери.
- Вы меня не поняли. Это не просьба.
- Это вы меня не поняли. Никто ещё и никогда не вынуждал меня делать то, чего я не хочу. Ровно, как и то, что не входит в мои обязанности, - награждаю его тяжелым взглядом, - так понятней?
- Зачем вы работаете здесь, Ева? Какая у вас цель? - неожиданно спрашивает Глеб.
- Что? Вы о моих целях хотите послушать? - недоверчиво смотрю на него.
- Я хочу понять, кто работает в моём издательстве. Имею право, как исполнительный директор, - указывая рукой на кресло, спокойно отвечает Глеб.
Позволяю себе лёгкую усмешку, но всё же следую указанию и сажусь в кресло.
- Моя цель - публиковать достойные книги. Не просто развлекательную жвачку на потребу, а что-то более глубокое. Те тексты, которые заставят читателя задуматься, - отвечаю дежурно.
Для настоящего разговора по душам мы ещё не настолько близки. Хотя нет, не правильный подбор слов…
Мы никогда не будем близки настолько, чтобы говорить по душам.
Вот, так вернее.
- Отличная речь для дешёвой газеты, которой не о чем писать, - «хвалит» Глеб, даже не думая замаскировывать оскорбление, - но я здесь у вас не интервью беру.
- Это заметно, - не остаюсь в долгу я.
Журналист из него вышел бы поганый…
- Вы считаете, тексты Стефании достойны? - продолжает расспрос исполнительный директор.
- Я считаю, что для молодой девушки, ещё толком не знающей жизни, у неё получается довольно неплохо. Подросткам нравятся её истории. Они им близки. Поэтому очень важно, чтобы Стефания продолжала писать для молодой аудитории и улучшала своё мастерство, а не пыталась создать что-то ей самой малознакомое.
- Вы же понимаете, что ограничиваете писателя? - уточняет Глеб.
- Думаю, мне следует пояснить вам законы рынка, - глубоко вздохнув, отвечаю сухо, - автор, скачущий по жанрам и возрастным категориям не способен набрать свою аудиторию. Поклонники жанра Young Adult будут ждать новую подростковую прозу, поклонники романов для взрослых - соответственного материала. Всех одновременно удовлетворить не получится. Обязательно возникнет конфликт сторон в связи с ожиданием новинки. Либо произойдёт спад интереса к автору в целом. Даже мастодонтам сложно удерживать внимание своих поклонников - что говорить о неопытной семнадцатилетней девушке?
- О чём Стефания хочет писать? - через небольшую паузу спрашивает Глеб, скрестив перед собой пальцы.
- О сложной жизни одинокой тридцатилетней женщины, ухаживающей за больным братом, - отвечаю ровно.
- Почему именно об этом? - искренне удивляется господин начальник.
Потому что на данный момент её любимый фильм - «Реальная любовь». Но вряд ли этот человек вообще смотрел его…
- Потому что авторы черпают своё вдохновение отовсюду. Но на этот раз Стефания хочет зайти на территорию, ей совсем не знакомую... она может стать твердой почвой, а может стать болотом, которое поглотит в потенциале известного на всю страну автора молодежной прозы.
- Вы хотите отговорить Стефанию только из-за этого?
- Не поняла, - позволяю себе дежурную улыбку.
- Или дело в амбициях?
- В амбициях? - переспрашиваю, глядя на нового исполнительного директора очень нехорошим взглядом.
- Хотите продолжить эту игру? - Глеб поднимает бровь, вызывая у меня откровенное недоумение - о чём он? - Хорошо. Тогда давайте вернёмся к вопросу о ваших целях.
- Что это за странный разговор? - холодно спрашиваю.
- У вас есть автор. Есть возможность задавать направление её новому роману, которым впоследствии будут зачитываться тысячи людей. У вас есть власть - позволить этому роману родиться на бумаге. Что в этой цепочке вас не устраивает?
