Читать интересную книгу Свирепые калеки - Том Роббинс

– О, – отвечала она, не пропуская при этом удара, – думаю, на том же, на каком говорил Иисус.

– Считается, что исторический Иисус говорил на арамейском. С какой бы стати небесному воинству изъясняться на давно уже мертвом семитском диалекте юго-западной Азии? Подумай сама.

Вид у Сюзи был до крайности озадаченный, и Свиттерс тут же пожалел, что вообще заговорил на эту тему. Сюзи – «младенец во Христе»,[24] как называет таких Библия, а младенцы во Христе ужасно огорчаются, если попросить их задуматься о вере.

– Бог весть, – загадочно отозвалась она и пробила мимо его подставленной ракетки.

– Сдается мне, совершенно не важно, понимаем мы ангельскую речь или нет, – признал Свиттерс. – У них, в конце концов, есть трубы, и пламенеющие мечи, и всякие там светящиеся в темноте прибамбасы, так что при необходимости они все объяснят доходчиво. Вот я – полиглот, во всяком случае, так меня уверяют, однако немало времени провожу в странах, языка которых вообще не знаю. И знаешь, Сюзи, мне это нравится. Это возвышает. Если какое-то время живешь себе, ни слова не понимая из того, что говорят вокруг, начинаешь забывать, что за банальные зануды наши болтуны-братья.

Сюзи это так насмешило, что, когда они менялись местами за столом для следующей партии, Свиттерс не упустил возможности украдкой ее потискать – что, разумеется, обеспечило ей победу в игре.

К слову сказать, Свиттерс и его друзья причисляли всех агентов ЦРУ к одной из двух категорий – ковбои либо ангелы. И те, и другие говорили на одном языке, но с разным акцентом, и цели преследовали совершенно разные.

До «Гран Отель Боливар» Свиттерс добрался часам к двум ночи. В вестибюле, что неудивительно, царили тишина и полумрак. Однако едва Свиттерс переступил порог, как с одного из мягких кресел взвился некто – и направился к нему. Рука машинально скользнула к пистолету на поясе. Некто был сутул и слегка прихрамывал.

– Сеньор Свиттер. И кто же у вас покупает тракторы в столь поздний час?

– Ах, это вы, Хуан-Карлос! Я был на полуночной мессе. – Свиттерс обменялся с гидом рукопожатием. – А вас, между прочим, там не видел. Вот и священник про вас спрашивал. Беспокоится, что вы перетруждаете себя – слишком мало спите.

– Не шутите так, сеньор. Я не мог спать, размышляя о вашей ситуации. Вы ведь передумали разбивать сердце вашей дражайшей бабули?

– Нет. в своем решении я непреклонен. Но не волнуйся, друг. Моя бабушка крепка, как бифштекс из резиновой подошвы. И она твердо вознамерилась вернуть этому любителю печенья свободу.

У Хуана-Карлоса вид сделался удрученный, точно у разбитого цветочного горшка.

– Если вы отвезете птицу в Икитос, на свободе она пробудет недолго.

И гид объяснил, что, невзирая на свою романтическую репутацию экзотического города в джунглях и столицы Амазонии, Икитос изрядно разросся, население его приближается к четыремстам тысячам, а усилиями лесорубов и фермеров тропические леса оттесняются все дальше и дальше от тамошних улиц.

– От Икитосадо первозданных джунглей километров пятьдесят в любом направлении, и даже там ваша птичка не будет в безопасности. Рынок попугаев в Икитосе весьма велик, сеньор, весьма обширен. Друг вашей бабушки будет непременно пойман и вновь окажется в клетке. В конечном счете какой-нибудь иностранец купит его и увезет прочь – возможно, в те же Штаты.

Увы, тирада не сработала. И Хуан-Карлос принялся в красках расписывать, как микробы холеры беснуются в Икитосе, точно орда футбольных болельщиков.

– Боюсь, ваша прививка обеспечит лишь минимальную…

– О'кей, усек. В Икитосе мне солоно придется, костюмчик изомнется. А какова же альтернатива? Что-то мне подсказывает, что у вас в запасе есть иной вариант.

– Ради вашей собственной безопасности, сеньор, и ради душевного спокойствия вашей бабули…

– Я все понимаю, Хуан-Карлос. Вы – хороший человек.

– Я взял на себя смелость отменить Икитос и зарезервировать для вас двенадцатичасовой рейс до Пукальпы.

– До Пукальпы?!

– Si. Это совсем маленький городок, и знаете что? От Лимы лететь туда гораздо ближе.

– Возможно, вы и правы, но судя по тому, что я слышал, Пукальпа – это вам не Джуди-Гарландвиль.[25] И с лесами там не ахти как.

