Надежда на прощение
Кекова Светлана Васильевна родилась на Сахалине. По образованию филолог (в 2010 году защитила докторскую диссертацию). Автор нескольких поэтических сборников и литературоведческих книг, в том числе посвященных творчеству Николая Заболоцкого и Арсения Тарковского. Стихи Светланы Кековой переводились на многие европейские языки. Лауреат нескольких литературных премий. Постоянный автор нашего журнала. Живет в Саратове.
* *
*
Я была солдатом лихой войны,
и сражались мы не на жизнь — на смерть.
Где хозяин звёзд и морской волны?
Кто даёт устав и колеблет твердь?
Я вставала в строй, и при счёте “раз”
я в пустыне делала марш-бросок.
Кто отнимет мрак от закрытых глаз?
Кто зароет злато в морской песок?
Я была водой — тем, кто хочет пить.
Я была травой — тем, кто хочет спать.
Кто меня в иголку вставлял, как нить?
Кто меня заставил землёю стать?
По земле пустыни ползёт змея,
а в пустыне неба горит алмаз.
Ты ответь мне, Ангел и Судия,
кто отнимет мрак от закрытых глаз?
Между Фабром и Экклезиастом
1
В старом доме медленно и долго
надо мной колеблется фантом:
муха в белом саване из шёлка
в колыбели, свитой пауком.
Жизнь течёт в своём привычном русле
средь больших и малых русских рек,
но уже кузнечик спрятал гусли
и в траве уснул, как человек.
И пугает насекомых праздных —
светляков, рассеянных в ночи, —
парой крыльев веерообразных
падший ангел в виде саранчи.
2
Не припомнить, на каком этапе
жизни вдруг возникла эта блажь...
Бродит Фабр в широкополой шляпе,
созерцает вечности пейзаж.
Он бросает пристальные взгляды,
напряжённо смотрит сквозь очки —
там, за смертью, есть ли шелкопряды,
пчёлы, осы, бронзовки, сверчки?
Мир иной — загадка, теорема...
Молча завершая переход,
он случайно замечает Брема
над пустыней океанских вод.
3
Умирают — жёлты и невинны —
листья средь осенней суеты.
Кое-где мерцают георгины,
горькие, Егорьевы цветы.
Друг мой, уничтожены драконы,
те, что даже времени древней...
Только сосны, плача, как иконы,
ящериц скрывают средь корней.
4
Царь Давид, играя на псалтири,
учит руки складывать крестом,
ибо перемены в звёздном мире
происходят перед Рождеством.
Ибо дева, будучи неплодной,
всё ж вкушает радости вино,
ибо естество стихии водной
скоро будет преображено.
Вот звезда своё меняет имя,
спят деревья у истоков вод,
и в солёной движется пустыне
рыб морских кочующий народ.
5
Страшно мне стихий круговращенье,
страшен мне воды бесцельный бег.
Я живу надеждой на прощенье,
я — простой и грешный человек.
И пока не порвана цепочка
и ещё не взломан снежный наст,
я дышу, как дышит эта строчка.
Слышишь ли, мой друг Экклезиаст?
6
Нынче ночью на Сионе лился
некий свет с заоблачных вершин,
но случилось чудо — и разбился
ночью у источника кувшин.
Закатилось в самый тёмный угол
ночью обручальное кольцо.
Чтобы светел стал небесный купол,
плакальщицы вышли на крыльцо.
Вот и я, в печали и обиде,
тихо плачу, сидя за столом,
и твержу, твержу, царю Давиде,
твой сто восемнадцатый псалом.
7
Мы с тобой одни остались в доме.
Мир завёрнут в звёздную парчу.
Ангел держит на своей ладони
время, как пасхальную свечу.
Тает воск и капает на пальцы...
Медленно прощаются со мной
ангелы, чудесные скитальцы,
с лёгким грузом крыльев за спиной.
Солнце вырастает из пелёнок
после очистительной грозы,
и, как ангел, прячется ребёнок
в колыбели, свитой из лозы.
* *
*
Кончается осень, как жизнь в разорённой стране,
и к сердцу вплотную зимы подступает блокада,
и виден загадочный всадник верхом на коне
на фоне заката.
И всадника тень, и его боевого коня
не Гоголь придумал, мечтая о юной невесте,
но так возвращается в мир, убивая меня,
закон воздаяния, страшное таинство мести.
И всякое слово, конечно, приносит плоды,
собой заполняя пространство от храма до свалки...
А Гоголь сшивает стеклянное платье воды,
поскольку жалеет погибшую душу русалки.
* Ж.-А. Фабр (1823 — 1915) — французский энтомолог и писатель. Автор 10-томных “Энтомологических воспоминаний”, публиковавшихся на протяжении тридцати лет. Фабр исследовал живых существ, до него главным источником знания в энтомологии были мертвые экземпляры, наколотые на булавки. Виктор Гюго назвал Фабра “Гомером насекомых”. (Прим. ред.)
Ленинград
Повесть
Светлой памяти отца моего
Необходимое предуведомление
«Ленинград» переполнен цитатами —
прямыми и видоизменёнными, —
повествующими о реально
или в воображении
произошедших событиях.
Я лишь расположил их
в определённом порядке.
Часть первая: ОСЕНЬ
Глава первая. Дифирамб
I
Дневник Глеба Альфы:
«Ходил смотреть на обложенного мешками с песком
и зашитого в доски истукана.
Теперь он,
охранитель и преобразователь наших злосчастных болот,
увенчанный триумфаторским лавром,
выкативший глаза на тяжёлый поток,
на мост и на зданье коллегий — да-да, его имени! —
на ночные сияния скандинавского заполярья,
на чуть подсвеченные, поздним негаснущим вечером,
а сейчас ярко вычерченные облака,
напоминает сфинкса,
всё более увязающего в материальном времени.
Змея не видно:
тот, наверное, шипит, придавлен копытом, внутри.
Тело коня под мешками, скреплёнными досками.
И даже уже головы лавроносного всадника не разглядеть.
Наверху этой высящейся на валуне
афро-азиатской конструкции —
полагаю, Никандр улыбнулся бы —
копошатся несколько, в чёрных тужурках, рабочих
и виден подъёмник —
рычаг со скрипучим тросом.
Говорят, что теперь незаметнее с воздуха,
что отбрасывает не резкую,
конскую с долгим хвостом и со всадником, тень,
а нечто совсем неясное.
Можно сказать, без тени.
Словом, покровитель нашего города,
давший ему имя,
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](/templates/read-books/images/no-cover.jpg)