- Не понимаю…
- Вы отказываетесь помогать Стефании.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Я отказываюсь писать за неё, - исправляю формулировку, - она ещё двух страниц не напечатала, а уже просит моей помощи. Не проще ли отложить эту сложную задумку и взяться за то, что у неё получается лучше?
- Вы так боитесь, что может получиться хорошо, - неожиданно четко произносит Глеб, вынуждая меня остановиться и посмотреть на него, - и переживаете, что под этим творением будет стоять не ваша фамилия.
Резко поднимаюсь на ноги.
- Так какие цели вы преследуете, Ева? Чего вы хотите добиться, работая редактором в этом издании? - откидываясь на спинку кресла, протягивает Глеб, - И почему вы захотели именно эту должность, когда пришли сюда шесть лет назад? Я навёл справки и узнал, кем является ваша мама, - он переводит взгляд на потолок, ясно давая понять, что действительно… узнал, - Так почему именно сюда? В маленькое издательство - на тот момент ещё никому неизвестное и работающее лишь с двумя книжными магазинами в городе?.. Чего вы здесь хотите добиться?
- Ваша попытка заставить меня отказаться от своих принципов смешна и нелепа, - произношу четко, - вы не подловите меня на дешевых амбициях стать известным автором, потому что на данный момент у меня их нет. Зато есть огромный объём работы, который я выполняю в этом издательстве - и выполняю хорошо. И если я говорю, что Стефания не сможет написать этот роман - я понимаю, о чём говорю. Потому что работаю с ней уже третий год. Смогу ли я сама написать этот роман? Без понятия. Но одно скажу точно: я бы не стала его писать, потому что тема для меня неинтересна.
- Удивительно, ведь, кажется, ваша подопечная планирует списать образ именно с вас, - усмехнувшись, выдаёт Глеб.
- Ну, вам-то виднее. Вы же знаете её так хорошо, - выдавливаю из себя улыбку, проглатывая его намёк на мой возраст и моё семейное положение.
Разворачиваюсь и иду к двери.
- У Стефании есть три месяца. Если она не закончит роман к сроку, издательство понесёт убытки - а это уже повлияет на её положение здесь, как автора. Возможно, я пересмотрю её контракт.
- Что? - недоверчиво смотрю на него, - Вы вообще понимаете, о чём говорите? Отпустите её - и девочку тут же заберут наши конкуренты.
- Но мы-то знаем, что писать она может только с вашей помощью, - напоминает Глеб, - значит, после пары провальных романов, она вернётся домой и продолжит свою жизнь в качестве обыкновенной школьницы, у которой в аттестате намечаются тройки по русскому и литературе.
- Вы - это нечто, - недоверчиво усмехаюсь, глядя на него во все глаза.
- Я всего лишь хочу стабилизировать процесс производства, - спокойно отвечает Глеб, - капризные звезды мне не нужны. Как и капризные редакторы. И не нужно ничего говорить про то, что творчество не подчиняется времени. Уж вам-то точно известно - что подчиняется, и ещё как.
- Я была не права, когда сравнивала вас с Огурцовым. Вы - тот ещё диктатор, - без единого намёка на комплимент, протягиваю.
- Будете воевать со мной? - спокойно глядя на меня, спрашивает Глеб; и по его лицу видно, что ему абсолютно плевать на мой ответ, - Или вы уже похоронили свои надежды вышвырнуть меня из издательства?
- Ни в коем случае. Рядом с вами мои руки начинают зудеть - а это дорогого стоит, - отвечаю с вежливой улыбкой.
- Зудеть? - удивляется Глеб, - От чего?
- От желания влепить вам по лицу, - отвечаю честно, затем так же вежливо склоняю голову, показывая, что разговор окончен, и выхожу из кабинета.
- Ну, как? - Саша встречает меня в дверях и ведёт в офис.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Он нарыл информацию обо мне, - произношу, глядя четко перед собой.
- Так, и? - не понимает - пугаться ей или расслабляться - Саша.
- Он сделал это быстрее, чем я, - отрезаю, сама не понимая, что мне следует испытывать по этому поводу.
- Тебя всю потряхивает, - взволнованно замечает Саша.