Парочка полицейских из Policiade Turismo пробудилась от дремы и теперь буравила их старым добрым правоохранительным взглядом. Свиттерс и бровью не повел, зато Хуан-Карлос кивнул в сторону закутка у лифта, и собеседники неспешно перешли туда, дабы продолжить беседу в обстановке более интимной.

– Пукальпа – место более дикое и вместе с тем более спокойное. Звучит бредово?

– Вовсе нет. Лишь глупец не в состоянии оценить парадокса.

– Да, но в Пукальпе вам оставаться не нужно, потому что, видите ли, это тоже город, и рынок попугаев там тоже есть.

Свиттерс намеревался слетать в город среди джунглей – изначально он остановил свой выбор на Икитосе, но сойдет и Пукальпа, – взять напрокат машину и доставить Моряка и себя, любимого, к опушке леса для церемонии освобождения. Да, церемонии, и не иначе, ибо Маэстра запихнула в его чемодан крокодиловой кожи свой камкодер и велела заснять великое событие на пленку. А теперь вот Хуан-Карлос уверяет, что в окрестностях Икитоса и Пукальпы попугай отнюдь не окажется в безопасности, и, более того, на окраинах этих городов среди джунглей не сыщешь живописных декораций, способных порадовать взор Маэстры, ибо помянутые окраины загажены канистрами из-под нефтепродуктов, фрагментами заброшенного трубопровода и ржавеющими останками поломанного оборудования.

– Идеально было бы вот как, – доверительно продолжал Хуан-Карлос. – В Пукальпе вы возьмете напрокат лодку. И чтобы с хорошим мотором. У паренька по имени Инти есть такая лодка, и английский он немного знает. На лодке подниметесь вверх по реке Укаяли, то есть на юг. Перед самым Масисеа на восток ответвляется один из притоков. Называется он вроде бы Абухао. Реки в бассейне Амазонки изменчивы, точно свет светофора, точно луна, точно валюта. Но Инти ее отыщет. Если доплывете до Масисеа, значит, забрались слишком далеко.

– И что мне там прикажете искать?

– Деревню под названием Бокичикос. На реке Абухао близ границы с Бразилией. Бокичикос – один из тех новых городков, что основало наше правительство в целях развития нефтебизнеса, но построен он в строгом соответствии с требованиями экологии. Нефтебизнес себя не оправдал, однако городок… он по-прежнему там. Совсем крохотный, очень милый. В глуши, как говорится.

– Да я уж понял, что дыра та еще. И как далеко эта глушь? Как долго продлится сей «круиз моей мечты» от Пукальпы?

– О, каких-нибудь три дня.

– Три дня?

– Сейчас сезон засухи на исходе. Реки обмелели. Так что, может, и все четыре.

– Четыре дня? В каждый конец? И думать забудь, приятель. Столько времени у меня в запасе нет, а даже если бы и было, уж я бы не стал расходовать его на плавание по какой-то там поганой речушке. – Свиттерс собрался задрать футболку и продемонстрировать собеседнику, как его искусали москиты прямо здесь, в метрополии, но, оглянувшись на туристических «фараонов», передумал.

– Даже ради счастья бедной старой женщины, которая всем для вас жертвовала и которая, возможно, вскорости будет призвана к Иисусу…

– Хе!..

– …И даже ради того, чтобы защитить и вознаградить престарелого, верного пернатого друга? – И Хуан-Карлос принялся объяснять, чем так хорош Бокичикос, а именно – своей близостью (какой-нибудь час ходьбы, и вы там) к гигантскому отвалу глинозема, colpa,[26] куда ежедневно слетаются сотни попугаев и ара. Гид просто вообразить не мог более отрадного или просто сопоставимого обиталища для вышедшего в отставку Моряка, и Свиттерс вынужден был признать, что подобное место и впрямь позволит отснять материал, который непременно удостоится личного Маэстриного «Оскара». Чем черт не шутит, глядишь, Маэстра и впрямь преисполнится благодарности. На мгновение перед мысленным взором Свиттерса мелькнуло видение: он возлежит на медвежьей шкуре перед каменным очагом в домике на Снокуалми, а полотно Матисса – его законная собственность! – пульсирует над каминной полкой этакой синей хромосферой массивной сочной наготы. (Дерзнет ли он включить Сюзи в эту уютную сексуальную фантазию? Пожалуй, лучше не рисковать.)

– А как насчет хищников? Ну, знаете, оцелоты, ягуары, здоровенные прыткие змеюки?

– Таковые имеются, сеньор Свиттерс, а также имеются меткие стрелы кандакандеро, тех самых индейцев, что украшают свои тела яркими перьями. Но при таком количестве птиц в огромном-преогромном лесу шансы не выше, чем в государственной лотерее.

– Птиц-то много, а вот откормленный белый человечек аж из самой Северной Америки только один.

– Не беспокойтесь, – рассмеялся Хуан-Карлос. – Кандакандеро – самое пугливое племя во всей Амазонии. Они от вас спрячутся.